Калитка скрипнула и распахнулась. Сгорбленная старуха выглянула на улицу. Седые космы спутались и торчали из-под платка в беспорядке.
- Ну и чего ты явился, а? Говорили ведь, что порча на тебе сильная.
Виктор отступил на шаг. В голове, словно кадры кинохроники, промелькнуло воспоминание из жизни: покойная матушка качает головой: «Неспроста это, Витенька. Не бывает так, чтобы враз у хорошего человека вся жизнь под откос пошла. Съездил бы ты к бабке, сынок». Но тогда ему не до этого было. Деньги требовалось зарабатывать - алименты платить. Да и не верил он ни в какую магию. Всегда рациональное зерно во всем искал. Вот и сейчас сложил два и два. Первое впечатление старуха производила, конечно, сильное. Будто видит всего насквозь, всю его жизнь. Только если подумать, в эту глушь никто без серьезной причины не поедет. Разве что тот, у кого жизнь прахом пошла. Тут и таланта убеждения не нужно. Скажи просто, что порча на человеке, так он тебе любые деньги отдаст, лишь бы жизнь свою вернуть. Вот ведь как сделать человека счастливым – отбери у него то, что есть, а потом верни.
- Ну мало ли, что говорят, - промямлил Виктор.
Отчего-то, хоть он и решил, что бабка играет на публику, ответить грубо в своей любимой манере что-то вроде: говорят в Москве кур доят - ему не позволило насторожившееся чувство самосохранения. Он, рослый мужик, и сам удивился своей внезапной боязливости. Служил ведь в армии, рукопашным боем занимался, не боялся на спарринг выходить со спортсменами вдвое больше себя, а тут…
- Фома неверующий. Я за таких не берусь. Молодая, глупая была – бралась, да только без толку на вас силы тратить.
Виктор вдруг разозлился.
- Вот как вы принимаете тех, кто к вам за помощью пришел! Через себя переступил!
- Через себя переступать раньше надо было, когда семья рушилась. Когда жена к другому ушла, а ты отпустил. Когда дети без родного отца росли… Сам счастье своё отдал. Теперь-то зачем явился?
- Дочь не хочет со мной общаться, - выжал из себя Виктор.
- И впрямь, чего это она? – спросила старуха и расхохоталась.
Виктора обуяла такая злость, что он готов был затолкать бабку обратно во двор и захлопнуть за ней калитку.
- Бабушка, кто там? – раздался девичий голос.
А затем на свет из дома вышла и его обладательница. Белокурая девица в простом льняном платье. Коса на плечо перекинута, ноги босые. Руки натруженные. Словно с картины о старорусском быте сошла.
- Нет там никого. Ни души, ни сердца. Кожа да мясо.
Старуха сплюнула и, не удосужившись даже захлопнуть за собой калитку, пошаркала в огород.
Виктор так и стоял, не двигаясь с места. Он не мог поверить, что, решившись проделать такой путь, получил от ворот поворот. Ведь в глубине души был уверен, что старуха начнёт уговаривать его снять проклятье, что таким, как она только попадись в лапы – тут же потащат в своё логово, начнут проводить обряды, курить благовония, бормотать заговоры. Но бабка мало того, что словно из ушата окатила известием, мол, браться за него неблагодарное дело, так ещё и без раздумий ушла, оставив Виктора недоумевать в одиночестве.
«Не совсем в одиночестве», - тут же осознал Виктор.
Внучка старухи смотрела на него с крыльца.
- Чего уставилась? – разъярился мужчина. – Думаешь, я в ваши байки верю? Не верю! Порча! Как же! Вам лишь бы голову человеку задурить! Поняли, что меня на мякине не проведёшь, потому и отказались!
Он зло махнул рукой и побрел прочь по пыльной, красной от глины дороге.
- Думали, я перед ними унижаться буду, упрашивать на коленях! – бубнил он себе под нос. Впереди уже показались деревенские домики. Оставалось пройти по главной улице, свернуть в перелесок, а там до станции рукой подать.
- Стойте! Стойте! – послышался позади женский голос.
Виктор обернулся. Внучка ведьмы подбежала к нему и остановилась, тяжело дыша.
- Что, бабка всё-таки передумала? – усмехнулся мужчина.
Девушка прижала палец к губам, обернулась, словно боялась, что старуха услышит его нелестные слова.
- Не передумает она. Если бабушка что решила –её не переубедить. Но я как увидела вас перед калиткой, такую жалость испытала. Вы там стояли растерянный… Искали помощи, но не нашли…
- Измываться надо мной пришла? – вскипел Виктор.
- Что вы, дяденька. Я от чистого сердца говорю. Я вам помочь хочу. Конечно, мне до бабушки далеко. Не умею я так, как она, насквозь видеть. Но кое-что могу. Вы только не уезжайте. В дом вас позвать я не могу, бабушка не позволит. Но если придете на это место, как сумерки опустятся, то я вас в укромное место в лесу отведу. Там избушка есть охотничья. В ней и переночуете.
Виктор выдохнул из легких воздух, который набрал, чтобы выместить на девчонке всё своё негодование. Он всё ещё сомневался, что она явилась, чтобы оказать помощь.
- И что ты хочешь взамен?
Девушка смутилась и показала ему на руку.
- Вот эти часы и что-то, что вам не жалко.
Виктор опешил.
- Часы? Они ничего не стоят. Отцовские. Продать их не выйдет. А если выйдет, то за копейки.
- Неважно, сколько они стоят. Важно, что они вам дороги… Так вы придёте?
Виктор посмотрел на циферблат. Стрелки послушно бежали по кругу, отсчитывая секунды, минуты много лет, что он носил их на руке, как память.
Отдать последнее, оставшееся на память об отце, казалось кощунством. Только зачем они ему, когда образцы странных новообразований уже взяты для биопсии. Виктор видел лицо врача - молодой девушки-онколога. Возможно, ему лишь показалось, что она отводит глаза. Но в свете последних событий Виктор уже не удивился бы.
- Приду, - сказал он смиренно. – Мертвому часы ни к чему.
Девушка кивнула, улыбнулась ему светлой обезоруживающей улыбкой, подхватила юбку и побежала назад, к лесному дому ведьмы, сверкая голыми пятками, взметая красноватую пыль.
Виктор смотрел ей вслед, пока не скрылась из виду. И только тогда осознал, что до вечера ещё несколько часов, а делать ему в этой глуши совершенно нечего.
- Пу-пу-пу, - прогудел он и побрел в сторону домов.
А в деревне кипела жизнь. Бабы пололи огороды, дети носились с дикими визгами, как молочные поросята, не разбирая дороги. И только мужики, собравшись на лавочке втроём взирали на окружающее пространство с видом философов, познавших жизнь. На самом краешке скамейки в трехлитровой банке, покрытой капельками воды, стоял холодный квас.
Виктор, увидев банку, сглотнул. Мужики, наблюдавшие за ним, переглянулись. Тот, что был из них самый упитанный, поправил восьмиклинку, поерзал на скамье, развернув плечи и задал вопрос, адресованный никому иному, как пришлому незнакомцу.
- Ты кто таков будешь? К кому приехал?
Виктору сделалось неловко. Признаться, что приехал снимать порчу, было выше его сил. Но и придумать правдоподобную ложь у него не вышло. Потому он остановился, крякнул и махнул в сторону леса.
- Аааа. К Никитичне, что ли? – протянул деревенский уважительно и даже будто с опаской. – А чего тебе у неё надо было?
Тут сосед по лавке, тощий и кучерявый, подхватился, ругаясь на собрата.
- Ты чего, Толик? Никитична кого принимает, велит не рассказывать!
- Да знаю я, знаю, тайна колдовская или чего там…
Виктору вдруг захотелось пожаловаться этим простым мужикам. Во-первых, таких горемык, как он, они наверняка перевидали не один десяток. А во-вторых, всё равно его слова никому из его знакомых не перескажут.
- Не приняла меня ваша Никитична.
Мужики вдруг ахнули и дыхание задержали. Такого поворота событий Виктор никак не ожидал. На душе у него стало неспокойно.
- Видать, совсем всё плохо, как бишь тебя зовут?
- Виктор.
- Тут я, Витя, вот что скажу, - заговорил Толик. – Никитична такие вещи снимает, что другим и не снилось. И уж если не взялась – каюк тебе. Хочешь квасу?
Виктор кивнул. Толик достал из кармана граненый стакан, налил в него темную жидкость и протянул щедрым жестом, расплескав немалую часть.
Едва взявшись за холодное стекло стакана, Виктор почувствовал, как сильно перегрелся. Он выпил всю жидкость до дна и вернул пустую тару хозяину.
- Внучка её сказала, что попробует мне помочь. Может, не всё потеряно…
- Не, ну если Настя взялась, может, и решит твою проблему, - сказал Толик, почесывая затылок под головным убором. – Вон, Игорька-то Никитична отказалась лечить. Зимой после попойки в сугробе уснул, а когда нашли и в хату затащили - в бреду лежал. Так и сказала: «Всё равно до осени помрет». А Настя не бросила. Отпоила мужика.
- Так он ведь всё равно до осени помер. Хоть и жути натерпелся, пока его ведьма отчитывала. Говорил, самого Дьявола видел у неё за спиной… Чуть Кондратий не хватил. И вылечила ведь! Но, как Никитична и говорила: утоп.
Мужики разом затихли, словно решили почтить погибшего минутой молчания.
- Ну так сколько-то всё же пожил ещё, - вставил Толик. –
- Тоже верно, - согласился курчавый.
Виктор задумался. Выходило, что если старуха сказала, что ему не помочь, то уже, и вправду, можно ложиться и помирать.
- Да ты не вешай нос, - тут же заговорил Толик, заметив, как опустились плечи чужака. – Живы будем – не помрём, как говорится. Ну то есть, лучше уж когда-нибудь потом, чем сегодня, верно?
Виктор утер пот со лба.
- Наверное, вы правы. А где тут можно до вечера время убить?
- Так ты садись с нами, - сказал курчавый.
- Да, да, присаживайся. Квас будешь? – подхватил новый знакомый. А потом зашептал заговорщицки: - Или чего покрепче. Только не светись. Моя увидит - голову отвинтит…
Виктор сел на скамейку и посмотрел на небо. Туда, где солнце уже медленно катилось вниз к горизонту.
- Может, ещё поживу, - согласился он.
- Если со страха не помрёшь, - подбодрил Толик.
Дорогие читатели,
Для тех, кто не любит ждать, а хочет читать законченные рассказы, оставляю ссылку на НАВИГАЦИЮ по каналу.