«Здравствуй, Танечка. Случайно нашла тебя. У меня такое горе! Никого не осталось. И Саша, и Петя умерли. А в ноябре этого года сгорел Степа. Я живу у чужих людей. Ничего у меня нет, как жить дальше, не знаю. Плачу и плачу каждый день».
Письмо Веры Николаевны, словно обухом по голове…
А у Татьяны своих проблем по горло, если честно. У самой со здоровьем нелады. Да и у мужа на работе неважные дела – грядущее сокращение тревожило и угнетало. У детей в последнее время тоже не очень хорошо складывалась жизнь. Все это нужно было как-то решать. Для всего нужно время, силы и деньги.
Деньги, деньги, деньги – да будь они прокляты. Кому-то достаются легко, липнут к рукам, чаще всего к рукам нечистым. И практически никогда не прилетают в кошельки обыкновенных людей, привыкших работать честно и по совести, боящихся Бога.
А Вере Николаевне, судя по письму, нужны были эти трижды клятые деньги. Ведь все, все сгорело, и она, бедная, даже не смогла спасти хоть часть имущества от огня – в больнице в это время находилась.
Ко всему прочему – проблема с жильем. Ведь написала: у чужих людей. А где Наташка? Внук? Ничего не понятно.
Глодал червячок, глодал: зачем Тане разбираться с бедами чужой женщины? У нее своя свекровь имеется. Зачем залезать в дебри проблем человека, с которым Таня не общалась почти двадцать пять лет? И вообще: почему Вера Николаевна написала именно ей? У Веры куча родственников и подруг по деревне, за неделю всех не обойдешь. Что, Таня не помнит эти посиделки?
Тогда она и подумала, (с тайной надеждой) что не Вера это, а мошенники. Но мошенниками тут и не пахло. И что теперь делать? Отвечать? Или… нет? Понятно, что пустыми, цветистыми фразами о том, как Таня сочувствует и соболезнует горю Веры Николаевны, не отделаться. Человек в отчаянии написал именно ей, потому что помощи ждет! Потому, что ей больше не к кому обратиться. Потому, что Татьяна – последняя инстанция.
И, Господи, как не хочется быть этой последней инстанцией! Да с чего Таня ей поможет? У самой мышь в кармане, да вошь на аркане! Не сегодня, завтра – загремит в больницу с каким-нибудь серьёзным диагнозом. Или мужа уволят. А чем платить по кредитам тогда? А сыновьям вдруг помогать тоже придется? И как помогать?
Хорошо, с финансами кое-как можно разобраться. А с жильем? Где сейчас Вера? А вдруг, ей уже на дверь показывают? Чем может помочь погорельцам администрация? Выдадут ли хотя бы временное жилье? И не придётся ли забирать Веру Николаевну в свой дом?
При этой мысли сердце Татьяны ёкнуло. Это ведь – не кошечку определить – живого человека… И зачем ей этот геморрой? Не проще ли не отвечать на тревожное сообщение, сделав вид, что Тани это вовсе не касается? С глаз долой, из сердца вон! Малодушие? Ха-ха, а за чей счет банкет? Почему Таня должна бороться с собой и мучить собственную совесть? Она никому ничего не должна! Она отработала все свои долги сполна! Хватит! Пусть думают многочисленные Верины кумовья, сваты, друзья, родственники… Власти, в конце концов. Тане ведь никто не помогал – они с мужем всегда выпутывались из своих неприятностей сами!
Но тогда грош цена самой Тане. Ей не надо, а душе? Ведь теперь на всю оставшуюся жизнь перед глазами будет стоять Вера Николаевна с букетом из шести роз. Таня знает – будет.
Пальцы дрожали. Это, как перед прыжком в ледяную воду. Вдох. Выдох. Никто, кроме нас.
Татьяна прикоснулась к клавиатуре, и со всего разбегу окунулась в темную, холодную мглу настоящего человеческого горя…
Вера Николаевна, действительно, осталась без жилья. Она пребывала в глубоком шоке. Надеялась поначалу на дом сына – невестка в Питере, внук – тоже. Попросится пожить, чай на улице не оставят. И каково же было ее состояние, когда выяснилось, что дом давным-давно продан. Новые хозяева не торопились устраивать новоселье. Раздумывали: сносить вполне новую постройку и строить дом по своему проекту или оставить все, как есть.
На вырученные деньги Наталья купила малюсенькую комнатку в коммуналке, где проживала теперь с молодым то ли Амуром, то ли Амиром. Понятна стала и злость внука Сережи. Это собственная мать уговорила сына выписаться из отчего дома, чтобы никаких препятствий не возникало. Сергей теперь был прописан у мамы Натальи, в замшелом поселке на краю Ленинградской области.
Сергей негодовал и собирался подать заявление в суд. До бабки-погорелицы ему? Сам в растрепанных чувствах. Сам не знает, что делать. А Веру приютила двоюродная сестра. Пока. Что дальше – никто не знал. У сестры не дом, а хибарка на курьих ножках. Дунь - упадет. Саму дети в город зовут!
В жилищном фонде лишних квартир не оказалось. Сгоревший дом, как назло, не был застрахован. То, что человек остался бомжом, администрацию не очень-то заботило. Все разводили руками, мол, вот незадача… бывают в жизни огорчения.
Но… главное – ввязаться в бой. Татьяна кинула клич о помощи. К ее удивлению, в мире не так-то мало добрых людей, оказывается. Помогали, чем могли. Кто деньгами, кто – строительными материалами. Пепелище выглядело жутко, нужно было расчищать пожарище, разравнивать участок, нанимать рабочих и технику. К радости, фундамент дома сохранился, а это (люди знают) освободило от самого сложного этапа постройки – нулевого цикла. Намаялась бы Таня с этим чертовым циклом.
Нашли координаты Толика, деревенского плотника, настоящего мастера, строившего Танину дачу за совсем небольшие деньги. Он бедовал сейчас под Всеволожском. Строил бани. Перекати-поле – искал лучшей доли. А доля тоже не из легких – где-то обманут, где-то просто откажутся и сруб не покупают, не рассчитав доходы.
Объяснили мужику ситуацию. Попросили помочь с замирающим сердцем: откажется или согласится? Он не обязан горбатиться за копейки для незнакомой старушки. Да ведь и самому надо где-то проживать, пока занят. Питаться. Обогреваться. А на участке вагончика нет, дров нет, село незнакомое. Беда.
Решение пришло неожиданно. В поселке пустовали квартиры, хозяева которых уехали на заработки в Питер, да так и не вернулись оттуда – обросли друзьями, детей переженили, повыдавали замуж. Оставили свои сельские дома под дачи. Мало ли – вернутся в старости на обетованную землю.
Татьяна пообщалась со многими. И – чудо! Некоторые из питерских жителей хорошо знали и любили Веру Николаевну. Искренне пожалев несчастную женщину, без лишних вопросов сдали Толику жилье, не потребовав с него ни копейки. А Толик и рад. Что ему, бобылю одинокому? Под Вселовожском он снимал квартиру за большие деньги, пока бани заказчикам рубил. А тут – плата невелика, так и квартплата нулевая. В деревне красиво, магазины работают. Народа много. Чего не жить?
Согласился!
И тут люди, узнав, что в поселке объявился золотой мастер, да еще и не дерет с заказчика с три шкуры, начали Толика со всех сторон брать в кольцо. Кому дачку обновить, кому крышу поменять, кому баньку, кому крылечко… Заказов у Анатолия на пять лет вперед. Впору бригаду организовывать. Он повеселел, пить бросил (попивал раньше. Нехорошо так пил, запоями. Контролировать-то некому. Бобыль), сколотил бригаду из безработных парней. И все при деле.
Делать сруб для Веры Николаевны ходил по субботам и воскресеньям, на добровольных началах. Парни, не будь дураками, подтянулись следом. Тоже Бога боятся. А говорят, что молодежь у нас плохая. Так и пошло – домик для Веры строится потихоньку, администрация даже немного денег выделила и с лесом помогла. Толик влюбился в красивое село и собирался осесть тут навсегда.
А Вера Николаевна жила пока у сестры. Питерские переселенцы ведь и ей предложили хорошую двухкомнатную квартиру в маленьком, советской постройки, на две семьи, коттедже у реки. С отоплением, с газом, с обстановкой. Но тут уж взьерепенилась сестра и не отпустила Веру.
- Я тебе хоть слово, хоть полслова сказала, что стесняешь ты меня, Вера? Живи, сколько надо и не вздумай уходить! Ишь, ты, отправится она к этим Зубовым! Здоровье, поди какое, дергайся тут, плохо ли тебе сделалось или нет! – побушевала так с полчасика и заплакала, - ты ж у меня единственная осталась! Не обижай! Плохо тебе у меня, что-ли?
Обнялись сестры и вместе заплакали. И все у них хорошо. Уже огород на пару посадили, бухтя друг на друга, копаясь в земле: спорили, как картошку правильнее высаживать, целыми клубнями или половинками.
Через два года Вера Николаевна отметила новоселье. Правда, жители донесли, от сестры съезжать не торопится. Привыкли друг к дружке. Новехонькую избушку Вера оформила на внука. Сережа успел жениться и родить Вере Николаевне правнучку Василину. Приезжал несколько раз. Чаще видать Веру не позволяет работа. Но в отпуск обещается нагрянуть. Огород вспахать старухам надо помочь. Проводку в новом доме сделать путнюю. Баню, теплицы поставить, да несговорчивых бабулек переселить на новое место. А то что получается: народ всем миром старался, а эти две в своей хибаре окопались и горя не знают.
В общем, душа у Татьяны спокойна.
А что для себя? Все в ее семье устаканилось. Все у нее нормально.
А, еще вот что… радость за Толика, например. Он, никому не нужный бобыль, вдруг женился на местной, Люсе Коробициной. Хорошая женщина, между прочим, правильная. Так ведь и ей повезло – таких мужиков, как Толик, нынче днем с огнем…
Автор: Анна Лебедева