Добровольческая армия… интеллигентская, офицерская… рядом со знаменем «единой и неделимой» воздвигла алтарь непоколебимой верности союзникам,
во что бы то ни стало. Эта верность союзникам погубила императора Николая II, она же погубила и Деникина с его Добровольческой армией.
П.Н.Краснов
Большевистская революция произошла в октябре 1917 года. Весь следующий год слабые и практически невооружённые силы белогвардейцев сражались с крепнущими день ото дня красными частями. Ничто так не характеризует истинные цели англичан и французов, как их реальные поступки. В середине ноября 1918 года в Чёрное море вошла армада кораблей Антанты.
«С приходом в Севастополь союзники подняли на наших судах свои флаги и заняли их своими командами», — указывает Деникин в «Очерках русской смуты». На каком основании это было сделано, никто не объяснял. Иностранные флаги подняли на всех исправных кораблях. Остатки русского флота были бесцеремонно захвачены, несмотря на все протесты белогвардейцев.
«Вскоре по побережью Чёрного и Азовского морей начались бои, и помощь флота стала необходимой. Снова, как в первые дни добровольчества,
в дни деревянных бронепоездов и краденых пушек, офицерская молодёжь
снаряжала старые пароходы и баржи с тихим ходом и неправильным механизмом, вооружала их орудиями и ходила вдоль берегов, вступая в бой
с большевиками, рискуя ежечасно стать жертвой стихии или попасть
в руки врага. А русские боевые суда и в это время томились в плену у союзников…», — вспоминал А.И.Деникин.
В декабре 1919–го группа из восьми морских офицеров отправилась из Новороссийска в Севастополь, надеясь получить в распоряжение Добровольческой армии хоть один военный корабль. Не дали! Пришлось вооружить двумя 75–мм орудиями ледокольный буксир «Полезный», который и явился первым кораблём Добровольческой армии. Настоящие боевые корабли, уцелевшие после всех передряг, никто белым не отдавал.
Невозможно ответить на множество вопросов о странностях политики Антанты, если не принять простой, но страшной истины — целью её было разрушение России. В этом случае логика в «союзных» делах прослеживается железная.
Примеров чрезвычайно много, упомянем некоторые. Сразу после появления кораблей Антанты и захвата русских судов французы высаживают десант в Одессе. Наивные белые генералы воспринимали это как начало реальной помощи. Действительность их быстро разубедила. Эмиссар Деникина, генерал Санников, прибывший в Одессу, так описывает свои впечатления: «Признавая [на словах] Добровольческую армию как один из самых могущественных факторов борьбы с большевиками, французское командование не только не оказывало нам поддержки, но, наоборот, всячески тормозило нашу работу…»
Союзники запрещают (!) белым в Одесском районе мобилизацию, сославшись на то, что это может привести к беспорядкам и недовольству населения. Они не дают им ни одного патрона или снаряда из собственных запасов. Рядом с местом высадки французов, в Тирасполе, Николаеве и на острове Березань, находились огромные склады имущества и вооружения старой русской армии. Если эти склады захватить и вывезти их содержимое, то снарядно–патронный голод пройдёт у белых надолго. Проблема даже не в захвате, главная сложность — перевозка. Нужны суда, нужен транспорт. Однако на все просьбы генерала Санникова оказать содействие французы отвечают отказом. Позднее команда французского крейсера «Брюи», не объясняя причин, взорвёт эти склады…
В апреле 1919 года весь французский контингент неожиданно эвакуируется. Уходит так быстро, что ставит белых в чрезвычайно сложное положение. В Одессе находилось 35 тысяч «союзных» солдат, множество артиллерии, флот. И вся эта сила бежит даже не от Красной Армии, а от отряда атамана Григорьева, объявившего себя союзником большевиков, численностью 1 700 человек!
Принято считать, что эвакуацию вызвало разложение французских солдат под влиянием большевистской пропаганды. Это не так. Эвакуации Одессы вообще бы не произошло, если бы французы не мешали белым её защищать. Даже без помощи «союзников» белогвардейская бригада могла оборонять город. У генерала Тимановского имелось 3,5 тыс. штыков, 1,5 тыс. сабель, 26 орудий, 6 броневиков. Если добавить сюда мощь корабельных орудий Антанты, то военных причин для эвакуации просто не возникало. Но имелись причины политические. Поэтому эвакуация стала даже не быстрой, но молниеносной! Французское командование изначально планировало покинуть город в трёхдневный срок, затем время сократилось до 48 часов! Как пишет генерал Деникин: «Французское командование не сочло нужным даже предупредить меня о готовящейся эвакуации Одессы». И сетует далее: «Это была уже не эвакуация, а бегство, обрекавшее десятки тысяч людей и вызывавшее невольно в их сознании мысль о предательстве».
Странные вещи творились и в Крыму: «Союзники, при общем паническом настроении, топили лучшие наши подводные лодки, взрывали цилиндры машин на оставляемых в Севастополе судах, топили и увозили запасы.
Было невыразимо больно видеть, как рос синодик остатков русского флота,
избегнувших гибели от рук немцев, большевиков и матросской опричнины…»
Самое интересное, что, разгромив и затопив всё, что было возможно, моряки Антанты Севастополь не покинули! После срочной эвакуации белых войск французы и англичане преспокойно оставались в городе ещё 12 дней. Всё это время красные части терпеливо ждали, пока «союзники» закончат разгром, и в город не входили.
Так стоило ли спешить? Конечно да, ведь именно кризис, вызванный поспешностью, отправил на дно уйму русских кораблей. Если же мы представим себе, что Гражданская война есть не что иное, как один огромный кризис, то ответ на вопрос, зачем она была нужна союзникам, перестаёт быть сложным. Катаклизм, вызванный междоусобицей, позволял, сохраняя все приличия, относительно быстро отправить «на дно» саму Россию.
Когда Деникин отправил во Францию свою военную делегацию, французы не дали белым офицерам, ехавшим к ним для координации действий, визы! Это не случайность. Это Большая политика.
После череды отступлений, летом 1919–го белые вновь идут вперёд. Никогда Советская власть не была в такой опасности, как летом и осенью того года, никогда не были так близки белые к победе, как в эти месяцы.
Но блеск будущего триумфа оказался миражом. Поражение деникинской армии и всего Белого движения стало следствием подписанной Деникиным директивы похода на Москву. Она нарушала все элементарные нормы стратегии: малочисленные войска борцов «за единую и неделимую» всё дальше расходились друг от друга на бескрайних просторах России. Полны оптимизма руководители Белого движения — Гражданская война идёт к окончанию. Только конец её будет совсем не таким, каким видят они его.
В тылу у белых вспыхивают многочисленные мятежи. Как раз в решающий момент наступления на Москву восстали Чечня и Дагестан, подняв зелёное знамя борьбы с неверными. Это не позволит Деникину перебросить хоть какие–нибудь резервы на трещавший по швам фронт.
По белым тылам гуляет 20–тысячная повстанческая армия батьки Махно. Вешает офицеров, грабит города. Интересный факт приводит в своих воспоминаниях драгунский офицер Аркадий Столыпин, повествуя о рейдах его кавалерийского полка против махновцев в августе 1919 года: «За нами, шагах в десяти, окружённые конным конвоем, шли пленные. Значит, всё же взяли в плен. Шли они в облаках пыли, и некоторые говорили между собой… по–английски!»
В армии батьки Махно наличествуют жители туманного Альбиона! Или они тоже идейные борцы за свободную Украину против генералов, помещиков и коммунистов? Изумлённый белогвардеец вопрошает, как попали они к махновцам. Ответ потрясает: «Оказывается, это были рабочие, выписанные до революции из Англии для работы на наших оружейных заводах. Попали они к Махно случайно».
Итак, несколько простых английских работяг отправились в Россию «за длинным фунтом»… Два года в стране бушует смута, идёт Гражданская война. Но вместо того, чтобы от греха подальше ломануться скорее на родину, эти «рабочие» случайно скитаются по южным степям вместе с махновскими головорезами! Заметим, что взяли их не в уютной тихой хате в объятиях пылкой
хохлушки, а во время жаркого боя. В наше время в Афганистане, в Чечне,
в Сирии и в прочих интересных местах, тоже регулярно отмечались англоязычные «журналисты», «врачи без границ», «авантюристы без башни»,
оказавшиеся «случайно» в отрядах «борцов за свободу»… Мучительно хотелось бы верить, что лихой кавалерист Столыпин обеспечил тогда для воинственных британских «рабочих» крепкий сук и надёжную верёвку…
В самый разгар деникинского движения к Москве, польская армия, наступавшая на западном фронте, вдруг остановилась, а потом Польша и вовсе заключила с Лениным перемирие. Следствием этого стало неожиданно большое количество красных войск, появившихся перед деникинцами.
Оставив польский фронт, все эти силы были немедленно переброшены на
подступы к Москве. «Первой и основной причиной отступления корниловцев от Орла был невероятный перевес в силах противника, доходившего до
42 стрелковых и кавалерийских полков, против наших трёх Ударных пол-
ков, что красные могли тогда сделать, благодаря заключению перемирия
с Польшей Пилсудского», — указывает поручик М.Н.Левитов в своей книге
«Корниловский ударный полк».
В конце октября грянули морозы. Даже элитные части деникинской армии — корниловцы, марковцы, дроздовцы не имели зимнего обмундирования. Появились многочисленные обморожения: первыми страдали руки, ведь не имелось даже перчаток! В конце концов, наступление было сорвано, и под нарастающими ударами противника белые армии стали стремительно откатываться на юг.
Советская власть осенью 1919–го стояла на краю гибели, но в течение всего трёх месяцев большевики разгромили Колчака и загнали деникинскую армию в Крым. Одновременно с этим были ликвидированы Северо–Западная армия Юденича, дошедшая до Пулковских высот под Петроградом, и армия генерала Миллера на русском Севере.
В январе 1920 года происходила очередная эвакуация Одессы.
Вместо того, чтобы орудийным огнём прикрывать отход последних белых частей, британцы опять проявили полное безразличие к их судьбе. «Английский флот был пассивен», — пишет в своих воспоминаниях Деникин. Результат «союзной» помощи описывает в мемуарах и барон Врангель: «От адмирала Бубнова я узнал кошмарные подробности оставления Одессы. Большое число войск и чинов гражданских управлений не успели погрузиться. В порту происходили ужасные сцены. Люди пытались спастись по льду, проваливались и тонули. Другие, стоя на коленях, протягивали к отходящим кораблям руки, моля о помощи. Несколько человек, предвидя неминуемую гибель, кончили самоубийством».
Оставшиеся войска, вооружённые только стрелковым оружием, под командованием генерала Бредова двинулись в сторону Румынии. Они надеялись, что будут пропущены на её территорию. Белые загодя сделали нужное обращение и получили ответ самого Деникина, что с Антантой вариант отступления в Румынию согласован. Реальность оказалась жестокой. Генерал–
лейтенант Б.А.Штейфон вспоминал впоследствии: «Части гарнизона Одессы
и её ближайших окрестностей, которые должны были войти в подчинение
генералу Бредову, по причинам, мне неизвестным, не успели присоединиться
к нашему отряду. На свой риск и страх они двинулись гораздо южнее Тирасполя отдельными, не связанными одним управлением группами, общей численностью, если не ошибаюсь, около трёх тысяч человек. В состав этих групп входили кадетский корпус, бывший в Одессе, женщины и дети. Судьба этих групп была печальна. Румыны не пустили их к себе, а когда они, теснимые
большевиками, всё же двинулись через Днестр, румынские войска стали расстреливать их ружейным и пулемётным огнём! Тщетно плакали женщины
и дети, моля о спасении. И на этот раз соображения „реальной политики“
взяли вверх. Много убитых и раненых осталось тогда на снегу, в пустынных
плавнях Днестра. И среди них немало было детей–кадет. Всякие попытки
вынести раненых и убитых вызывали огонь с противоположного берега».
Гражданские беженцы двигались пешком по льду Днестровского лимана в сторону Бессарабии. Румыны отказались пропустить многотысячную колонну на свою территорию. Деваться было некуда: сзади шли красные. Поставленный в безвыходное положение, генерал Бредов со своими частями с боями пробивался вдоль Днестра, пока не соединился с польскими войсками. Поляки потребовали разоружения белых. Судьба борцов за «единую и неделимую Россию» была тяжкой. «Их ждали разоружение, концентрационные лагери с колючей проволокой, скорбные дни и национальное унижение», — пишет Деникин.
Вспомним, насколько «независимы» были в своих действиях румыны,
насколько «свободно» в поступках молодое польское государство, являвшееся самым любимым детищем Антанты. Это не румыны, тоже являвшиеся «союзниками» России, били из пулемётов по беженцам, и не бывшие польские соотечественники отправляли белых в концлагеря. Вся антирусская политика «маленьких» государств полностью направлялась и определялась державами Антанты, победителями в мировой войне. Это англичане и французы стреляли по русским руками своих прихвостней.
В марте 1920 г. проводилась эвакуация Новороссийска.
Её снова «помогали» организовать англичане. Деникин пишет: «Я просил о содействии эвакуации английским флотом. Встретил сочувствие и готовность». Просил главнокомандующий русской армией у англичан и разрешения (!) использовать русские суда, стоявшие в Константинополе.
Вот оценка бароном Врангелем дальнейших событий: «Эвакуация Новороссийска превосходила своей кошмарностью оставление Одессы. Стихийно катясь к морю, войска совершенно забили город. Противник, идя по
пятам, настиг не успевшие погрузиться части, расстреливая артиллерией и пулемётами сбившихся в кучу на пристани и молу людей. Прижатые к морю наседавшей толпой, люди падали в воду и тонули. Стон и плач стояли над городом».
Поручик Сергей Мамонтов вспоминал: «Сильный военный флот западных держав находился в бухте. Несколько очень крупных английских судов, одно французское, одно итальянское и даже одно американское. Нам казалось, что под охраной столь могучего флота ничего неприятного с нами произойти не может. У этого флота ведь такая могучая артиллерия, и в случае нужды он мог взять свободно десять тысяч человек и даже больше… Он взял пятьсот–восемьсот человек, чтобы сохранить видимость и не очень загрязнить свои светло–серые палубы…
…Я думаю, что было бы лучше для нас, если бы интернациональный военный флот вовсе не приходил в Новороссийск. Мы слишком надеялись на его защиту, и его неожиданное бегство посеяло панику среди пароходов.
Роль этого могучего флота осталась для меня тайной. Почему он стрелял накануне без всякой видимой надобности по Тоннельной и почему он не
стрелял сегодня, когда это было необходимо? Не могу поверить, что флот
испугался двух трёхдюймовок. Тогда зачем он находился в Новороссийске?
Чтобы бежать при первом выстреле и уничтожить легенду „могущества
Запада“ и у русских красных и белых, и у турок, и у многих других, кто раньше в него верил?
Хороший залп этого флота мог оживить в нас надежду, заставил бы
задуматься большевиков и даже мог изменить ход истории. Но, страстно
нами ожидаемый, этот залп так и не последовал.
Только один маленький чёрный миноносец не пустился бежать. Это было единственное русское военное судно. Он вышел на середину бухты и своими пулемётами заставил замолчать красные орудия. Потом прошёл к югу и обстрелял красный пулемёт, который преграждал дорогу в Туапсе. Он вернулся в бухту, остановил пустые убегающие пароходы. Одного пустого заставил взять часть людей с перегруженного парохода, другого направил на Туапсе. Капитаны исполняли его приказания, потому что он был очень решительным».
Этот молодой поручик, прошедший с боями всю Гражданскую, с горечью пишет: «Новороссийск был катастрофой белого движения. Мы потеряли громадную, плодородную и густо населённую территорию, весь материал и, вероятно, две трети нашей армии. Сколько офицеров, оставленных в лазаретах, застрелилось? Сколько было расстреляно и сколько утоплено в бухте? В Новороссийске погибли результаты двухгодичной славной борьбы. Союзный флот присутствовал при этом как зритель. Никогда наша армия не переживала такой катастрофы в боях с красными».
Борис Павлов — четырнадцатилетний солдат–деникинец вспоминал:
«Бедствие в Новороссийске по размаху было значительно больше, чем землетрясение в Мессине. Разыгрывался последний акт трагедии гибели великого государства — России. Тысячи людей на берегу ждали спасения и помощи, но помощь так и не пришла, в то время как в Чёрном море спокойно
и равнодушно плавали, зная о происходящем, корабли гуманных европейцев,
наших бывших союзников. Эти союзники не пришли на помощь, даже несмотря на то, что её от них ожидали те, кто до конца им оставался верным».
По итогам катастрофических эвакуаций в плен к большевикам попало
около 30 тысяч белых солдат и офицеров. Оказались брошены огромные
запасы вооружения, обмундирования. Всё, чего не хватало белым, когда
они наступали на Москву, теперь было взорвано, сожжено или досталось
противнику.
Теперь покинем юг России и перенесёмся в Сибирь.
Здесь крах Белого движения был столь же ужасным. Адмирал Колчак всеми силами старался добиться признания Запада. Ему, вернувшемуся в Россию с подачи англичан и французов, казалось невероятным отсутствие их полноценной поддержки. От него требовали стать ещё более «демократичным» и менее «реакционным». Колчак согласился на:
— созыв Учредительного собрания, как только возьмёт Москву;
— отказ от восстановления режима, уничтоженного революцией;
— признание независимости Польши;
— признание всех внешних долгов России.
В марте 1919 года Колчак отверг предложение начать с большевиками
мирные переговоры. Отказался от переговоров с идейными противниками
и Деникин. Тогда казалось, что белая победа уже близка. Красный фронт
вот–вот рухнет окончательно. Великий князь Александр Михайлович Романов в своих мемуарах пишет: «Таким образом, большевики находились
под угрозой с северо–запада, юга и с востока. Красная армия была ещё в зародыше, и сам Троцкий сомневался в её боеспособности. Можно смело признать, что появление тысячи тяжёлых орудий и двух сотен танков на одном из трёх фронтов спасло бы весь мир от постоянной угрозы».
Боевые действия шли масштабные, потому требовали большого количества боеприпасов. Война — это прорва, сжирающая в огромных количествах людей, ресурсы и деньги.
Оказали ли «союзники» помощь Колчаку в этот решительный момент?
Вот ответ из мемуаров всё того же А.М.Романова: «Но затем произошло
что–то странное. Вместо того чтобы следовать советам своих экспертов, главы союзных государств повели политику, которая заставила русских офицеров и солдат испытать величайшие разочарования в наших
бывших союзниках и даже признать, что Красная Армия защищает целость России от поползновений иностранцев».
«По–видимому, „союзники“ собираются превратить Россию в британскую колонию», — писал Троцкий в одной из своих прокламаций к Красной
Армии.
Вспомним, что азарт наступления в 1919 году поразил и Деникина, и Юденича, и Колчака. Их армии не сформированы до конца, не обучены, не вооружены. И всё же белые упрямо идут навстречу своей гибели. Белые собирались брать Москву, но наступали на неё не одновременно, а в разные сроки, по очереди! Это и позволило Красной Армии разбить их по частям.
«Положение большевиков весной 1919 года было таково, что только чудо могло спасти их. Оно и случилось в виде принятия в Сибири самого абсурдного плана действий», — пишет в своих мемуарах «Катастрофа Белого движения в Сибири» профессор академии Генштаба Д.В.Филатьев, бывший у Колчака помощником главнокомандующего по части снабжения. Вновь повеяло чудесами. Если посмотреть, под чьим давлением принимались военные планы Колчака, то станет совершенно ясно, кто и на этот раз стоял за кулисами русской смуты.
Весной 1919–го года у Верховного правителя России имелось два варианта действий:
1. Стоять на месте и, пользуясь пассивностью противника, закончить формирование, сколачивание и снабжение своей армии, а также непременно связаться с Деникиным, чтобы условиться о совместных действиях.
2. Немедленно и активно наступать, не давая красным передышки.
«Осторожность и военная наука требовали принять первый план, чтобы идти к цели хотя и медленно, но верно», — пишет генерал Филатьев.
Адмирал Колчак выбрал наступление.
Наступать тоже можно было в двух направлениях:
1. Выставив заслон в сторону Вятки и Казани, главные силы направить
на Самару и Царицын, чтобы там соединиться с армией Деникина и совместно с ним двинуться на Москву (на такое же решение безуспешно пытался получить санкцию Деникина барон Врангель).
2. Двинуться в направлении Казань–Вятка с дальнейшим выходом через Котлас к Архангельску и Мурманску к сосредоточенным там огромным запасам снаряжения. Кроме того, этим значительно сокращался срок подвоза из Англии, ведь путь к Архангельску несравненно короче, чем путь к Владивостоку.
Колчак не только бросил свои войска в преждевременное наступление.
Он направил свои армии по расходящимся прямым. И даже в этом безграмотном плане совершил ещё одну ошибку, направив наиболее сильную
свою армию на Вятку, то есть на второстепенное направление!
Поражение армий Колчака (Деникина, Юденича) произошли не из–за
невероятного стечения обстоятельств, а из–за элементарного нарушения
азов тактики и стратегии, основы основ военного искусства.
Британский генерал Нокс, по словам А.П.Будберга, военного министра
Колчака, «упрямо стоит на том, чтобы самому распределять приходящие
к нему запасы английского снабжения, и делает при этом много ошибок,
даёт не тому, кому это в данное время надо». Главный советник будущего
губителя Колчака, генерала Жанена — капитан французской армии Зиновий Пешков. Этот бравый французский офицер… приёмный сын Максима
Горького и родной брат одного из большевистских руководителей, Якова
Свердлова! Можно только догадываться, какие рекомендации давал такой
советник. В подобных условиях сам план наступательных действий белого
адмирала был бесспорно известен красным — отсюда и поразительно быстрый разгром Колчака.
Впрочем, это только поражение… Много раз менялось военное счастье за время русской междоусобицы. Сегодня наступают белые, завтра — красные. Временный отход и неудача — не конец борьбы, а только этап.
Сибирь огромна, в тылу формируются новые части. Много запасов, созданы укрепрайоны. Чтобы поражение колчаковцев превратилось в катастрофу и гибель, надо было постараться. И главную роль в удушении сибирских
белогвардейцев сыграли чехословаки.
Они Гражданскую войну в России начали, когда пришло время — они её и закончили. Выступив в роли поджигателей настоящей междоусобной бойни, чехи покинули фронт и ушли в тыл, предоставив русским воевать с русскими. Под свою опеку они взяли железную дорогу. Ими были заняты лучшие казармы, захвачено огромное количество вагонов.
Когда белые начали отход, оккупировавшие Транссибирскую магистраль чехи предпринимают спешную эвакуацию. В России они награбили немало добра. Чешский корпус насчитывал около 40 тысяч солдат и вся эта масса разом начинает движение. Красная Армия с чехами больше не воюет. Ещё один
сильный противник не нужен и белым. Они бессильно взирали на творимый
чехами беспредел. Ни один русский эшелон братьями–славянами не пропускался свободно! Среди тайги стояли сотни вагонов с ранеными, женщинами и детьми. В армию было невозможно подвезти боеприпасы, потому что чехи пустили свои эшелоны по обеим колеям дороги. Они бесцеремонно отнимали паровозы у русских эшелонов, прицепляя их к своим вагонам.
Вспомним и о т.н. «русском золоте», находящемся за границей и незаконно присвоенном «союзниками». Как известно, оно состояло из трёх частей: «царской», «колчаковской» и «большевистской». Нас интересуют первые две.
Царская часть состояла:
1) из золота, добытого на приисках и захваченного Японией во Владивостоке;
2) из драгоценного металла, отправленного русским правительством в 1908–1913 годах в США на создание международной валютной системы. Там оно и осталось, проекту помешала начавшаяся Первая мировая война;
3) драгоценности царской семьи, отправленные в январе 1917 года в Англию.
Царская семья ликвидирована. Это жирная точка в истории «царского» золота. Его уже можно не отдавать. Отчёта спросить некому…
Второй по размерам частью русского золота является «колчаковское».
Это средства, направленные в Японию, Англию и США на закупку вооружения. Своих обязательств перед Колчаком единодушно не выполнили все!
Сегодня только золото, переданное Японии, тянет на сумму около 80 млрд.
долларов. Предать Белое движение оказалось очень выгодно. Жанен и чехи
Колчака предали и продали, а точнее — обменяли. За его выдачу красные
позволили чехословакам увести с собой ТРЕТЬ золотой российской казны, хранимой адмиралом. Эти деньги лягут потом в основу золотого запаса
независимой Чехословакии. Ситуация та же — физическое уничтожение
Колчака ставило точку в финансовых взаимоотношениях Антанты с Белым
движением. Нет Колчака, некому спросить отчёта.
Цифры разнятся. Различные источники оценивают сумму «русского золота» в разных цифрах. Но в любом случае она внушительна. Речь идёт не о килограммах и даже не центнерах, а о тоннах драгоценного металла!
Интересное обстоятельство: никто из главных белых руководителей не был выдан красным во время Гражданской войны. Генерал Корнилов погиб от разрыва снаряда. Деникин уехал в Англию, Краснов — в Германию, Врангель эвакуировался из Крыма вместе с остатками своей разбитой армии. В плен большевикам попал только адмирал Колчак, ими он был расстрелян. Случайно ли, что погиб именно адмирал Колчак, распоряжавшийся огромным золотым запасом?
Справедливости ради, скажем, что факт гибели Колчака был настолько вопиющим, что вызвал огромный резонанс. Союзным правительствам даже пришлось создать особую комиссию для расследования действий генерала Жанена. «Однако дело ничем не кончилось, — пишет великий князь Александр Михайлович. — На все вопросы генерал Жанен отвечал фразой, которая ставила допрашивавших в неловкое положение: „Я должен повторить, господа, что с Его Величеством Императором Николаем II поцеремонились ещё меньше“».
Продолжение следует
Гражданская война в России #1. Кровью умытая. Первый акт трагедии
Гражданская война в России #2. Пожар разгорается...
Гражданская война в России #4. Неудобная правда об эстонских концлагерях