Спустя тридцать лет с момента школьного выпуска главный герой открывает школьный фотоальбом и вспоминает старых друзей. Он решает отыскать кого-нибудь, чтобы узнать, как сложилась их судьба. Однако, все его попытки тщетны, он не может найти ни одного человека. Все они словно сквозь землю провалились. Герой начинает расследование и то что он обнаруживает, переворачивает его жизнь с ног на голову.
Продолжение истории "Пропавшие. Тайна школьного фотоальбома. Мистическая история"
1 том читать здесь, на Литрес или Автор.Тудей
Краткое содержание 18 главы:
- Главный герой приходит в сознание, обнаружив себя связанным в каком-то помещении, похожем на склад мясного рынка.
- Он вспоминает события предыдущего дня: выигрыш на ставках, встречу с отцом, эпизод на заводе.
- Глухонемая уборщица Леонтьевна чистит его одежду, и герой вспоминает, что видел ее в детстве на рынке.
- Похитители обсуждают странную историю о том, как Леонтьевна предсказала смерть водителя Карася с помощью напечатанной на машинке записки.
- Герой размышляет о возможной связи между Леонтьевной, матерью Лешего и секретным отделом завода.
- Похитители везут героя к заводу, угрожая расправой в случае побега.
- У проходной завода герой не может найти пропуск, но обнаруживает в кармане загадочную записку с результатом футбольного матча.
- Неожиданно пропуск находится, и герой проходит на завод.
- Он встречает Диану, которая благодарит его за разговор с сыном и показывает новые часы.
- Глава заканчивается тем, что герой идет в свой цех, размышляя о странных событиях и загадочной записке.
ПОБЛАГОДАРИТЬ АВТОРА: https://pay.cloudtips.ru/p/87398ad5
Глава 19
«Звезда» кипела. Если вчера, пребывая в состоянии полной прострации, словно оглушенная рыба, выброшенная на берег под палящее солнце, я совершенно ничего не видел и не слышал вокруг, то сегодня с удивлением обнаружил, что, несмотря на допотопную (по сравнению с современной, конечно) организацию производства, отсутствие компьютеров и робототехники, завод бурлил и работал четко и слаженно. Между цехов сновали тележки, то тут то там гудели подъемники и выли здоровенные краны, раздавались четкие команды мастеров — никто бесцельно не слонялся по территории, не перекуривал у дверей, пялясь в смартфоны, не точил лясы на лавочках.
На секунду я даже оторопел — забыл дорогу в свой цех и мне показалось, что тут же десятки глаз уставились на меня с укоризной — мол, чего простаиваешь, молодой человек, когда каждый занят своим делом.
Сегодня, когда я, наконец-то неплохо отдохнул (спасибо, Шелест!), мои чувства обострились, я снова стал видеть вещи, которые не видит никто, или видит, но старается не замечать.
Например, сквозь выбитое стекло длинного помещения с деревянными дверьми справа торчал алюминиевый уголок — дорогая шутка, между прочим. И торчал он не просто так. Кто-то вечером его заберет. Наверняка есть лазейки, ведь видеокамеры по периметру поставят еще очень нескоро.
В отдалении за сваленным в угол двора металлоломом я увидел крепкого мужичка, который быстро отпил что-то из бутылочки и спрятал ее во внутренний карман рабочей спецовки. Потом он увидел меня и смутился. Я подмигнул ему, и он смутился еще больше. Широкое крупное лицо с большой родинкой на носу. Возможно, мы еще пригодимся друг другу.
Мужик поспешил в неприметную дверь, ведущую куда-то в подвал и пропал.
Пока я шел к своему цеху мимо меня три раза пронесся средних лет мужчина с выпученными глазами. В руках он нес огромную стопку перфокарт. В конце концов он чуть не налетел на меня, я едва успел отскочить, но он все же задел меня. Несколько перфокарт вылетело из стопки, спланировав на бугристый асфальт.
— Ай!.. Да что же я… растяпа… Извините! — он неуклюже остановился, то есть остановилось тело и руки с пачкой перфокарт, которые он прижимал к груди, а ноги продолжили идти вперед. Выглядело это максимально странно.
Я нагнулся, поднял плотные прямоугольные листочки с рядами цифр и дырочками, повертел в руках, присмотрелся.
— Ну надо же, — искренне удивился я. — И вы с этим работаете?
— Представьте! — чуть не плача воскликнул мужчина. — Пятый раз с утра программа не сходится. А теперь вот и эти выскочили, а значит, где-то еще потерял… меня уволят… нет, но я-то тут при чем! Говорил же, нужно компьютерную сеть внедрять, как на Западе, а мне ответили, мол, для этого нет фондов и вообще не доказана эффективность. А перфокарты — вот они, никуда, мол, не денутся, так они говорят, — его лицо страдальчески скривилось.
Я понимающе улыбнулся и протянул ему потерю.
— Они пронумерованы, так что вставить эти в нужное место не составит труда.
— А вы, похоже, разбираетесь! — изумился он. — Кого не встречу, кроме, конечно, ребят из нашего отдела АСУ, смотрят на меня как на инопланетянина. А ведь это барахло! Будущее — это дискеты! И, разумеется, сеть!
— Так и будет в конце концов, не сомневаюсь, — сказал я. — Наверное, это данные для испытаний, весь завод на ушах стоит.
— Да, для них… — вздохнул мужчина. — Железяки — это, конечно, важно, но вся ответственность лежит на нас. Одна ошибка, один неверный бит и все может пойти к едрене фене. Поэтому я так… беспокоюсь.
Он вдруг словно что-то осознал и взглянул на меня с беспокойством.
— Простите… а вы…
— Я кладовщик из сборочного, Антон Михайлов.
— А… значит наш, заводской… а то я подумал… — лицо его снова затуманилось, словно он на ходу решал какую-то сложную задачу. — Меня зовут… — мужчина покачнулся, и я успел подхватить его под локоть. — Ой, простите, о чем это я? Ах, да… знаете… кажется, я понял, где ошибка, но… но… если… я сейчас… Слушайте! — он вдруг протянул мне всю эту гору перфокарт, — держите! Я сейчас! Я понял!
Автоматически я подхватил увесистую стопку картонок, а парень, на вид ему было лет тридцать, бросился к бетонной округлой конструкции с дверью, увенчанной сверху стеклянным куполом. С виду она напоминала обсерваторию. Он скрылся за дверью, а я, не успев сказать ни слова, остался стоять в ста метрах от дверей своего цеха.
Я вспомнил о записке, напечатанной на машинке с результатами матча, и понял, что во что бы то ни стало должен переговорить с женщиной, которая ее оставила. Только как? Я не знал язык глухонемых. Но ведь мы можем писать друг другу записки!
Мимо с ошалевшим лицом пронесся Курбатов. Сначала за горой перфокарт он не заметил меня, но, пробежав пару метров, остановился и медленно повернулся.
— Михайлов? — удивленно произнес он. — Ты чего это здесь делаешь? Почему не рабочем месте, у нас авра… — он скосил взгляд на гору перфокарт. — Это что — все нам? — глаза его и без того, круглые и красные, как у бессонного карпа, стали вовсе по рублю.
— Василий Андреевич, прошу прощения, какой-то парень всучил и убежал… — во-он туда! — подбородком я указал в сторону стеклянной башенки.
Курбатов приставил ладонь к густым бровям и посмотрел наверх.
— Как бы они не просили, я тебя не отдам! — четко произнес он. — Заруби себе на носу! Мне нужен толковый кладовщик. Я тебя два месяца искал!
Я сначала не понял, что он сказал. Но спустя пару секунд до меня дошло.
Значит, они… тоже кого-то ищут! Не зря этот парень мечется, туда-сюда высунув язык и теряя важные данные буквально на ходу.
Я скосил взгляд на Курбатова.
— Даже не думай, — медленно покачал он головой. — Чтобы через пять минут был на рабочем месте.
Он ушел, а я остался стоять и предчувствие, которое меня никогда не подводило (особенно в таких важных, судьбоносных моментах) заверещало с утроенной силой — ЭТО ТВОЙ ШАНС, НЕ УПУСТИ ЕГО!
И я не упустил, можете мне поверить.
Когда дверь башенки приоткрылась, я уже знал, что буду там работать. И что именно где-то там, в компьютерных дебрях и случилось то, что, в конечном итоге, привело к катастрофе множества миров и появлению «ЦИБ» — цифровой инфекционной болезни, разъедающей не только людей, но и само пространство-время.
Каким-то звериным чутьем я ощущал, что под этим светящимся куполом происходит то самое, ради чего я сюда попал. Я оглянулся в сторону сборочного цеха — жаль, конечно, Курбатова, но… Впрочем, рано делить шкуру неубитого медведя. Проникнуть в святая святых завода — отдел автоматизированных систем управления (АСУ) было труднее, чем к вечеру улететь в космос.
Впрочем… у меня был козырь. Я в совершенстве знал основные языки программирования, а особенно — старые, навроде Бейсика, Паскаля, Кобола и им подобных. Изучил я и ассемблер — низкоуровневый язык программирования, который работает непосредственно с процессором. Зачем? Увлекся в школе — тогда это было своего рода игрой, постепенно втянулся, стал писать программы, но программистом на зарплате так и не стал — слишком скучное для меня занятие. Одно время даже считал это свое школьное увлечение напрасной тратой времени…
— Большое спасибо, что подождали! — раздался громкий голос прямо над ухом. — Если бы не вы, я бы… там понимаете, цикл, но он бесконечный, нет условия для выхода, кто-то забыл написать. Это не мой участок кода, но мы уже неделю ищем ошибку и вот…
Я вздрогнул и чуть не выронил всю эту огромную ценную стопку перфокарт на грязный асфальт.
— Не знаю, как у вас там все устроено, но… подозреваю, что цикл с постусловием в вашем случае подошел бы лучше. Через репит. Если цикл дает правду, происходит выход, если фальшь, то снова повторяется. А вы, наверное, использовали цикл «пока» и цикл сразу вернул фальшь…
Очкарик уставился на меня словно увидел перед собой живого нобелевского лауреата. Я смутился и даже немного покраснел.
— Кем вы, говорите, работаете? — спросил он с каким-то подозрением, будто все это розыгрыш.
— Я кладовщик в сборочном. Вчера устроился вот…
— Кладовщик? Шутите? Вы знаете Паскаль?
— Да.
— Фортран?
— Свободно.
Человек оглянулся на свою башенку, его очки блеснули, потом он протянул руку и легонько взял меня за локоть, будто боялся, что я исчезну.
— Слышали про ЕС 1033?
— Конечно.
Парень помолчал и выдал, видимо, главный козырь.
— А вы хоть раз видели БЭСМ-6?
Он, видимо, ожидал, что моя челюсть упадет — и было с чего. Этот советский суперкомпьютер, выполнявший на то время немыслимый миллион операций в секунду, стоил почти полмиллиона советских рублей. Это была даже не вершина. Это были небожители. Конечно, в наше время… то есть, в будущем, даже самый простенький айфон заткнет эту махину, занимавшую целый здоровенный зал, за пояс и даже не поперхнется. Но на то время…
Я опустил взгляд.
— Я работал в операционной системе НД-70 («Новый диспетчер-70»), но не скажу, что я профессионал.
Глаза мужика округлились и едва не выпали из орбит, и я понял, что хватил лишку.
— Где? — прошептал он, облизнув губы. — Где вы могли на нем работать, их всего несколько в Союзе!
— В Дубне, — у меня быстро нашелся ответ. — Но… сами понимаете, о работе там я не могу…
— Да-да, — быстро ответил он. — Я понимаю… Но… — он взглянул в направлении сборочного цеха. — Как вы… почему…
Я понял, что он не решится задать вопрос, почему с такими невероятными знаниями я устроился кладовщиком, ведь зарплата даже рядового АСУшника в несколько раз выше.
— Вы не подумайте… мое знакомство с БЭСМ-6 было довольно шапочным, ознакомительным. А почему я не пошел к вам или на какой-то другой завод в АСУ… в кадрах не предложили, вот и согласился на то, что дали.
Мое объяснение звучало откровенно идиотски, но выдумать лучше в такое короткое время я не сумел.
Парень изумленно покачал головой. Не переставая держать меня за локоть, он начал как бы отступать задом по направлению к башенке, одновременно притягивая меня за собой.
— Ну… знаете… наш начальник устроит перевод прямо сейчас. Вам даже не нужно будет никуда ходить. А мы мучаемся, где нам найти спеца… да таких как вы… на вес золота… — мне показалось, он даже перестал дышать.
Я усмехнулся, но ему явно было не до смеха.
— Курбатов мне этого не простит.
— Кто?
— Курбатов, начальник сборочного цеха.
— А-а… насчет этого не волнуйтесь. Простит. Еще и поздравление пришлет, это я вам гарантирую.
— Вот как… — насчет поздравления я сильно сомневался.
— Проходите, осторожнее, тут ступенька вниз…
Я не заметил, как мы оказались у башенки, дверь распахнулась, и я ступил внутрь. По сравнению с заводским двором, пыльным, шумным и горячим, здесь было прохладно и даже свежо. В воздухе стоял аромат… да, я сразу узнал его и с наслаждением втянул полной грудью. Это был аромат информации… первых компьютерных классов, аромат неизведанного, тайны и огромных возможностей. Я оказался там, где мне нужно было быть.
Лестница по спирали уходила вверх. Мы начали медленно подниматься — медленно, потому что в моих руках до сих пор была эта чертова пачка картонных носителей информации. Я шаркнул ногой и мой проводник обернулся.
— Ой, извините! Давайте их сюда! — он наконец-то забрал свои перфокарты, и я с облегчением вздохнул. — Кстати… меня зовут Павел… надеюсь, будем работать вместе! Ну же, идемте! Уверяю, вам понравится то, что вы увидите!
Я снова оглянулся — мне показалось, что, если я приму его предложение и поднимусь по этой лестнице, пути назад уже не будет. Вроде бы, чего еще мне опасаться после того, как я проделал весь этот путь и побывал в десятках передряг различной степени паршивости. Но… внутренний голос, мой постоянный спутник и советчик, помогавший мне на всем протяжении моего пути и вообще жизни — вдруг затих. Внутри образовалась какая-то зловещая пустота и на самом деле мне куда милей был грубоватый и неотесанный Курбатов, чем этот улыбающийся франт в брюках со стрелками и белой рубашке с коротким рукавом.
Он напомнил мне…
Я мотнул головой, наваждение пропало и начал подниматься по круговой лестнице. Наверху играла приятная музыка, кажется, Рахманинов.
— Государственная приемка и испытания двадцать первого мая. Осталось всего ничего, а мы застряли… — услышал я голос. Несмотря на прохладу, меня начал заливать пот. Ноги задрожали, я взялся за поручень и снова оглянулся на дверь. Она была хоть и ниже метра на два моего теперешнего местоположения, но все же — в секундной досягаемости. Остановись я, развернись и выйди — все пошло бы иначе. Как? Я не знаю.
Может, быть, если бы рядом была Света, она бы подсказала. Или глухонемая старуха-писательница с рынка.
«Нет правильного выбора, есть лишь тот, который станет твоим и тебе придется его принять», — говорил мне старейшина племени пираха Ообукоо, когда я спрашивал, как лучше поступить. И все же в его словах я чувствовал какую-то недоговоренность.
«Зачем же я изучал программирование со второго класса, когда другие школьники еще понятия не имели, что это такое, как проник в новейший компьютерный класс, куда доступ имели лишь избранные ученые и учителя?» — эти вопросы мигом пронеслись в моей голове. И я понял давнюю присказку, что хороший вопрос не нуждается в ответе. Ответ был передо мной. И он скрывался за стальной дверью на самом верху башенки со стеклянным куполом.
Как назло, мне захотелось в туалет — в сборочном цеху кабинка находилась буквально рядом с моим кабинетом, и я представил, как сейчас это было бы удобно, выбери я…
— Ну, где вы там?
— Иду…
Стены башни были выкрашены белой краской, через равные промежутки по спирали в ней были проделаны маленькие окошки, похожие на бойницы. Если честно, я не понимал, какому проектировщику и зачем пришло в голову воткнуть это чудо архитектуры посреди унылых заводских цехов. Ведь не могли же они специально так обособить и выделить айтишников, как скоро назовут асушников и программистов. Странно…
Я почувствовал взгляд сверху. Парень, назвавшийся Павлом, пристально наблюдал за моим восхождением по лестнице. У меня возникло ощущение, что он читает мои мысли и знает, о чем я думаю… и тут посреди черепной коробки раздался голос. Родной, ехидный и слегка насмешливый:
— Раз уж идешь, так иди. И какая разница, что он там читает. Вспомни свою ночь в вытрезвителе, пусть порадуется!
Я немедленно последовал его совету и представил рожу усатого сержанта (а были ли у него усы?), скелеты железных кроватей во тьме, запах пота, алкоголя и немытых тел. Сразу стало веселее, и я едва не рассмеялся.
— Ну вот, видишь! Веселей! Самое интересное еще впереди! — поддакнул голос.
— Ну-с… показывайте свои арсеналы! — громко сказал я, наблюдая, как вытянулось лицо асушника. Его явно смутила моя перемена настроения.
— Пожалуйста… проходите.
Он открыл железную дверь, и я сделал шаг вперед. Через секунду тяжелая дверь беззвучно закрылась и если бы не легкий толчок вакуума в спину, я бы даже не почувствовал это.
— Классный доводчик! — подумал я про себя, а может это сказал внутренний голос, и я едва удержался, чтобы не обернуться и не глянуть на это чудо инженерной мысли.
Светлая башенка оказалась позади. Передо мной, сколько хватало глаз, простирался длинный и довольно узкий коридор, чем-то похожий на купейный вагон поезда, только без самих купе. На полу лежал лакированный паркет, а поверх паркета длиннющая красная ковровая дорожка.
— Кто же ее пылесосит? — вырвалось у меня.
Павел обернулся, но ничего не ответил. Он шел вперед, ступая мягко, словно боялся выронить свой драгоценный груз на последних метрах дистанции.
Когда мы проходили мимо первого окошка, я заглянул в него в надежде увидеть корпуса завода, может быть, даже Московский проспект и машину своих похитителей. Внутренний компас подсказывал мне, что она как раз должна была стоять по эту сторону. Если, конечно, обзору не помешает сборочный цех и сам административный корпус.
Однако…
Сначала я ткнулся лбом в холодное оргстекло, а потом увидел безбрежное космическое пространство, настолько реалистичное, что на пару секунд у меня даже закружилась голова и я автоматически поднял руки, чтобы не выпасть в этот поразительный иллюминатор.
— О-ох! — выдохнул я. — Вот это да…
— Нравится? — услышал я за спиной.
Я не сразу нашелся, что сказать, разглядывая захватывающий вид — такой, будто бы я и вправду был на борту космического корабля, несущегося прочь от Земли на огромной скорости.
— Невероятно…
— Наша разработка, — не без гордости сказал Павел. — Точнее, программирование, визуальные эффекты. Здесь впервые применены плазменные экраны, так сказать побочный продукт основного производства. Сейчас… посмотрите направо… через минуту появится Марс… это моя работа…
И в самом деле, справа меж крохотных звездочек одна стала краснеть, увеличиваться в размерах и скоро мы пролетели мимо Красной планеты, нарисованный с такой четкостью, что я потерял дар речи.
— Эти экраны слишком дорогие и вряд ли их когда-нибудь увидят обычные граждане, — вздохнул парень.
— Увидят, — ответил я быстро и чуть не добавил, что плазма и в наше время — удовольствие не из дешевых, но успел спохватиться.
— Японцы отстают от нас на пять лет, но они быстро учатся. Впрочем… сейчас мы делаем такое… — он вдруг замолчал. — Ладно, идемте, еще успеете тут все изучить, если конечно… все пойдет по плану.
Последние слова он даже не сказал, а прошептал, уже отвернувшись от меня и по тому, как напряглись его плечи, я понял, что он пожалел, что эти слова случайно вырвались. Хотя он думал, что я не мог их расслышать.
Но я мог. В бразильских джунглях слух — это жизнь. Откуда он мог знать об этом? Скорее всего, он и про пираха никогда не слышал.
Мы двинулись дальше теперь уже в полной тишине. Окна-экраны по бокам коридора чередовались с дверьми без табличек, на потолке мерцали допотопные плафоны ламп дневного света, и они портили футуристическую картину. Впрочем, красная дорожка с паркетом тут тоже были лишними. Не хватало бронзового бюста Ленина, но я был уверен, что за очередной дверью непременно его увижу.
Я снова подумал про Курбатова, как он уже, скорее всего, рвет и мечет, не обнаружив меня на рабочем месте. Мне стало стыдно. Подвел хорошего человека.
Наконец мы дошли до конца коридора и уткнулись в очередную дверь с кодовым замком. Павел быстро набрал семь цифр — он старался незаметно прикрыть замок плечом, но ему мешали перфокарты, и я успел запомнить несложный код «6126608». Цифры показались мне знакомыми, но откуда… я вспомнить не смог. Кодовый замок на то время был реальной редкостью и встречался разве что в фантастическом кино.
Мы попали в затемненное помещение с тремя дверьми. Павел сразу шагнул к правой, обитой дерматином, потянул за ручку и дверь открылась.
Торжественная ковровая дорожка сменилась линолеумом, коридор стал шире, а экраны на стенах превратились в обычные окна, задернутые казенными шторами.
— Сейчас я вас представлю… вы не пугайтесь, шеф немного странный, особенно последнее время… знаете, эти испытания, очень нервный он, дерганый… оно и понятно, на кону государственная премия, поездка в Японию, Сингапур… будешь тут дерганым… зато он очень умный. Это его идея с этими… экранами. Он даже авторское свидетельство получил на них. Думаем представлять на выставке в Штатах, но боимся, что украдут технологию.
Я слегка напрягся.
— Вы не представляете, как он будет рад! У нас такая проблема с кадрами… где найдешь толкового асушника в наше время… — бубнил мой провожатый, пока мы подходили к обычной «бюрократической двери» — обитой таким же черным дерматином, грязным внизу от ударов ног. — Из институтов приходят, ничего не умеют, все обучение на бумаге, приходится заново специалиста готовить, а это время, год, два, три, мы такого себе позволить не можем. А уж чтобы найти оператора Бэски... это я про БЭСМ-6, и речи не идет. Это же суперкомпьютер! Будущее! Ну и наш секретный проект… но об этом шеф расскажет, я не могу…
На белой табличке, прикрученной сверху двери было написано:
«ОТДЕЛ АСУ
НАЧАЛЬНИК
ПРИЕМ ПО ЛИЧНЫМ ВОПРОСАМ
КАЖДЫЙ ВТОРОЙ ПОНЕДЕЛЬНИК МЕСЯЦА
С 16:00 ДО 18:00»
— Обед же прошел? — Павел покрутил головой, в конце коридора он увидел часы, который показывали «07:29» и я понял, что он очень волнуется, это раз, а во-вторых, что он, скорее всего, спал на рабочем месте, ибо совсем потерял счет времени. И правда, глаза его, красные и опухшие, блестели как у заправского алкаша. У меня были не лучше, но по другой причине.
— Ну… с богом, — он нажал ручку и толкнул дверь от себя.
— Шеф… доброе утро… я… всю ночь просидел над кодом, потом подумал, что может наше устройство для чтения перфокарт сломалось, сбегал в бухгалтерию, у них проверил, все нормально, а когда шел назад… встретил случайно… в общем, человек знает Бэску, Фортран, Паскаль и ассемблер, а еще он, кажется, нашел ошибку в этих… расчетах. Там цикл неправильный… нам же нужны люди? — Павел сбился, отошел от двери и подтолкнул меня вперед. — Иди! Иди!
Я шагнул вперед и дверь позади меня тихо закрылась. Кажется, мой провожатый предпочел остаться снаружи.
Кабинет, несмотря на ранее солнечное утро, был темным, и я не сразу нашел в нем человека, сидящего у окна возле здоровенного монитора.
Нас разделяло, наверное, метров десять-двенадцать. Он не сразу оторвался от экрана. Покачал головой, нажал кнопку на клавиатуре и экран, на котором виднелись длинные ряды цифр опустел.
Он медленно повернулся ко мне и наши взгляды встретились.
Шок, который я испытал, был похлеще чем от встречи с Дианой. Меня пробил разряд электрического тока, а внутренности рухнули к ногам. Кончики пальцев вмиг стали ледяными, волосы на голове зашевелились, и я понял, что еще никогда в жизни не попадал так серьезно.
Он смотрел на меня, на его лице не отображалось ни единой эмоции. Лучше бы он вскочил, начал орать, ругаться, топать ногами, размахивать руками, кидать какие-нибудь предметы, например, увесистый малахитовый письменный прибор на столе или даже статуэтку Ленина (вот где она нашлась!).
Нет, он просто сидел и молча смотрел мне в лицо.
Если бы я знал, что смогу быстро найти выход и убежать, я бы так и сделал, но я был уверен, что меня нагонят и будет еще хуже.
В конце концов, когда пауза стала нестерпимой, он тихо произнес:
— Вот так встреча… У тебя ровно минута, чтобы объяснить, кто ты такой, зачем ты вырвал у меня портфель на трамвайной остановке и рассказать, куда ты его спрятал.
Он подтянул к себе телефон, снял трубку и прижал ее к уху. Вторая рука легла на кнопочную клавиатуру. Указательный палец замер над цифрой «0».
Мои очки… мой нелепый костюм… разумеется, он запомнил меня. Отец отличался хорошей зрительной памятью.
Я вздохнул. Увидел возле стенки у двери два стула и тяжело уселся на один из них.
— Погодите… — я поднял руку и увидел, что кончики пальцев слегка дрожат. — Стойте… не звоните… я все… объясню. Вы мне не поверите… но я… попытаюсь.
— Да уж… попытайтесь. Минута пошла.