В своей комнате легче Игорю не стало. Всегда улыбчивая и живая Света сегодня не заваливала его ворохом забавных историй, которые произошли за рабочий день в доме пионеров при ДК, где она вела несколько кружков. И даже не сидела над своими эскизами платьев, мурлыкая под нос какой-нибудь мотивчик с радио.
Сжавшись комочком на тахте, девушка смотрела в одну точку на серо-красном от заката окне.
Игорь приобнял ее за плечи:
– Что там такого интересного в небе, что даже на жениха внимание не обращаешь?
Невеста повернулась и от ее взгляда, где застыла безысходная тоска, Игорю стало не по себе.
– Я так больше не могу, – Света говорила едва слышно. Но в ее шепоте было столько отчаяния, что продирал мороз по коже. – Твоя мама и я… Ты же видишь, она меня меня ненавидит и никогда не примет.
– Свет, не начинай, мама погорячилась, конечно. Пойми, мы уже столько лет вдвоем живем, как не стало отца. Ей надо время, чтобы привыкнуть, – Игорь поморщился. Неужели и правда эта вражда никогда не кончится, он будет всегда метаться между двух двух любимых людей. Только ведь ему одинаково больно и от слез матери и от печального личика невесты.
Света закрутила головой, отчего буйные ее кудри рассыпались из заколки по плечам.
Девушка шагнула к двери, потрясла зонтиком, который свисал с ручки:
– Игорь, я ем и одеваюсь в комнате! Храню здесь даже зонтик, сумочку, берет! Чтобы утром убежать из дома побыстрее и не столкнуться в коридоре с твоей мамой, – девушку начало трясти как в лихорадке. – Я все время прислушиваюсь к каждому звуку в квартире. Потому что жду постоянно, что она снова начнет меня ругать, упрекать, отчитывать. И самое ужасное, я не понимаю за что. Три месяца стараюсь быть идеальной… Готовлю, стираю каждую пылинку, глажу, стираю. А для твоей мамы все равно плохая.
Света бросилась к письменному столу:
– Я не могу больше, Игорь. Это тюрьма для меня, а не дом, – девушка протянула жениху распечатанный конверт. – Вот!
Тот пробежался глазами по печатным строкам, с удивлением протянул:
– Тебя приглашают в Москву в Дом одежды? Модельером?
– Да, – глаза у Светы наконец снова засияли. – Помнишь, я отправляла на конкурс в журнал “Работница” свои эскизы женских платьев? Я победила, заняла первое место. И потом пришло вот это письмо, они зовут меня на стажировку модельером! Я хотела рассказать об этом за ужином, устроить праздник по этому поводу! Поэтому взяла запасы на свадьбу, совсем немного! – девушка с нежностью прильнула к любимому. – Они предлагают пока только стажировку, чтобы я разработала для них пробную коллекцию.
Но ведь мы могли бы переехать после свадьбы в Москву уже сейчас. Это мой шанс! Я уверена, что сделаю все, чтобы получить постоянную работу. Ты ведь знаешь, как я мечтаю, чтобы мои наряды сошли с бумаги и стали настоящей одеждой!
Она прижалась к его рукам нежной щекой:
– Представляешь, мы будем жить в столице! Там столько всего интересного и удивительного! Всем станет легче, твоей маме не придется терпеть меня в своей квартире, – Света кинулась покрывать его лицо поцелуями. – Игорь, миленький, я так люблю тебя. И не боюсь никаких трудностей. Готова работать над эскизами днем и ночью. На голом полу готова спать, питаться одним хлебом, зато жить, как мы хотим. Прошу тебя давай уедем в Москву сразу после свадьбы.
Игорь в ответ обнял крепко невесту, погладил любимые непослушные кудри:
– Света, у меня ведь работа, карьера здесь. Там я буду сидеть на твоей шее? Давай я сам поговорю сейчас с мамой и расскажу ей о наших планах. А потом вместе решим, как нам дальше жить.
По коридору в комнату матери он шел будто парламентер на войне. Настраивался на разговор, придумывал фразы, чтобы помягче преподнести пожилой женщине новости о возможном переезде.
Людмила Петровна встретила его недовольным ворчанием:
– Игорь, ну что она убрать со стола в холодильник не догадалась? Киснет все стоит, жара на улице! Наготовила, бросила дефицитные продукты, убежала! Что за человек безответственный, одни фантазии в голове!
В уравновешенном, спокойном Игоре вдруг поднялась волна злости. Его оставили без ужина, никто не спросил, как у него дела на работе, не провел с нежностью по гудящей от усталости спине. Вместо домашнего уюта облили потоком обид и злого крика.
И внутри будто что-то лопнуло, Игорь выпалил скороговоркой:
– Мама, мы уезжаем жить навсегда в Москву сразу после росписи в ЗАГСе. Свете в столице предложили хорошую работу.
Людмила Петровна затихла на несколько секунд, а потом, осмыслив услышанное, взвилась на кресле, закричала через звуки работающего телевизора:
– Да вы что удумали? Зачем свадьба тогда? Зачем я потратилась, если меня тут бросить решил?
Она сорвалась с места, схватила с полки коробку с обручальными кольцами и швырнула ее на пол. Потом надавила сверху ногой в домашнем тапке, так что бархатные бока и белый атлас разлетелись в стороны:
– Не будет у вас никакой свадьбы! Я предательства в своей семье не потерплю!
Отменю банкет и волгу, фотографа! На весь город позоришь меня, по ее указке все делаешь! Или никакой Москвы или свадьбы не будет! Выбирай!
Игорь застыл в дверях с каменным лицом, давно натянутый между двух берегов трос разорвался и хлестнул его со всей силы по оголенным нервам. Было так больно, что он, казалось, забыл, как дышать на мгновение. Смог только выдавить:
– Хорошо, как скажешь. Мы распишемся и уедем, – развернулся и ушел, оставил мать одну на поле боя.
С того вечера в квартире Ковалевых неожиданно стало тихо.
Никто не кричал, не упрекал друг друга. Светлана по-прежнему почти все время проводила в своей комнате, лишь изредка мелькала на общей кухне бесшумной тенью. Игорь тихо здоровался и прощался с матерью, та в ответ поджимала в обиженную нитку губы.
Это тишина была еще хуже ежедневных скандалов. Она давила на обитателей квартиры грозовой тучей, мешая дышать, улыбаться и с облегчением выдыхать на пороге после рабочего дня – я дома.
Хотя Светлане казалось, что не только в квартире Игоря все наполнено невидимой гнетущей тяжестью. Что-то едкое и липкое будто пропитало весь воздух вокруг нее.
Все началось с кабинета для педагогов, где руководители кружков пили чай, готовились к занятиям и болтали без умолку о своих планах на лето.
Добродушная и общительная Света и вовсе была последний месяц центром всех разговоров. Женский коллектив с удовольствием перебирал подробности предстоящей свадьбы: мечтали о нарядах, в которых придут на торжество; восхищались женихом;
вспоминали подробности своего замужества; сыпали советами радостной невесте.
Через пару дней после стычки с Людмилой Петровной все изменилось. Стоило Свете зайти в кабинет, как у коллег находились срочные дела. Женщины убегали из-за своих столов, побросав недопитый чай или недописанные отчеты. В столовой на соседней улице никто не подсаживался к ней за стол. А очередь шелестела взбудоражено о чем-то за спиной, пока девушка шла с подносом по залу.
Самое неприятное случилось после обеда. Света с радостью впорхнула в свой кабинет, где ее всегда ждала шумная куча ребятни. Девчонки всех возрастов с восторгом занимались в кружке кройки и шитья под наставничеством своей любимой Светланы Николаевны.
Ведь увлеченная своим делом девушка показывала им невероятные вещи: как нарядное платье рождалось на бумаге, потом раскладывалось в отдельные детали на кальке; а затем вдруг разноцветные лоскутки будто мозаика в калейдоскопе превращались в невероятной красоты платье.
Поэтому маленькие ученицы готовы были возиться целыми днями с эскизами, кусочками ткани и цветными карандашами. Фантазировали, рисовали, шили, чтобы дома и в школе с гордостью демонстрировать мягкие игрушки, кукольные наряды, цветастые косынки и еще кучу всего, что помогла им создать Света.
Вот только сегодня девушку встретил пустой кабинет – на занятия не пришла ни одна девочка. В недоумении Света отсидела в непривычно тихом пространстве положенные часы.
Никак не могла взять в толк: что произошло? Может быть будущая свекровь отменила свадьбу, как и обещала, поэтому коллеги стали относится с такой настороженностью? Впрочем при чем здесь дети, ну какое бы им было дело до взрослых ссор и сплетен? Неужели что-то случилось с девочками? Заболели чем-то все вместе?
Она без конца перебирала варианты, пока шла домой после работы. И внезапно вспомнила, что рядом живет одна из ее учениц – Маша Григорьева. Они часто шли вместе после занятий, продолжая живо обсуждать секреты моделирования и шитья одежды.
Света со всех ног бросилась к знакомому подъезду, в несколько шагов взлетела на второй этаж. Надо срочно узнать, почему девочки не пришли на занятие! Что могло произойти? Может быть нужна помощь!
На резкий звонок отозвались шаги за дверью. В темном проеме показалось лицо машиной мамы, а за ее спиной из коридора смотрела с настороженностью на любимую Светлану Николаевну сама Маша.
От неожиданной картины девушка растерялась, сбивчиво принялась объяснять:
– Здравствуйте. Я… я зашла узнать, что-то случилось? Девочки… они не пришли на занятие. Я решила, что заболели… А… почему? Маша же здорова.
Женщина оглянулась на дочь:
– А ну в комнату живо! Нечего тут торчать! – потом выскочила на лестничную площадку и прошипела. – К тебе моя дочь больше ходить не будет! Так и знай! И никто не будет. Нам не надо, чтобы такая как ты учила наших девочек. Чему ты их можешь научить? По женатым мужикам бегать? Или думала через ребенка проще в семью залезть и увезти кого побогаче? Да я тебя!
В воздух взлетел крепкий кулак, Света в ужасе вскрикнула и дернулась в сторону.
Машина мама пригрозила:
– Чтобы тебя больше здесь не видела! – и со всей силы грохнула входной дверью.