В последнее время в нейронауках и философии сознания идет постоянная полемика вокруг свободы воли и вообще самого субъекта. Эта тематика сквозит в литературе, кинематографе, научно-популярных и научных книгах, составляя тот культурный фон, который обуславливает мышление молодого поколения. Современный человек напитывается этими идеями, он ими окружен, как ранее веками он был окружен христианской теологией. Обычными проблемами впитанного христианства были чувство вины и некоторые ограничения (сексуальные и аскетические). В целом это были довольно решаемые проблемы, так как обратной их стороной были чувство совести, чувство необходимости взаимопомощи, ответственности перед собой, людьми и Богом. Представим гипотетически, что идея отсутствия субъекта обрела тотальное распространение. Какими же проблемами может наградить человечество впитанная идея отсутствия свободы воли и субъекта?
Судя с позиции прагматизма, модель фиктивного субъекта и тотального детерминизма (идущая обычно в комплекте с атеизмом), для принятия ее на уровне бытовой парадигмы, представляет собой по меньшей мере «кота в мешке». Такого опыта в истории пока не было. Теоретически можно предвидеть, каков может быть результат самой направленности субъекта на постоянный отказ от себя как центра интеграции и воли. Вместо привычного «себя»/«я» вами мыслится «обусловленная нейросеть» со своей собственной жизнью, выводящая какой-то свой десерт «на экран» восприятия/«интерфейс» (сказать тут "вашего" уже не получится). При таком восприятии человек теряет психологическую целостность образа себя, и трудно представить, как тут может встать вопрос саморазвития.
Можно было бы сказать: «Ну а как же буддизм? Там тоже развенчан субъект, но никому плохо не стало». Но общего с буддизмом на самом деле весьма мало. Во-первых, не менее иллюзорной выступает в буддизме и сама материя (являющаяся потоком дхарм – не материальных «единиц»). Во-вторых, как бы это ни парадоксально звучало, но свою безсубъектность там посредством медитации постигает субъект, ставящий своею целью выйти из этой обусловленности. Кроме того, буддизм, в отличии от современного материализма и физикализма, не ограничивается одной лишь физической причинностью, вводя кармическую.
Таким образом, судить о доказанной культурной полезности безсубъектной парадигмы, опираясь на буддизм, совершенно невозможно, он слишком метафизичен и имеет строгие этические предписания, целенаправленно основанные на самом учении и являющиеся техникой обретения свободы.
Безсубъектной физикалистской парадигме метафизически не на чем основывать предписания.
Все апелляции к прагматизму и общественному согласию работают как запасные шлюпки на тонущем корабле. Они не являются остовом и при этом экзистенциально отрицательно заряжены. Внутренний нарратив ставновится таким: «свободы нет, ты биоробот, но будь социализированным биороботом, на благо всех биороботов. Это прагматично. Если ты слаб – придумай утешительный обман о своей свободе и смысле своей жизни, чтобы быть социализированным биороботом, на благо всех биороботов. Будь успешным, прокаченным биороботом». Это экзистенциально разрушительная программа. Такое кредо не способно вдохновлять и создает лишь иллюзию реалистичного подхода к жизни.
Если предположить, что все люди станут исповедовать эту веру, в культурном дискурсе рано или поздно не встанет даже тематики и потребности саморазвития. Символ веры «развивайся, чтобы быть успешным социализированным биороботом, на благо всех биороботов» — у людей еще не потерявших экзистенциальной потребности, вызывает интуитивное неприятие. Но иного культура предложить просто не сможет.
Символ веры «развивайся, чтобы достичь теозиса» (обожения/просветления), или «не будь глиной, будь подобием Бога, образ которого сокрыт в тебе, только поищи» — объявлен старой мифологией. Но эта «мифология» сподвигала искать, превосходить свои границы.
«Честная демифологизация» не предлагает ничего.
Ко всему возвышенному она может призывать, только апеллируя к альтруизму среди муравьев или шимпанзе.
Откуда при такой культуре возьмется импульс самосовершествования? Если, согласно общепринятой культурно-исторической теории Выготского, человек становится человеком через культуру, а не только лишь благодаря своей генетической принадлежности (вспомним детей маугли) – кого же будет способна создать культура, основанная на парадигме биоробота? Да, собственно, откуда возникнуть в такой культуре самому желанию всеобщего блага? В старой религиозной парадигме люди признавались крепко-накрепко взаимосвязанными метафизически, составляя «тело Христово», единое человечество, ответственное за всю природу и историю, единого «Адама Кадмона» и т. д.
Что интересно, это стремление ко всеобщему благу, вылившееся в конце XIX-начале XXв в движение марксизма, среди рабочих обретало популярность именно в среде простестанских общин, как России, так и Англии.
По буддийскому и индуистскому учению все люди также кармически переплетены, и никто не выйдет из игры не расплатившись, просто так «канув в небытие». Все заинтересованы понять игру, хочется им того или нет. Этот интерес порождал культуру – религию, философию, науку. Но если нет никакой метафизики, никакой всеобщей связи, никакого субъекта, никакой свободы воли, есть только материя и случай (как единственные онтологические сущности!), а если мы еще прибавим, что и иерархии никакой нет (да здравствует присносущая ризома!), что останется от культуры?
Потребность самосовершенствования местечково будет доживать свой век пока в силу того, что является эманацией старой парадигмы. Все высокие призывы к самосовершенствованию уже осмеяны, сохраняются (и поддерживаются исключительно по причине получения прибыли за тренинги) лишь призывы к достижению успеха и материального благосостояния. Когда же эта эманация окончательно иссякнет — в веке биороботов и андроидов, управляемых частично постмодернистами, частично физикалистами — вся вековая литература, описывающая перспективы личностного (духовного, этического) развития, просто перестанет транслироваться и постепенно исчезнет из поля общественного внимания, сотрется из культуры… Стоит ли удивляться, что мир все более дробится и все более и более втягивается в войны и вооружение всех против всех.
Потеря единства и субъектности себя влечет за собой потерю осознания единства человечества как вида.
Призыв к самосовершенствованию, к выходу за свои психологические автоматизмы, за свое животное начало, исходил из религиозной и философской сферы (начиная с Платона). Теперь же философия все более обесценивается.
Целый век мы наблюдали, как пристрастные борцы с религией пытались обосновать человечность исходя из экономики, социологии и биологии. Опасаясь религиозного фанатизма и узкомыслия, они не заметили как своим редукционизмом вверглись в пучину другой опасности, способной породить еще большее невежество и насилие, но распознать которую они пока не в состоянии, потому что общественное устройство пока что продолжает еще покоиться на останках старой парадигмы. Представим, что старая парадигма совсем исчезла. Исчезла не в том плане, что ею больше не интересуются, не доверяют ей, а в смысле – о ней даже не знают, и ни разу, начиная с детства, никто не слышал ни о каком Боге, и всеобщем Благе, и всех вытекающих из религии стремлений. Что останется? Единственный светский аргумент к развитию на который можно сослаться – это «Эволюционируй! Ты лишь звено в эволюционной цепочке, направленной в никуда». Никакой телеологии, никакой теологии. Но какое дело каждому отдельному звену до всей цепочки?
Единственным стимулом к саморазвитию во все века был стимул поиска в себе той сущности, которая переживет смерть. В нее верили, в ней сомневались, ее отрицали, но ее откровенно искали. Сейчас стесняются самого поиска. Полагают, что 100% отрицание очень благотворно скажется на бытии по сию сторону. Совершенно не беря в расчет, что все достижения сей стороны восходят своим истоком к интуиции всеобщего смысла и всеобщей взаимосвязи, стоящей за кадром материального мира.
Что можно сказать о саморазвитии на языке физикализма? Можно ли простроить на его языке целую программу духовного развития? Для этого использовался совсем другой язык – язык религии и философии. Практики молитвы и медитации являлись интегрирующими сознание практиками. Поскольку само направление внимания на Высший Принцип, Источник всего, Запредельный ограниченному уму, или хотя бы на Единство всего (т.е. Бога в пантеистическом понимании), лежит в основе развития мышления и самосознания. Восхождение от частного к общему, возможно только если иметь в уме предельное Единство. И самоощущение себя субъектом является отражением этого единства.
© Ольга Атман, 2017 г.