Анна пошла в старый дом. Он был точно такой же, в каком она жила, только отсюда уже выселили жильцов. И тут же налетели те, кто спешил хоть чем-то поживиться до того, как дом исчезнет совсем. Полагалось его снести, а затем вынести мусор, но так делалось редко. Кто-то с кем-то условился. И старые дома сжигали. Тот ж некто приходил ночью, непременно ночью, и разводил костер. Непосвященные люди, жившие по соседству, просыпались, видя, что в комнате стало светло как днем, видели за окном пламя, и в панике вызывали пожарных. Огонь тушили, но пепелища тлели еще долго. Они были своего рода памятниками исчезнувшим домам. А потом все заканчивалось. Пепел вывозили. Это было дешевле, чем вывезти строительный мусор.
Пока же дом был еще цел. Только кое-где выдраны рамы или выбиты стекла. Стекла били ради забавы, ради вседозволенности, ради того, что просто можно.
Анна толкнула дверь подъезда, поднялась по крепкой еще лестнице. На первом этаже разобрали полы так, что обнажилось подполье, местами глубокое, и ходить тут было опасно.
Анна поднялась на второй этаж. Вот опустевшая тумбочка годов, наверное, из пятидесятых – деревянная, с резьбой. На стенах еще сохранились обои. Кое-где висели и чуть покачивались от сквозняка люстры. Под окном был маленький парк, где росли сосны. И теперь опустевший дом наполнился свежим лесным воздухом.
На полу лежали газеты и мусор. И письма…много забытых писем… Кто их сейчас пишет, вкладывает в конверты, бросает в ящик? Письма были того же времени, что и дом.
Анна не знала никого из жильцов. Все-таки у них была не деревня, когда хотя бы визуально запоминаешь всех, а город. Анна присела на корточки и погладила письма кончиками пальцев. Отчего-то ей хотелось их приласкать.
Легко, чуть заметно, что-то зашевелилось у нее на груди, точно крылья бабочки, или крошечные ножки. Рука Анны испуганно дергалась. Как и многие, она боялась насекомых, брезгливо и с опаской стряхивала их. Что ж касается так неожиданно доставшегося ей кулона…. Анна уже начинала привыкать к тому, что при ее движении тоненькие лапки скарабея колышутся. Но сейчас они словно двигались сами по себе.
Анна снова осмотрела жука, хотя видела его уже тысячу раз. Он не мог быть живым, это дерево…вот и петелька для нитки или цепочки. Может быть, внутрь вставлен какой-нибудь хитрый механизм? Ага-ага… Индийский старик не производил впечатления Левши, вряд ли подкованная блоха (в данном случае – жук) могла у него танцевать.
Поколебавшись, Анна оставила жука в покое и снова ненадолго вернулась к письмам. Она не читала их, хотя глаза порой выхватывали обрывки фраз.
И опять жук побежал. Словно он спешил впереди нее, открывая дорогу…
Анна теперь знала, кто жил тут. Она видела их каким-то странным внутренним взором. Нет, это не была галлюци--нация, ее не окружили призраки. Просто, закрыв глаза, она могла ясно представить себе – и старушку, которая уже не вставала с постели, но еще получала письма от своей сестры, жившей на севере. И девочку с большим бантом, забывшую в старом доме плюшевую собачку. И ее мать, торопившуюся с переездом, и решившую многое из хозяйства оставить в старом доме – на новом месте новое купим.
Анна видела и слышала все это, но ей не было страшно. Откуда-то она знала – стоит ей оторвать руку от бумаг, и все картинки пропадут.
Так и вышло. Анна поднялась, отряхнула руки, и пошла домой.
*
Они пошли подавать заявление в ЗАГС. Ярик держал Анну за запястье. Крепко. Так родители держат маленьких детей, когда переходят дорогу. Ярик боялся, чтобы Анна не сбежала, потому что она очень стеснялась.
— Нам, пожалуйста, не надо никакой торжественной регистрации, - говорил Ярик, — Просто расписаться, в будний день…
— Но у вас у обоих первый брак…., - впрочем, совсем молоденькая девушка, специалист ЗАГСа, не стала настаивать, лишь кивнула, — Конечно, свадьба – это дорогое удовольствие…
Ярик и Анна заранее договорились так. У Анны – ни копейки за душой, из родственников – одна бабушка, подруги разъехались – поступать в институты. Ярика же передергивало, когда он вспоминал сцену, которую закатила ему мать.
- Ты только что после отпуска. Все, что накопил – все растратил на эту…Сейчас придется залезать в долги. Ты знаешь, кого придется пригласить…
Мать стала перечислять своих высокопоставленных знакомых, которые были «по рангу» выше нее, и дружбу с которыми она терять ни в коем случае не хотела. На пенсию мать ушла, будучи заведующей кардиологическим отделение в городской больнице. В свое время она лечила многих «важных людей», да они и сейчас нередко обращались к ней за помощью. Мать уже начинала что-то забывать – черта возраста, но свято помнила дни рождения своих знакомых, знала, у кото кто родился, женился, у—мер, и всегда напоминала о себе – поздравлениями или соболезнованиями. У матери было даже несколько специальных платьев, которые она надевала только в тех случаях, когда такие люди приглашали ее в гости.
А тут ее ставят перед фактом – единственный сын женится, значит и ей надо устроить праздник – дорогой, продуманный, без пошлостей…. Но разве можно предъявлять обществу такую невесту?
Когда Галина Павловна узнала, где живет Анна, она пришла в ужас.
— Девчонка из барака…. Родителей нет. Отец, наверняка, спился, а мать ску—рвилась….
— Мама, ты договоришься до того, что я из дома уйду, — сказал Ярик, не отрывая взгляда от компьютера.
Ему и в правду было все равно, где жить. Лишь бы можно было закрыть за собой дверь, и ловил интернет.
— К ней в барак? – чуть не взвизгнула Галина Павловна.
У нее самой был культ дома. Она годами создавала такой интерьер, что гости разглядывали его едва ли ни благоговейно. Говорили:
— У вас как в музее…
Страстью Галины Павловны были ковры. Шерстяные или шелковые, ручной работы. Она собирала их всю жизнь. Иногда дешево удавалось купить во время поездок. Что-то дарили пациенты….Собралась настоящая коллекция. Над постелью у Галины Павловны висел ковер, на котором была целая картина. Черноволосая красавица нежилась в беседке, а мужчина – в восточной одежде и с хищным взором – заглядывал туда.
— В молодости я была похожа на эту девушку, — говорила Галина Павловна.
Этими словами она точно оправдывалась перед теми, кто знал, что муж бросил ее, уйдя к молоденькой, что ей пришлось научиться быть резкой, даже грубой, отстаивать себя и несколько лет бороться с бедностью. Теперь она смер—тельно боялась вернуться в начало своего пути. А сын ее туда тащил.
— И на подарки пусть твоя по—бирушка не рассчитывает, - со значением сказала Галина Павловна.
Ярик знал, о каких подарках говорила мать. У нее была полная шкатулка золотых украшений, которую она хотела когда-нибудь передать невестке, а еще лучше – внучке. Но не этой…из барака, и не ее от-родью.
Продолжение следует
#рассказ #мистика #история #культура