Петр Федорович Соколов (1787-1848) – выдающийся русский живописец-акварелист, академик Императорской Академии художеств. Портреты его работы – великолепная галерея лиц пушкинской эпохи. Известен он и как автор последнего прижизненного портрета Александра Сергеевича Пушкина. Сыновья Соколова Петр, Павел и Александр также стали художниками. А Павел (1826-1905) был также не лишен и литературного таланта. В его «Воспоминаниях» мы нашли семейную историю, связанную с чаем.
Итак, «Воспоминания» Павла Петровича Соколова, история из жизни его отца Петра Федоровича Соколова. «Выпущенный (из Императороской Академии художеств в Санкт-Петербурге) с дипломом на звание свободного художника старшей степени, отец стал жить на собственные средства, давал уроки живописи и делал карандашом портреты, имевшие большой успех. Благодаря этим портретам, круг знакомства моего отца очень скоро расширился и он попал в так называемый beau monde, посещал театры и собрания, а так как он был очень недурен собою и всегда изысканно одевался, то охотно приглашался на вечера и в частные дома. Особенно же он был обласкан в доме старика Пещурова, которому был обязан определением в Академию (за казенный счет). (Алексей Никитич Пещуров хорошо знал отца художника; в 1830 году был назначен псковским гражданским губернатором, на посту которого значительно облегчил жизнь Пушкина во время его ссылки в Михайловском). Пещуров жил... в собственном доме. Он всегда с удовольствием принимал отца и восхищался его талантом.
Однажды к отцу обратился с заказом один сибиряк, купец-чаеторговец, и когда портрет, написанный с него отцом, был закончен, купец пришел в такой восторг, что, кроме уговоренной цены, непременно пожелал сделать отцу подарок. «Завтра получишь, теперь не скажу что, уж будешь доволен», – говорил купец, – «ты меня ублаготворил, да уж и я тебя распотешу». На другой день отцу приносят огромный цыбик чаю. Чай тогда только что начинал входить в употребление (речь идет о 1810-х годах), и лишь у очень богатых людей его подавали гостям. Цыбик прекрасного чаю был подарком незаурядным. Зная, что старик Пещуров был охотником и знатоком в чаях, отец и поднес ему этот ценный подарок. Через несколько дней вдруг от Пещурова получает он приглашение на званый вечер. В назначенный час отец уже подъезжал к дому Пещурова, окна и подъезд которого были ярко освещены, а на улице стояло много великолепных экипажей и карет. В зале уже было много гостей, среди которых отец увидел и Пещурова, который, заметя вошедшего отца, с распростертыми объятиями пошел к нему навстречу. «Вот тот, кому мы сегодня обязаны приемным вечером», –говорил он, представляя смущенного отца гостям, – «это он подарил мне этот замечательный чай. Среди множества миловидных женщин, наполнявших салон Пещурова, отец заметил немало тех, с которых он писал уже портреты; все осыпали его любезностями, дамы дарили нежными улыбками, а мужчины крепко пожимали руки. «И все это за цыбик чаю», – думал отец.
Когда на другой день отец поехал благодарить Пещурова за оказанный ему лестный прием, то тот объявил ему, что записал его на службу в подведомственный ему департамент. Конечно, отец поблагодарил его, но оговорился, что затрудняется этим, потому что совершенно не знаком с делом, которое ему предстоит на новом месте служения. «Да этого совсем и не нужно», – сказал Пещуров, – «ты только ходи каждый месяц жалованье получать». О, доброе старое время! Удивительно, до какой наивности доходили тогда влиятельные люди в своем самовластии. Итак, благодаря цыбику чая, отец сделался чиновником. По прошествии двух лет, когда отец уже зарабатывал такие деньги, что: вполне был обеспечен, он не вытерпел и явился к Пещурову с заявлением, что ему наконец совестно получать чины и деньги, не принося месту служения никакой пользы. «Ну, уж это твое дело», – отвечал Пещуров, – «коли ты не нуждаешься».
Неизвестно: кем же был тот «сибиряк, купец-чаеторговец», что сделал художнику такой богатый подарок. А мы напомним, что такое «цыбик» или «цибик». Так называли корзину для хранения и транспортировки чая, сплетенную из камыша или бамбуковых волокон, а затем запечатанную и покрытую кусками кожи. Цыбики были «полуторными» (75-80 фунтов чая; один фунт – примерно 410 гр) и «квадратными» (53-57 фунтов; в таких цыбиках часто доставлялись дорогие сорта).
