Предыдущая глава здесь
Я надел шорты и майку, положил в пакет полотенце и направился в сторону беседки. Зачем я это делал, тогда вряд ли бы смог ответить. Подслушивать чужие разговоры, как и читать чужие письма, было не в моих правилах, тем более, был у меня печальный опыт. В старших классах школы я дружил с девчонкой. Не просто дружил, мне тогда казалось, что я испытываю к ней серьёзные чувства. Девушка была красивая, умная и очень скромная. Однажды мы засиделись у неё дома допоздна, а провожая меня до дверей, она попросила по пути бросить в почтовый ящик конверт с письмом к подруге, которая жила тогда в другом городе. Подумать только, ещё каких-то двадцать-тридцать лет назад люди писали друг другу письма. Я положил конверт в карман пиджака и пообещал бросить его в первый же почтовый ящик, который встретится по пути. Но стоило мне пройти несколько десятков метров от дома подруги, как начался сильный дождь. Мне пришлось переждать его под козырьком подъезда какого-то учреждения, потом бежать по лужам. Словом, про письмо я в тот вечер забыл и обнаружил его спустя несколько дней. Конечно, родители учили меня, что читать чужие письма не хорошо, но любопытство в тот раз взяло верх. Дрожащими руками я вскрыл конверт и среди прочего узнал, что к моей подруге «клеится» сосед по дому, который недавно приехал из Армии, и она даже пару раз ходила к нему на свидание. Даже сейчас, когда прошло так много лет, я хорошо помню, как похолодели у меня тогда руки и ноги, и потемнело в глазах. Как же так, такая девчонка, честная, скромная, я так верил ей, и на, тебе. Между прочим, спустя несколько лет, она вышла замуж за того парня, а я с тех пор зарёкся читать чужие письма и подслушивать разговоры.
На небе светила большая луна, возле которой расположились несколько маленьких звёздочек. На берегу озера было тихо и пустынно. В беседке меня заметили, и я отчётливо услышал разговор. Насчёт голоса Оли я ошибся, просто целый день думал о ней.
Сначала тишину нарушил скрипучий голос Петра Ивановича: «Забодай меня комар, этот идёт из сто второго номера. Я сегодня хотел ему, бляха-муха, сетку на душе поменять, а он дверь не открыл. С девкой молодой в номере заперся. Видела, наверное, загорелая такая, с длинными волосами, на доске по озеру всё жопой крутит».
Потом, спустя пару минут, послышался женский голос, возможно поварихи со звучной министерской фамилией Громыко: «от мерзавки, у неё ведь парень в городе есть, несколько раз приезжал сюда. Я их на скамейке не далеко от столовой видала. Сидели, сосались. Парнишонко-то невзрачный такой, худенький, в очках».
Пётр Иванович и Громыко захихикали. Мне от их смеха стало не по себе. Обидно стало и за себя, и за Олю, и за парня её тоже. Может быть он любит её, как же можно не любить такую девчонку. Снова в голову полезли дурные мысли. Как же так, раз есть у неё парень, значит не должна изменять ему. Видимо, не такая она, как я себе напридумывал.
Череду горьких мыслей снова прервал голос Петра Ивановича: «Кажись уходит, этот старый бабник из сто второго. Сейчас ножки в тазике помоет и на боковую. Обломилось видать». Он снова захихикал.
Возле двери в корпус я остановился и присел на скамейку. Балконные двери и окна всех номеров были открыты. Из окна одного номера лилась тихая красивая мелодия, из другого доносились странные звуки, скрип и стоны, а из полу-люкса – сначала храп, а потом тихий женский голос: «Вера Андреевна, голубушка, ради Бога, повернитесь на бок. Спать невозможно. Вы так храпите».
Сзади скамейки застрекотали кузнечики, где-то возле сторожки залаяла собака, затем со стороны детской площадки выбежали две испуганные кошки.
В номер идти не хотелось. Я несколько раз вздохнул полной грудью и закрыл глаза. Старался ни о чём не думать, но мысли сами рождались в голове. Нельзя быть человеку одному. Никакие собаки, кошки, рыбки, птички не заменят человеку человека. Даже работа, самая любимая, не сделает человека счастливым, если он одинок.
Когда-то, давным-давно, я прочитал в одной книжке, что счастье – это, когда утром хочется на работу, а вечером – домой. Простая формула счастья, я сделал её девизом на всю жизнь. Вчера я видел на пляже молодую пару. Они ни одной минуты не могли без поцелуя. Я так завидовал им, хотя по натуре своей человек не завистливый.
Я посмотрел на часы, было десять минут второго, глубокая ночь. Снова подумал об Оле. Чем она занимается сейчас? Догадаться не трудно. Наверное, целуется со своим парнем, как та пара на пляже, которой я так завидовал. Как же она так может, то с одним, то с другим? А внешне производит совсем другое впечатление. Хочу ли я таких отношений? Этот вопрос словно прострелил меня всего, я даже вскочил со скамейки и начал ходить по асфальтовой дорожке. Нужен разговор, обязательно нужен разговор. Очень многие проблемы возникают от взаимного недопонимания. Люди разучились разговаривать друг с другом. Им кажется, что живое общение можно заменить гаджетами. Вспомнилось, как Оля во время грозы, прячась рядом со мной от дождя под кроной большого дуба, грубо разговаривала с кем-то по телефону и потом и в баре, тоже. С кем она говорила, с этим своим парнем, или может быть с кем-то другим? Может есть у неё ещё ухажёр, а может быть даже не один. Не зря же Пётр Иванович так плохо отзывался о девчонках. Хотя, тоже мне нашёлся оценщик человеческих душ. На нём самом пробу ставить негде. Я снова присел на скамейку и посмотрел на часы, уже половина второго, пора спать. Всё равно я ни до чего не додумаюсь. Завтра придёт Оля, и я постараюсь поговорить с ней. И вообще, утро вечера мудренее. Эта простая, совсем затёртая истина, почему-то успокоила меня. Я поднялся со скамейки и побрёл в сторону корпуса.
Входная дверь была открыта, на ресепшене дремала молодая женщина лет сорока. Она положила голову на руки и тихо посапывала во сне. Я постарался пройти мимо неё как можно тише.
Мой номер был самый последний на этаже. Пока я тихо шёл по коридору, то слышал, как из номеров раздавалось тихое посапывание, как у женщины на ресепшене. Каково же было моё удивление, когда нечто подобное услышал через дверь своего номера. На минуту мне показалось, что я либо перепутал дверь, либо сошёл с ума. Несколько раз посмотрел на номер, определённо мой, сто второй. Я осторожно толкнул дверь. Дверь была заперта. По-другому и быть не могло, уходя, я сам её запер, и даже несколько раз проверил. Но звуки из-за двери раздавались всё отчётливее. Я достал из кармана ключ и осторожно вставил в замочную скважину. Свет включать не стал и сделал робкий шаг в комнату. На столе стояла открытая бутылка шампанского, рядом недопитый бокал. Коробка с конфетами тоже была открыта. Я посмотрел с опаской на кровать. На ней, словно котёнок, свернувшийся в клубок, спала Оля.
У меня сильно застучало сердце, а в ушах появилась музыка, что-то величественное, похожее на орган. Я несколько раз помотал головой, проверяя, не кажется ли мне.
Потом я присел на кровать рядом с ней и осторожно погладил по волосам. Она открыла глаза и улыбнулась: «Где ты ходишь так долго? Я уже успела уснуть».
Я взял в ладони её руку и начал целовать каждый пальчик: «Как ты вошла сюда?»
«Ты не поверишь, залезла через балкон. Я же в конце концов спортсменка. Ты не рад мне?»
Господи! Да как же объяснить тебе, милая девочка, как я рад тебе! А сегодня тем более. Вслух я сказал, почему-то полушёпотом: «Ты давно меня ждёшь?»
Ответ ошеломил меня: «Кажется, что всю жизнь», – потом она добавила – «Я позвонила ему и попросила не приезжать. Да он и не сильно хотел ехать. Но это совсем не главное. Совсем, совсем».
«А что же главное?»
«Мне кажется, я люблю тебя и не знаю, что теперь с этим делать».
За окном светила большая круглая луна, а рядом с ней расположились маленькие красивые звёздочки. Под балконом во сне издавала звуки лошадь серого окраса в яблочко, а в кустах стрекотали кузнечики. Мы с Олей лежали, обнявшись, под лёгким покрывалом, и оба понимали, что началась совсем другая жизнь.
Автор: Владимир Ветров
Подписываясь на канал и ставя отметку «Нравится», Вы помогаете авторам.