Утром в номере зазвонил телефон. Звук был незнакомый, явно не из моего аппарата. У меня телефон давал о себе знать мелодией Равеля «Болеро». Я открыл глаза. За окном кричали чайки, и несколько раз раздалось ржание лошади под балконом. В горле пересохло и ужасно хотелось пить, а ещё болела голова. Часы на руке, которые я почему-то забыл снять, показывали половину седьмого. До завтрака два с половиной часа и можно ещё поспать. Я осторожно повернулся на другой бок и в ту же секунду, словно разряд электрического тока ударил по телу. Рядом лежала девушка невероятной красоты с бронзовым загаром. Длинные чёрные волосы разметались по подушке, на правом плече виднелась татуировка, какой-то знак с парусом внутри. Сознание постепенно начало возвращаться и в памяти всплыли обрывки вчерашнего вечера.
Сначала была гроза, и мы вместе прятались под ветвями большого дуба. Потом, взявшись за руки под струями сильного дождя, побежали в бар, расположенный в одном здании со столовой. Посетителей там не было. Мы сели за столиком в дальнем углу и попросили зажечь свечу. Заказали бутылку шампанского «Мартини-Асти», потом ещё одну и, кажется, третью тоже. Из закуски хорошо помню мороженое с шоколадной крошкой и, кажется, большое блюдо со свежей малиной. Потом появился пианист и долго играл на белом рояле. Сначала джазовые импровизации, потом классику. Из классики запомнился «Одинокий странник» Грига. Девушку звали Оля, она студентка Университета, занимается виндсерфингом. Весь вечер ей кто-то звонил на телефон. Она, то не отвечала, то разговаривала очень грубо. У неё низкий голос, который очень гармонирует с удивительно красивой внешностью.
Как мы очутились в моём номере, совсем не помню. Из того, что было потом – ощущение теплоты, нежности и чувство полёта. Потом как отрубило. Дорожная сумка так и стоит неразобранная, а одежда моя и Олина валяется вперемешку на старомодном кожаном кресле, повёрнутом в сторону двери на балкон.
Снова зазвонил телефон. Оля открыла глаза и улыбнулась. Улыбка, как и всё остальное у этой девушки, невероятно красивая.
«Привет. Посмотри сколько времени и дай мне телефон». Её низкий голос начал возбуждать меня. Я улыбнулся в ответ и молча показал часы на запястье. Потом обнял её и прижал к себе: «У нас ещё куча времени».
«Нет. Через час у нас утренняя разминка. Пропускать нельзя, иначе влетит от тренера. Ты полежи пока, а я схожу в душ».
Я ещё сильнее прижал её к себе и начал целовать в шею, плечи, щёки, потом в губы. Оля твёрдо остановила меня: «Мне в самом деле пора уходить. Я встаю. Отвернись ненадолго, я стесняюсь». Она схватила одно из полотенец, которые лежали теперь на тумбочке, и, шлёпая босыми ногами, убежала в ванную. Я не отказал себе в удовольствии посмотреть на её удивительное тело сзади.
Уходя из номера, Оля поцеловала меня и пообещала новую встречу вечером: «Ты классный! Мне всё понравилось. Стихи даже читал про деревья, которые съехались в саду» Она говорила всё это с улыбкой на лице и нежно поглаживая меня по волосам.
«И деревья, как всадники, съехались в нашем саду» - это строчка из «Чёрного человека» Сергея Есенина. Меня почему-то тянет прочитать эту поэму наизусть, если принял изрядную долю алкоголя.
Спать больше не хотелось. Я разобрал наконец дорожную сумку, одел плавки, взял большое полотенце и отправился купаться в озере.
После вчерашнего ливня, то тут, то там виднелись лужи, а трава была по-прежнему мокрой, высохнуть не успела.
Отплыв от берега, я лёг на спину и начал любоваться плывущими по небу облаками. Облака были разными по размеру и чем-то напоминали дружную семью. Когда плыл обратно, то смотрел на хвойный лес, который окружал озеро со всех сторон. Красота неописуемая! А вода в озере и правда волшебная, после купания головная боль прошла и наступило успокоение.
После завтрака ко мне подошла Вера Андреевна и предложила присесть на скамейку возле корпуса. Она была одета в спортивную майку и джинсы, которые подчёркивали её полноту. Немного помолчав и посмотрев по сторонам, она начала говорить тихим голосом: «Не прилично Вы себя ведёте, Анатолий Михайлович, как-то совсем не солидно. Я сегодня утром наблюдала, как из Вашего номера выходила юная девица. Да что же это такое?! Она Вам, разлюбезный, в дочери годится. Это же неприродосообразно. Помните строчку Омара Хаяма – «Смешон старик, вспорхнувший мотыльком». Так вот – мой Вам совет, Анатолий Михайлович, не становитесь посмешищем». Она говорила что-то ещё, несколько раз употребляя до селе незнакомое мне слово «неприродосообразно». Я выслушал молча, потом поблагодарил за совет, встал и пошёл в номер. Вера Андреевна пыталась остановить меня, говорила, что открыта для дискуссии, что, если у меня другое мнение, то она готова выслушать его. Когда я уже находился на приличном расстоянии, она крикнула мне вслед, что всем известно, что все эти спортсменки – аморалки и вешаются на шею всем подряд. При этих словах Веры Андреевны у меня покраснели щёки и застучало в висках.
Вернувшись в номер, я не раздеваясь лёг на кровать и начал думать, глядя в потолок. Стариком я себя не считал, совсем недавно отметил сорок четвёртый день рождения. «Венские стульчики», как говорила про этот возраст моя мама. Мама наверняка тоже бы осудила меня, если бы была жива. Если бы была жива… Мамы не стало три года назад, отца ещё раньше, братьев и сестёр у меня никогда не было, единственная дочь в Канаде. Так что, в сущности, я один на всём белом свете. Но уж лучше быть одному, чем рядом с такой, как Вера Андреевна, вечно сующая свой нос в чужие дела. Рядом с такими людьми я почти всегда чувствовал, что мне буквально физически не хватает воздуха.
У меня крошечный номер. Когда в нём была Вера Андреевна, то казалось, что мне здесь нет места, я лишний. А когда появилась Оля, то номер как-то вдруг стал большим и светлым. Я почувствовал, что уже скучаю по ней, по её прикосновениям, по её голосу, по тому что и как она говорит. Я посмотрел на часы, до вечера ещё очень много времени. Хоть бы скорее прошло оно это время.
Мои мысли прервал резкий стук в дверь. Я подумал почему-то, что это Вера Андреевна, поэтому решил не открывать. Стук повторился. А что, если это Оля? Вдруг тренировка отменилась и она смогла прийти ко мне прямо сейчас? Стук стал более решительным и настойчивым. Я вскочил с кровати и побежал к двери. На пороге стоял невысокий худой мужчина с длинным носом и пропитым лицом. В руках он держал облупленный со всех сторон старый чемоданчик коричневого цвета.
«Чего не открываешь? В уборной что ли сидел? Стучу, стучу, словно делов у меня других нет. Давай, показывай, бляха-муха, свой санузел и душ. Сантехник я местный, Пётр Иванович. Такие, значит, дела…».
Автор: Владимир Ветров
Подписываясь на канал и ставя отметку «Нравится», Вы помогаете авторам.