Свекровь превратила ее жизнь в кошмар. Презрительные взгляды вокруг и шипение сплетен за спиной каждый день чувствовать было невыносимо. Следующие две недели Светлана высиживала в пустом кабинете мучительные часы, ни одна девочка больше не пришла к ней на занятие, а при встрече дети отводили глаза.
После работы девушка возвращалась в такой же безмолвный дом – свекровь ее не замечала, Игорь проводил вечер в своем углу комнаты. Парень замкнулся в себе, мрачная тень впечаталась в его лицо, выдавила вперед жесткий подбородок и строгией скулы. Его невеста сидела часами над эскизами, но карандаш не двигался в руке.
А за окном всеми красками цвела весна, звенело приближающееся лето, стучало солнечными лучами в стекла, будто просило – ну же отбросьте грусть и злость, давайте радоваться.
“Да, надо наслаждаться жизнью. Впереди ведь такое событие – пышная свадьба. Любая девушка была бы рада оказаться на моем месте. Украшенная волга, ресторан, куча гостей. И самое главное – любимый муж. Почему мне-то так тоскливо и плохо?” – Света, которая досиживала последний рабочий день перед летними каникулами, рассматривала свое отражение в оконном стекле.
Грустные глаза, даже буйные кудри не топорщаться как обычно – совсем она не похожа на счастливую невесту.
И вдруг девушка поняла: “Не хочу эту свадьбу и ресторан! Все гости Людмилы Петровны, нужные ей люди. Завы, директора, начальники. Одна показуха, все надутые, важные как индюки. Мне это не нравится! Распишемся с Игорем в ЗАГСе без всяких гулянок и сразу на поезд до Москвы. Может тогда он встряхнется, станет повеселее. Совсем его измучила наша бабская война”
Света решительно тряхнула кудрями и зацокала по опустевшим перед летом коридорам. В кабинете директора Дома Пионеров, Виктории Степановны, девушка немного оробела, хотя все таки обстоятельно объяснила про приглашение в Москву.
Пожилая женщина с гладко зализанными пучком волос недоуменно потерла переносицу под очками, и все же подала лист бумаги и образец:
– Что сказать, Светлана Николаевна, ваше решение, конечно. Можете писать заявление на увольнение сегодняшним днем. Отрабатывать не заставляю, уже каникулы, все дети разъехались. Правда сразу предупреждаю, характеристику я вам не дам.
– Понимаю, Виктория Степановна, уже рабочий день закончился, – Света торопливо выводила буквы с образчика. – Да это не страшно. Вы мне до востребования вышлите ее по почте.
Директриса откашлялась:
– Светлана, я, к сожалению, положительную характеристику вам написать не могу. А плохая, думаю, вам не нужна на будущей работе.
Девушка с удивлением уставилась на начальницу:
– Почему не можете хорошую? Разве я плохо работала? У меня ведь два кружка, двойная нагрузка – изо и кройка-шитье. Посещаемость выше нормы, девочки в областных конкурсах побеждали весь год, – она ткнула ручкой в рамки на стенах. – Да вот же половина благодарностей за работы моих девчонок.
Женщина вдруг пошла красными пятнами, очки сползли по взмокшей переносице вниз:
– Светлана Николаевна, к вашей работе как педагога претензий нет. Но опять же, педагога, человека который работает с детьми. Мы ведь не только их шить учим или рисовать, а еще прививаем моральные ценности.
– Постойте, Виктория Степановна, – Света даже со стула соскочила. – Я не понимаю, о чем вообще вы говорите?! Я замуж выхожу, у меня свадьба послезавтра! Это что плохо?
– Нет, хорошо, хорошо! Хотя ведь свадьба … не значит что… – директриса совсем смешалась под открытым и напористым взглядом девушки.
Потом просеменила к сейфу и плюхнула перед ней пачку исписанных листов:
– Вот сами смотрите.
Света пробежала глазами по первому листку, по второму, третьему. Переворошила стопку, снова и снова вчитываясь слова, которые обжигали, кусали ее как ядовитые пчелы.
– Это что такое, откуда это все?! – девушка не могла поверить своим словам. Она и не заметила, как начала кричать.
Директриса вжалась в кресло:
– Тут и от родителей жалобы и анонимные сведения. Светлана Николаевна, я понимаю, что это ваша личная жизнь, и все таки как руководитель педагогического учреждения не могу…
– Это же слухи, какие-то грязные сплетни и ложь! Чьи-то злобные писульки! – девушке хотелось швырнуть охапку кляуз в испуганное лицо директрисы.
– Ну знаете без огня дыма не бывает, – начальница задрала очки повыше. – Так что давайте я отдам вам трудовую книжку, а бе характеристики как-нибудь обойдетесь.
Договорить она не успела, светины каблучки вовсю стучали по коридору.
Из дома пионеров Света со всех ног помчалась в сторону дома.
Внутри полыхал костер из ярости и обиды. Казалось, что каждый прохожий оборачивается ей вслед и шепчет те самые обидные слова из жалоб и анонимок: “разгульный образ жизни”, “замечена в связях с женатыми мужчинами”, “аморальное поведение”, “безнравственная, распущенная”. Теперь стало понятно, почему с ней не общаются коллеги, почему больше не ходят дети на любимый кружок. Это все злобные лживые кляузы!
Светлане хотелось только одного сейчас – добежать домой, забиться в самый темный уголок, чтобы никто ее не замечал и не трогал. А утром первым же поездом ехать в столицу, подальше из завистливого, жестокого городка!
Однако попасть в квартиру ей не удалось – ключ бесполезно вертелся в отверстии, а дверь стояла глухой, неподвижной преградой.
“Только этого не хватало, заело! Теперь Людмила Петровна точно закатит скандал, что невестка сломала замок!” Света метнулась к старенькой двери по соседству, нажала настойчиво на звонок.
Соседка, глуховатая пенсионерка Антонина Савельевна, близоруко прищурилась на гостью:
– Это кто? Люда, ты?
– Это Света, невеста Игоря Ковалева, вашего соседа, – прокричала девушка ей почти в ухо.
– Узнала, узнала. Ну заходи. Чего тебе, спички, соль? – старушка приветливо распахнула дверь.
Света решительно шагнула в коридорчик:
– Можно я от вас на балкон наш перелезу? Ключи потеряла, не могу домой попасть.
– Дак полезай, – соседка загромыхала шпингалетом на двери балкончика. – Ты молодая, крепкая, враз сиганешь. Так ведь я слыхала ты с бандитом каким якшаешься, женатиком, к нему от Игорешки вроде ушла. А? Или врут? Когда свадьба-то у вас?
На вопросы старушки ответов не получила. Светлана ловко вскочила на тонкие перила, скользнула вдоль перегородки между двумя балконами и спрыгнула вниз уже на свою площадку.
Правда и здесь ее ждала неудача – балкон оказался прочно заперт изнутри. Светлана потрясла дверь, так что задребезжали стекла, и ринулась назад:
– Стойте! Не закрывайте, мне надо вернуться!
Слишком поздно – старая соседка наглухо закрыла балконную дверь и включила телевизор с любимой передачей на полную громкость. Пришлось Свете устроиться на жестком полу балкона – ничего не поделать, придется ждать возвращения Людмилы Петровны и получать очередной выговор.
Так было тоскливо и одиноко на крошечном зарешеченом пятачке, что накопившаяся за две недели обида вдруг пролилась из глаз горячими слезами. Как же все несправедливо!
Она так хотела быть счастливой – учить детей, создавать красивую одежду, строить семью с Игорем. Однако искренние желания испортили сплетнями, злобой, словно грязью измазали белое платье. Света плакала все сильнее и сильнее и даже не услышала, что в глубине квартиры стукнула дверь.
Людмила Петровна зашаркала тапками по коридору, сморщилась от тишины в квартире – до чего страшно, когда тебя встречает безжизненная немота в квартире, а не родные голоса.
Она на несколько секунд присела на любимый диван, ноги гудели после бесконечной беготни. Два дня до свадьбы, а еще столько всего у нее не готово!
Снова щелкнул замок входной двери, Игорь прямо в уличной обуви прошелся по коридору:
– Мама, Света дома? Сумки ее нет и обуви.
– Шляется где-то вместо того, чтобы тебя ужином встречать, – любое упоминание о неугодной невестке вызывало у пожилой женщины раздражение.
– Это хорошо, что ее нет, – Игорь от волнения вцепился в край рубашки. – Я хотел с тобой поговорить. Мама, я прошу тебя отменить свадьбу. Я знаю, что ты долго к ней готовилась, много сил туда потратила. Но, понимаешь, две недели мне на заводе ребята… в общем говорят всякое про Свету. Что у нее есть хахаль, женатый мужчина. Она и сама стала другая какая-то, почти не разговаривает со мной. Наверное, она не знает, как порвать со мной.
– Отменим, сыночек отменим. Ничего страшного, – Людмила Петровна засуетилась у дивана почти в победном танце. – Новую справим свадьбу с хорошей невестой. Еще лучше будет свадьба! Уж я постараюсь.
– Нет, мама, постой, послушай же. Я не хочу ни на ком жениться. Я ведь люблю Свету, понимаешь? Как отец тебя любил. Он ведь всегда цветы тебе дарил, смотрел на тебя с таким восхищением. Стихи про тебя писал. Когда ты в больнице лежала, он в ванной прятался и плакал, потому что волновался за тебя скучал. Так вот Свету я тоже так люблю. Очень сильно! Думал и она меня любит. Но не сложилось, значит, такая судьба. Поэтому прошу тебя – отмени свадьбу. Мне здесь ничего без Светы не надо, я решил на Север уеду на вахту.
– Да зачем же, сыночек? – Людмила Петровна принялась увещевать сына. – Света собралась в Москву навсегда, а ты после ее отъезда успокоишься. Отболит все, потом легче станет. Влюбишься в другую девушку.
На балконе Светлана уже потянулась к ручке двери – надо остановить Игоря. Объяснить ему, что это какие-то грязные слухи вокруг ее имени! Только он – единственный и любимый мужчина в ее жизни.
Как вдруг Игорь застонал:
– Не хочу, нет! Мне все тут будет о ней напоминать, все! Каждая вещь, сердце рвать на части! Сначала ваши ссоры, потом ее измена! Я больше не мог здесь быть, будто в кошмаре живу!
Он кинулся к вешалке и начал срывать свою одежду:
– Я переночую у друзей. Не хочу видеться со Светой! Объясню потом ей все в письме! Нет, лучше сейчас же куплю билет! До Мурманска или в Сибирь. Механики везде нужны!
– Нет, не смей! Нет! – Людмила Петровна грузным телом обвисла на руке у сына. – Остановись же! Не надо уезжать! Это все неправда про Свету, про ее любовников, про женатых мужчин! От начала и до конца ложь!
Игорь попытался вырвать руку:
– Не останавливай, не надо! Мама, я решил все и заявление написал на работе. Зашел с тобой попрощаться. Весь город об этом говорит, разве это может быть неправдой!
– Может! – выкрикнула в запале пожилая женщина. – Это вранье! Я его придумала! А потом рассказала посетительницам в парикмахерской, чтобы про твою невесту поползли слухи по всему городу. Потому что спасала тебя! Эта Света тебе совсем не подходит! Она хочет забрать тебя, увезти в Москву! Поэтому я написала анонимки на ее работу и распустила эти сплетни! Чтобы никто ее никуда не взял. Чтобы ты не испортил себе жизнь этой женитьбой, сынок!
Глаза у Игоря стали дикие, парень в ужасе смотрел на мать. Он закрутил головой по сторонам, ткнул пальцем в пустой коврик, где не стояли как обычно светины босоножки:
– Ты ведь не дала ей ключи, да? Не отдала новый комплект ключей? И сломанный замок утром тоже был враньем, да? Тоже?! Отвечай! – Игорь закричал словно от сильной боли.
Людмила Петровна отшатнулась от сына:
– Эта девица должна знать, что она тут не хозяйка! Да, с ключами тоже я придумала! Чтобы было как лучше!
Игорь отшвырнул собранные вещи в сторону и щелкнул замком:
– Я ухожу искать Свету. И когда мы вернемся, то сразу уедем! Так и знай, – сын вдруг наклонился так, чтоб заглянуть матери прямо в лицо. – Ты ведь не Свете больно сделала, а мне, мама, – и шагнул за порог квартиры. – Грязь твоя меня облепила. И дома ты лишила меня вместе с ней. Потому что мы со Светой одно целое, муж и жена, даже без твоей свадьбы.
Хлопнула входная дверь, Людмила Петровна на подкосившихся ногах привалилась к косяку, а Света за балконной дверью зажала себе рот ладошкой, чтобы сдержать крик.
Девушка поднималу руку, чтобы постучать в балконную дверь, и снова опускала. Никак не могла собраться мыслями, что же сказать несостоявшейся свекрови. Накричать? Та повысит голос в ответ. Молчать будто нет ее в квартире? Так ведь живой человек, как можно его не замечать словно пустоту.
Людмила Петровна неожиданно стянула большую фотографию Игоря с полки, прижала к груди – маленький мальчик с забавной щербинкой после молочного зуба.
И вдруг коварная свекровь разрыдалась тоненько и жалобно:
– Сыночек, не бросай меня, не бросай. Как же я буду жить одна, для кого? Ведь ты один остался у матери. Уедешь и меня не станет, Игоречек. Как же страшно, как страшно. Совсем одна останусь.
Света с удивлением смотрела на Людмилу Петровну. Неужели эта та железная леди, что каждый день осыпала ее упреками? Разве эта несчастная, раздавленная страхом одиночества женщина плела против нее интриги? Это ее она боялась до дрожи в коленях?
От стука в балконную дверь Людмила Петровна вздрогнула, подошла поближе и обомлела:
– Света, ты что? Как тут оказалась? – лицо пожилой женщины запылало жаром. – Ты все слышала?
Света молчала за стеклом будто каменное изваяние.
Непослушные пальцы долго не могли справиться с щеколдой. Наконец, дверь распахнулась, Людмила Петровна отступила в сторону, чтобы запустить Свету в комнату. Женщина приготовилась уже к обвинениям и грандиозной ссоре.
Однако девушка прошлась по комнате без единого слова, опустилась на диван рядом с портретом Игоря. Погладила детское фото:
– Какой хорошенький мальчишка. Надеюсь у нас Игорем будет вот такая же прелесть, – она повернулась к своей противнице по семейному полю битвы. – Вы ведь любите Игоря?
Людмила Петровна затрясла головой, рыдания душили ее, мешая говорить. Она сняла очки, чтобы вытереть слезы, и Света впервые рассмотрела ее глаза без огромной роговой оправы. Они были серые с золотистой искоркой, точь в точь как у Игоря.
Девушка вдруг погладила пожилую женщину по натруженной руке:
– Знаю, что любите, чувствую сердцем. Потому что и я его тоже люблю. Тоже как вы очень боюсь его потерять. Но вот вредить ему, обманывать или ругаться с вами из-за этого не хочу. Он вас тоже любит, вы его мама, вы – часть его жизни, не хочу его лишать матери. Я Игорю желаю только добра. Если вы считаете, что ему будет лучше без меня, то так тому и быть.
Света прошла в их бывшую с Игорем комнату, подхватила давно собранный в поездку чемодан.
У порога обернулась к несостоявшейся свекрови:
– Я переночую у девочек в общаге в своей бывшей комнате, первым поездом отправляюсь в Москву. Буду ждать до утра, что вы решите. Вы и Игорь. Нужна ли я в вашей семье? Если не придете, то так тому и быть. Уеду в Москву первым поездом. Значит вы оказались правы – ему лучше без меня.
Светлана тихонько прикрыла за собой дверь. И сразу квартира окунулась в тишину. Гнетущее, страшное безмолвие полного одиночества. Людмила Петровна в ужасе прислушивалась к замершей квартире: никто не смеялся в соседней комнате, не шлепал по линолеуму босыми ногами на кухню за ночным перекусом. Тихо, словно никто здесь больше не живет.
Людмила Петровна ждала несколько часов. В доме было так пусто, что иногда ей казалось, что и ее самой нет. Остались одни тени от той семьи, что здесь жила. И от той, что мог создать ее сын Игорь.
Когда загрохотал ботинками на пороге сын, она кинулась к нему:
– Сыночек! Уже ночь на дворе. Я так беспокоилась!
А Игорь сел как подкошенный прямо у порога:
– Светы нигде нет… Я все оббегал весь город. Она уехала, – он обхватил голову руками, чуть не плача. – Она ведь говорила мне, что больше так не может. Просила помочь. Поэтому молчала, от боли. А не потому что она изменяет. Какой же я глупец, дулся на нее, обижался…
Игорь был такой печальный и одинокий, что у матери сжалось сердце. Он, вправду, любит свою невесту. Хочет найти и вернуть. Не ради свадьбы, не назло матери, а потом что так велит его сердце.
Людмила Петровна стряхнула себя оторопь, превратилась вдруг в саму себя деятельную и живую:
– Да ты раскис! Бежим! За Светой бежим, она тебя ждет!
– Ты знаешь где она? – в глазах у Игоря засветилась надежда. Она сменилась удивлением. – Мама, ведь против Светланы, считаешь ее неподходящей мне партией.
Мать уже надевала туфли, ворча по привычке:
– Обсчиталась, значит. А теперь иначе думаю, что с ней ты счастлив будешь. Если догоним. Да что же ты стоишь, надо торопиться. Первый поезд уже через час.
И они побежали по пустым улицам города: молодой мужчина, сгорающий от нетерпения и надежды, и пожилая женщина, которая тяжело шагала на больных отечных ногах, но все же очень старалась догнать счастье сына.
В женском общежитии сонная вахтерша затрясла головой через щель приоткрытой двери:
– Ночью не положено гостей. Приходите утром.
– Милая моя, хорошая, – Людмила Петровна могла быть очень обходительной при необходимости. – Мы не гости, а сваты. Только невесту у вас одну заберем и уйдем. Пропустите на пятнадцать минуток. А вы потом на свадьбу приходите к нам, послезавтра в кафе “Садко” в 12 часов.
Вахтерша с удивлением осмотрела необычную парочку – странные какие, хоть и одеты прилично и перегаром не пахнет. Но все же пропустила.
Обратно Игорь вернулся донельзя расстроенным:
– Мама, нет ее у подруги. И не приходила. Где ее искать, где?
Однако упрямую Людмилу Петровну не так то легко было остановить на выбранному пути. Теперь она спешила к центральной площади, где принялась барабанить по крыше такси с дремлющим водителем.
Тот высунулся было недовольный, а пожилая женщина уже ныряла в машину:
– Гони до вокзала, ночной тариф – трешка.
Таксист ухмыльнулся, довольный жирным заказом, и ударил по газам.
И все же несмотря на усилия мать с сыном оказались на перроне одновременно с прибывающим поездом. Людмила Петровна едва шла после ночного забега, ноги совсем не слушались пожилую женщину.
Она махнула рукой в сторону медленно движущихся вагонов:
– Беги, Игорек, вдоль состава. Ищи ее. Я не могу, ноги не держат уже.
Парень развел руками:
– Да я уже весь перрон осмотрел – нет ее! Пропала! Может Светы здесь нет, уехала на попутке?
Людмила Петровна покачала головой. Нет, Светлана, если обещала, то выполнит, она свое слово держит.
И женщина, набрав полной грудью побольше воздуха, закричала, загремела на весь вокзал своим зычным голосом:
– Света! Мы пришли за тобой! Светаааааа!!!!
Ее крик пронесся над вокзальной площадью гулким эхом. Он заглушил даже скрежет громкоговорителя, который объявлял о скором отправлении поезда.
– Свееетааааа! – вторил матери Игорь. – Я люблю тебя! Света, вернииись!
– Светааааа, он любит тебя! Вернииись! – голос Людмилы Петровны гремел словно гул огромной трубы. Он перекрыл лязг поезда, грохот ускоряющихся колес. И все таки достиг цели.
Печальная девушка у окна радостно вскрикнула, схватила легкую дорожную сумку, бросилась в тамбур. Проводница с флажком в руках не успела ахнуть, как легконогая фигурка сиганул со ступенек прямиком на летящую ленту перрона.
Света спрыгнула с набирающего скорость поезда и кинулась бежать в сторону вокзала, навстречу пожилой женщине и молодому мужчине. Навстречу своему счастью. ССЫЛКА НА ВСЕ ЧАСТИ РАССКАЗА