Эльфы с поверхности обладают уникальным взглядом на то, как устроен мир, и их место в нем, что представляет собой смесь всех факторов, которые формируют их природу, начиная с древней междоусобицы между первобытными эльфами и Кореллоном.
Культурная меланхолия
Причина, по которой эльфы редко бывают легкомысленными и беззаботными, таится во врождённом недомогании или горечи, что вселились в первобытных эльфах, когда они решили прекратить следовать за Кореллоном. Эти чувства сожаления и печали охватывают всех эльфов, хоть и в разное время их жизни влияют на каждый аспект их общества.
Как правило, жрецы эльфов верят, что разорванная связь не может быть исцелена, если Кореллон сам не передумает. И как бы непостоянен ни был Кореллон, бог непреклонен в одном: пока Лолс существует, ответственность за её предательство ложится на всех эльфов. Когда первобытные эльфы отбросили бесформенность и непостоянство ради обещанного величия, они оставили ту часть своей природы, которую Кореллон лелеял больше всего, и, что ещё хуже, тем самым они каким-то образом нарушили изменчивость Кореллона.
Кореллону всё равно обманула ли Лолс первобытных эльфов или нет. Они решили последовать её примеру, что вызвал конфликт между ним и Лолс, даже если, в итоге, многие из них остались верны Кореллону. Теперь, эльфы мира должны вечно жить, умирать и снова жить, страдая от недальновидности своих предков. В этом отношении, Кореллон столь же негибок и неизменен, как и основа мира. И все эльфы скорбят по воспоминаниям о непоправимо разорванной связи между собой и своим создателем.
Широкие взгляды
Продолжительность жизни эльфов составляет семь веков или более. Неудивительно, что эта особенность влияет на их отношение и взгляд на многие аспекты жизни.
События многовековой давности, которые являются далёкой или, даже, древней историей для людей, возможно, испытали на себе многие эльфы, которые все ещё живы. И воспоминания эльфа о таких событиях, вероятно, более точны, чем хорошо изученная историческая справка, поскольку эльф может пересматривать свои воспоминания снова и снова во время транса, каждый раз всё более точно.
Эльфийское ощущение ценности времени, трудно понять людям. Эльф редко сентиментально привязан к физическим объектам, таким как изготовленные сооружения и предметы обстановки, за исключением личной привязанности, по той простой причине, что объект, вероятно, превратится в пыль до самого эльфа. Даже изысканные ювелирные изделия и стальные мечи становятся потускневшими и изъеденными, поддаваясь разрушительному воздействию времени задолго до того, как годы их владельцев-эльфов подходят к концу.
Как это ни парадоксально, эльфы проявляют особый интерес к эфемерному: скопление светлячков, пузыри в воде, иллюзии, затмение, радуга, художественные представления и тому подобное. Они увлечены любой красотой: объектом, существом, пейзажем или событием, которые могут быть испытаны лишь однажды, но которые могут быть запечатлены в памяти эльфа, и снова пересмотрены во время транса – на всю оставшуюся жизнь. Мало кто из эльфов создаст прочные отношения с представителем другой расы, особенно с тем, чья жизнь намного короче. Людям нравится верить, что эльфы не обязывают себя узами дружбы с ними, потому что грустят всякий раз, когда друг-человек умирает, но это лишь часть правды.
С точки зрения эльфов, человеческая жизнь слишком коротка, чтобы по-настоящему подружиться с кем-либо из них. Среди эльфов сто лет общения между особями считается хорошей основой для близких отношений. В соответствии с их кажущейся отчуждённостью, эльфы могут казаться холодными и бесчувственными перед лицом бедствия. Но они чувствуют ту же боль, что и другие, и оплакивают свои потери. Однако они также понимают, что вся житейская боль мимолётна, и другим расам не понять этого. Кроме того, если эльф будет слишком эмоционально воспринимать потерю, во время транса он может переваривать её на протяжении веков. Сохранение некоторой дистанции между собой и заботами других является лучшей тактикой для эльфов.
Несмотря на то, что они скупы на свою любовь к другим, большинство эльфов отлично разбираются в людях. Таким образом, они могут очень быстро понять к чему приведёт новое знакомство. Порой в течение первых минут эльф знает, станет ли новый знакомый подходящим компаньоном для путешествия или приключения, и их первые впечатления редко бывают ошибочными – хотя порой отношения и становятся близкими лишь спустя десятилетия.
Терпение, как его определяют другие расы, настолько укоренилось в эльфах, что выходит за рамки привычного. Когда враги угрожают вторгнуться в их владения, эльфы так же часто дожидаются опасности в своих скрытых крепостях, как и выходят сражаться. Оставаться вне опасности в течение года или даже десятилетия – это небольшая цена, чтобы избежать кровопролития потому, что эльфы, в конце концов, имеют все время в мире.
Преступления и наказание
С учётом их длительного пребывания в мире, и их знаний об истории этого мира, эльфам открывается особое представление о нравственности. Они соблюдают традиционные понятия добра и зла, но смешивают их со своей чувственностью. Например, когда кто-то отбирает чью-то жизнь, эльфы имеют особый способ совершения правосудия.
Как и многие цивилизованные существа, эльфы считают убийство серьёзным преступлением, но у них свои соображения касательно вынесения наказаний. Смертные существа вроде людей, осуждают убийство, а те, кто его совершают, разрушают жизнь. Что касается жизни смертного, эльфы мыслят таким же образом. Даже если убитое существо возвращается к жизни при помощи магии, это не отвергнет наличие преступления не больше, чем возврат украденного золота искупит первоначальное проявление кражи. Однако эльфы не настолько смертны, как люди или другие существа. Если эльфа убили, его душа перевоплощается в новом теле спустя некоторое неопределённое время. У убитого эльфа прерываются только его амбиции и жизненные цели; у души со временем появится другой шанс на своё счастье.
Из-за того, что эльфы перерождаются, их общество признаёт семью и друзей убитого эльфа пострадавшими убийства. Им придётся проживать свою жизнь без любимого родителя, ребёнка, партнёра, близкого родственника или даже спутника, и могут веками испытывать боль такой утраты. Справедливость в подобных случаях направлена в их сторону, нежели чем на отмщение того, чья жизнь была прекращена. Наказание для убийцы зависит, в некоторой степени, от характера преступления и его умышленности. Убийцу могут изгнать из общины, потребовать высокой денежной платы пострадавшим, или принудить продолжить любую, незаконченную убитым эльфом работу. Самым суровым из этих наказаний будет изгнание.
Взгляды наземных эльфов касательно убийства, которое граничит с равнодушием, доводятся до крайности дроу, что приравнивают убийство, как и своих врагов, так и друзей, к искусству, и считают, что убийство – это очередной инструмент для решения всяких разногласий и открытая дорога к социальному развитию.
Имущественные преступления вроде воровства, обычно считаются доказательством наличия у персонажа серьёзного изъяна, и поэтому эльфы не ценят материальные средства так высоко, как это делают расы с более короткой продолжительностью жизни. Неотъемлемая ценность предмета вторична по отношению к его исторической и душевной ценности, которые могут быть существенными. Эльфа, укравшего мешок, набитый драгоценными камнями, будут жалеть, а того, кто украдёт сухие цветы, подаренные эльфом могиле давно погибшей сестры, будут презирать, считать извергом и, скорее всего, изгонят из общины.
Страсть против Самоконтроля
Характер эльфа – это смесь двух противоборствующих сторон, что борются друг с другом за превосходство на протяжении всей жизни эльфа. То, как эльф справится с противоречием между страстью и самоконтролем, определится их жизненный опыт.
В молодости, эльфы воспринимают жизнь с превеликим энтузиазмом. Их радость столь же сильна, что и ревущее пламя, их печаль столь же глубока, что и море. Их стремлению, казалось бы, нет конца, однако, как обычно, они действуют без особого проявления своих эмоций.
Энергия и терпение эльфов общеизвестна среди других рас, но чего не знают ни дварфы, ни люди, так это того, что в разуме эльфов бушует противоречие. Эльфы сохраняют свою страсть внутри себя, поскольку ещё в раннем возрасте усвоили, что подобные чувства могут быть пагубными для них, если им дадут свободу воли. Эльфы, что позволяют своим чувствам брать вверх над собой, могут быть поглощены ими. Они перестают заботиться о своих друзьях, отдаляются от членов своей семьи и глупо рискуют в стремлении к удовольствию, которому эльф с трезвым умом никогда не подверг бы.
Эльфийская страсть слабеет с годами, но никогда всецело не исчезает. Одной из главных обязанностей старейших эльфов является просвещение юношам об опасностях, если дать волю своим чувствам и обучение их своему стойкому самоконтролю.
Первобытная ненависть
Одной из самых ярких проявлений эльфийского влечения – это враждебность, которую поверхностные эльфы и дроу испытывают друг к другу. Эта ненависть исходит из того времени, когда первобытные эльфы изменили свою форму, в ответ на обещания Лолс. Они разделились на две фракции: на дроу, которые считали, что Кореллон их отверг и предательство Лолс было оправдано, и на всех остальных эльфов, которые чувствовали себя лишёнными присутствия Кореллона и считали, что Лолс манипулировала ими с самого начала. Для дроу каждый эльф, который греется в лучах Кореллона – слабак и дурак. Для большинства других эльфов каждый дроу – предатель.
Несмотря на разногласия между ними, дроу и другие эльфы могут общаться друг с другом, когда это необходимо, избегая насилия ради общего дела. Им это не нравится, они могут даже возненавидеть себя некоторое время спустя, но они будут делать то, что должно быть сделано в данной ситуации.
Некоторым эльфам удаётся преодолеть эту ненависть. Они встречали или слышали о темных эльфах, таких как Дзирт До’Урден, которые обрели свой собственный жизненный путь и рассматривают каждого эльфа как отдельного человека, а не как представителя одной из сторон в грандиозном противостоянии.
Эльфы – искатели приключений
Большинство наземных эльфов отправляются в путешествие в начале своего совершеннолетия. Впрочем, эльфы не воспринимают приключение так, как делают это люди. Люди склонны быть теми искателями приключений, что сражаются с чудищами, исследуют опасные руины, бродят по глубоким пещерам и, в целом, создают проблемы, обычно, ради денег и славы. Эльфы порой поступают также, но в большинстве случаев, эльфийские искатели приключений стараются быть простыми путниками.
Эльфы знают, что испытав Трансцендентность, те воспоминания, которые они накопили, поспособствуют их вечному благополучию. И поэтому они стремятся получить опыт, что даст им захватывающие, прекрасные и приятные воспоминания. Несколько сражений с чудищами, несомненно, считаются за опыт, но эльфы стараются избегать подобного рода деятельности. Самыми предпочтительными являются воспоминания о далёких местах, изысканных блюдах и замечательных лиц, что встретились у них на пути. В связи с этим, большинство эльфов – “искателей приключений” в основном простые туристы, а не доблестные борцы или герои по найму.
Такой аспект эльфийской жизни не так хорошо известен среди прочих рас, каким мог бы быть, поскольку эльфы тратят большую часть своих “приключенческих” лет в местах вдали от других обществ. Они скорее интересуются отдалёнными лесами, уединёнными долинами, высокогорьями и прочими естественными красотами нежели, чем городами. Странствующие эльфы хотят познакомится с другими встречными, но не в больших количества.
По мнению представителей других рас, малая толика эльфов рождена с, или развитыми позднее, определёнными качествами, которые характеризуют их как потенциальных искателей приключений. Многие традиционные группы приключенцев будут счастливы иметь в своём составе эльфа, и некоторые из них с восторгом принимают такое приглашение. Эльфы пользуются репутацией сохранять спокойствие перед лицом опасности, что является отличным качеством у тех, кто постоянно оказывается в трудных ситуациях.
В крайне редких случаях, эльф может присоединиться к группе приключенцев из-за побуждений, опирающихся на страхе. Крайне малая доля эльфов развивает необоснованный страх к безмятежной, созерцательной жизни, которая ожидает их в своём более позднем возрасте. Даже если такая будущая жизнь кажется равнодушной и невыносимо скучной во время эльфийской юности, психологические изменения, что придут с годами, сделают этот мирный период его жизни самым наиприятнейшим из всех возможных для эльфийских поздних лет. Тем не мене, такой страх не защищён от доводов, что возникают у зрелых эльфов. Во избежание той судьбы, что они боятся, осознанно или нет, они бросаются в опаснейшие ситуации, не заботясь, выживут ли они, или нет. В действительности, они ищут очередной шанс, считая свою прежнюю жизнь, или предположительно будущую, невыносимой и надеются поскорее расстаться с этим смертным телом и переродиться.