оглавление канала, часть 1-я
Острие короткой сулицы уперлось мне между лопаток, и уже знакомый голос моего врага предостерегающе прошипел:
- Не вздумай завести нас в ловушку…! Мы прихватили двух отроков с собой, и, если что… - Он не договорил. Последовал короткий смешок, и он закончил: - …Ты сама все понимаешь…
Я понимала. Но понимала я еще и кое-что другое. Живыми отсюда не должен был выйти никто. И не важно, что я сама при этом погибну, это не имело теперь никакого значения. Если я их просто подведу к тупику, и не открою проход, они начнут на моих глазах мучить детей, и, так или иначе, все равно их убьют. А так, их всех ждала бы легкая и быстрая смерть. Хотя… В этом у меня тоже были большие сомнения. Ловушки ставились для того, чтобы человек перед своей кончиной успевал осознавать свои грехи и проступки. Так что, мгновенной смерти все одно не случилось бы. Я посмотрела на двоих отроков, на которых пал выбор захватчиков. Мальчик и девочка, которые могут не встретить свое двенадцатое лето. Оба хрупкие, как стебельки степной травы. Светлые волосы у паренька падали крупными кольцами на плечи, и были слегка перепачканы кровью. На скуле ссадина, уже налившаяся багровым цветом. Головотяжец из простой суконной веревочки, большие строгие глаза золотисто-карего цвета смотрели сурово и прямо. Слишком рано пришлось ему осознать себя воином. Он крепко держал за руку девчушку с васильковыми глазищами на пол лица. В светлую, слегка растрепавшуюся косу в локоть толщиной, вплетена голубая ленточка. Держалась она не менее решительнее, чем мальчик. Оба встретили мой взгляд твердо, с уверенностью и мужественным принятием неизбежного. Я едва сумела обуздать свою ярость и эмоции, с трудом проглотив горький комок, застрявший в горле. Тихо прошептала:
- Все будет хорошо… - И только крепче сжала губы, не в силах произнести больше ни слова.
Ответил парнишка. Спокойно ответил, и голос его не дрожал:
- Мы знаем… Все будет, как должно…
Но ответить мне не позволили. Острие сулицы уже более жестко ткнулось мне в спину. Под воздействием тычка, я сделала несколько торопливых шагов вперед, чуть не впечатавшись лицом в гладкий камень, который совсем недавно перекрывал вход в подземный коридор, а сейчас был отвален в сторону от входа, за которым зиял черный провал. На самом входе ловушек не было, поэтому я, не раздумывая шагнула в прохладную мглу. Привычным жестом подняла один из факелов, в углублении стены нащупала кресало, и высекла искру. Огонь занялся сразу, с легким потрескиванием ненасытно поедая специально собранную для факелов смолу. Не оглядываясь, пошла вперед, слыша за спиной шаги наших мучителей. Я лихорадочно пыталась сообразить, нет ли пути спасения для двоих детей, которых наши враги потащили в подземелье с собой. Но, получалось, что такового не было. Если кинусь спасать их, то велика вероятность, что кто-то из злодеев может уцелеть, и тогда, это место окажется опять под угрозой разоблачения. А допустить я этого не могла, даже ради спасения детей.
Я шла быстро знакомым путем, не оглядываясь назад, и, вскоре, оказалась на развилке, небольшой площадке с которой вели три ответвления коридора. Постояла несколько мгновений, будто бы раздумывая, куда идти, а затем решительно шагнула в левый коридор, ведущий под уклоном вниз. Я шла не оглядываясь, опасаясь наткнуться на взгляды двух детей, которых я сейчас, вот этим своим выбором, вела на смерть. Все доводы, которые я сама себе приводила, что, дескать, их все равно убьют, не срабатывали. Душа никак не принимала этого «все равно»! Ее ломало и корежило в муках, будто я живьем шагнула в центр бушующего пламени костра. И, наверное, поэтому, подсознательно желая, чтобы все поскорее закончилось, все ускоряла и ускоряла шаг, почти переходя на бег.
И вот мы, наконец, оказались в небольшой пещере. Я знала здесь каждую щель, каждую выемку или выщербленку в каменных стенах. Из нее вел еще один выход, но мне было хорошо известно, что это иллюзия, призванная успокоить тех, кто незваными бы явился сюда в поисках наших сокровищ. Перед тем, как сделать следующий шаг, я замерла на несколько секунд, собираясь с силами, а затем, без каких-либо колебаний, наступила на большую плиту, расположенную на пути к следующему выходу. На ней была изображена Руна Вечности, Ва-Ра, символизирующая бесконечное возрождение жизни. Плита под моей ногой слегка просела, приводя в действие скрытый в стенах механизм. И тут же, позади и впереди, с грохотом опустились камни, перекрывающие вход и выход, а вместе с этим, в стенах одновременно открылись скрытые шлюзы, впускающие реку в эту страшную ловушку. Темная вода, хлынувшая из них, стала быстро наполнять пещеру, сбивая сильным течением людей с ног. Вопли ярости и ужаса, усиленные акустикой, наполнили все пространство, больно отдаваясь в ушах. Кто-то крепко ухватил меня за плечо, пытаясь повалить навзничь, а я принялась яростно отбиваться…
- Полинка, Полька… очнись…
Я испуганно распахнула глаза, все еще пребывая в кошмаре собственных снов. Валентина, морщась потирала руку, со скрытым страхом глядя на меня. Я села в кровати, оглядывая комнату ошалевшим взглядом, с трудом пытаясь постичь реальность. Недовольно скривившись, подруга проворчала:
- Ты меня ударила. Отмахивалась так, будто я маньяк, который тащит тебя в подворотню… Что с тобой? Приснился кошмар?
Я протерла ладонями лицо, пытаясь скинуть с себя остатки морока, и хриплым голосом проговорила:
- Прости… Кошмар приснился…
В Валькином шепоте послышалось любопытство, когда она спросила:
- Расскажешь?...
Я кивнула:
- Обязательно, но не сейчас. Надо прийти в себя… - И туту же замолчала, к чему-то прислушиваясь. Сон с меня сдернуло, словно меня окунули головой в холодную воду. Замерев неподвижно на несколько мгновений, я хрипло пошептала:
- Они здесь…
Валентина с недоверчивым испугом смотрела на меня, хлопая ресницами, словно ей в глаз попала соринка. Так же шепотом спросила:
- Кто…?
Не глядя на нее, ответила:
- Догадайся сама…
Быстро скинула с себя влажную от пота простынь, и, встав с кровати, на цыпочках, стараясь, чтобы под ногой не скрипнула половица, пошла к двери, чувствуя, как позади меня так же крадется подруга. Приоткрыла дверь, напряженно прислушиваясь. В комнате, где спали Егор с Николаем, слышались какие-то шорохи и шебуршания. Я оглянулась на подругу. Она стояла позади меня, держа в руках швабру, которой мы мыли пол. В пижаме, с растрепанными волосами и мерцающими в розовато-желтом свете керосиновой лампы, как у кошки глазами – она выглядела… В общем, выглядела. Я, не выдержав, весело фыркнула.
- Ты шваброй обороняться собралась? Против пистолетов, которые у них наверняка есть?
Валька шмыгнула носом. С легким недоумением посмотрела на швабру в своей руке, словно не понимала, откуда она у нее взялась, и пробормотала, будто оправдываясь:
- Да так… Схватила, что под руку подвернулось…
А я задала вопрос, который должна была задать сразу, как только мы вернулись домой.
- В склепе ход закрыли? Заклинили механизм изнутри?
Подруга испуганно сморгнула, и несколько растерянно проблеяла:
- Не знаю… - А потом обиженно добавила: - Меня ж не было…
Я досадливо поморщилась, но ничего не сказала. И правда, чего я к ней прицепилась? Сама виновата. Досадливо махнула рукой, прошептав:
- Ладно… Чего уж теперь… - И добавила решительно: - Пошли… Посмотрим, что там… - Кивком головы указывая на дверь, за которой теперь уже стояла мертвая тишина, настораживающая меня еще больше.