Лариса не пошла на встречу с одноклассниками. Девчонки приходили, уговаривали. Взывали к её совести: дескать, они приехали из-за тридевять земель, а она здесь живёт и прийти не может. Требовали объяснения причин.
Причин было несколько, но Лариса сослалась только на одну: не хочет проблем с мужем. Несмотря на то, что никогда не давала повода, он страшно ревновал её. В каждом мужчине видел потенциального соперника. Наверное, это происходило из-за комплекса неполноценности. Понимал, что он далеко не идеальный, есть мужики получше. Трезвый ревновал молча, но стоило ему выпить рюмку, что он делал частенько, а ей прийти с работы минут на пятнадцать позже – «выступления» не миновать.
– Чё, нашлюхалась? – встречал, скорчив гримасу презрения на лице. Дальнейшее зависело от степени его опьянения. Мог поворчать немного и успокоиться, а мог и разбить какую-нибудь посудину, смахнуть с плиты кастрюлю и даже её, Ларису, толкнуть или ударить. Поэтому провоцировать его лишний раз ей не хотелось. Да ещё и Алёнка, дочка, приехала на каникулы, закончив первый курс медицинского колледжа. Зачем ей смотреть на это? В детстве насмотрелась.
Второй причиной была банальная нехватка денег. С пустыми руками ведь не пойдёшь. И приодеться нужно. Последний год, как дочка учиться пошла, Лариса себя почти не помнила, даже в зеркало, кажется, не смотрелась. Всё лето в лесу провела, ягоды собирала. Где продаст, где варенье сварит. Осенью нанималась бабушкам картошку копать. Работала она техничкой в магазине, зарплату ей платили смехотворную, на такую зарплату студентку не вытянешь. Хорошо ещё, машинка швейная была. Кому ушить, кому подшить – много с людей не брала, но всё равно копейка. На мужа надежды никакой. Он работал у частника, дрова готовил. Получку по частям выклянчивал у хозяина, то на сигареты, то на выпивку, так что, когда приходило время расчёта, получать ему было уже нечего. Единственное – дрова под зарплату привозил. Хоть о дровах у Ларисы голова не болела.
Третья причина – нечего о себе рассказать. Одни на моря ездят отдыхать, у других собственный бизнес, у третьих – работа приличная. Стыдно было Ларисе за свою неказистую жизнь. Не пошла. Так спокойнее и на душе, и дома.
На следующий день девчонки (условно, конечно, девчонки – двадцать лет, как школу закончили) принесли ей письмо. Запечатанное, в конверте без марки, без адреса. Только адресат указан аккуратным, знакомым до щекотки в животе почерком: «Лукьяновой Ларисе Михайловне». И пометка: «Лично в руки». Лукьянова – это её девичья фамилия.
Лариса удивилась, уставилась вопросительно на своих одноклассниц. Они напомнили, как незадолго до выпускного учительница, Мария Сергеевна, предложила классу написать письма самим себе в будущее, все эти годы хранила их и вот, вчера, принесла.
Почему-то Лариса ничего об этом не помнила, и даже не представляла, что могла тогда сама себе написать. На всякий случай решила не показывать письмо ни мужу, ни дочери, вдруг в нём окажется что-нибудь секретное. Она спрятала письмо в шкафчике на кухне, в стопке кулинарных журналов, которые выписывала в первый год замужества и которыми давно уже не пользовалась, но продолжала хранить.
Весь день она думала о письме и ждала возможности остаться наедине с собой. Появилась такая возможность только поздно вечером, когда муж и дочка уснули. Одна с наушниками в ушах, другой с пультом от телевизора в руке.
Лариса положила перед собой на стол всю стопку журналов. В случае чего можно будет сделать вид, что её заинтересовали рецепты. Сердце тряслось от волнения и непонятного страха быть застуканной, как будто она готовилась прочесть письмо не от самой себя, а от любовника. Осторожно, стараясь шуршать как можно тише, она вскрыла конверт и развернула тетрадный, в клеточку, листок. Левый край листка был аккуратно обрезан, а сам текст письма заключён в симпатичную рамочку из листиков и цветочков. Лариса вспомнила, что очень любила рисовать такие рамочки – все её школьные тетрадки были украшены подобными «художествами» – и растрогано улыбнулась.
«Ну привет, Лариса Михайловна! – начиналось письмо. – Ты меня, наверное, уже и не помнишь...»
Лариса попыталась представить себя семнадцатилетнюю, но в памяти проявилось почему-то не лицо, а только волосы, золотистые, густые, длинные, до поясницы. К волосам она относилась с особым вниманием, каждое утро вставала пораньше, чтобы успеть соорудить интересную причёску или сделать завивку на старых маминых термобигудях. И не лень же было! Сейчас о волосах она даже и не думала. После родов они поредели, повылезли, как у полинявшей кошки. Лариса пыталась их «вылечить», делала маски из простокваши и яиц, но потом махнула рукой, обрезала до плеч, чтобы не мешались, и каждое утро собирала в хвостик какой-нибудь Алёнкиной резиночкой.
«Подумать только, тебе уже почти сорок лет и тебя называют по имени-отчеству! Если всё сложится так, как я мечтаю, то у тебя сейчас своё ателье и фирменный магазин одежды. Ты шьёшь женские платья и костюмы…»
Да, когда-то она мечтала стать модельером. Ох уж эта наивная, глупая юность! Хотя в некотором роде она им стала: Алёнкиным куклам довелось пощеголять в сшитых ею нарядах.
«Ты счастливо вышла замуж. (Пожалуйста, как человека тебя прошу, найди нормального, а?) Муж помогает тебе вести бизнес, у вас двое детей, мальчик и девочка. Они, кстати, сейчас уже подростки. Передавай им привет…»
Лариса мысленно ответила на это, что не двое – одна, а ведь могло быть двое, если бы не выкидыш через два года после дочери. Игорь тогда устроил ей яростную сцену ревности, пнул в живот, а когда она упала на кровать, накинулся с перекошенным лицом и стал трясти за плечи, хотел вытрясти признание, от кого залетела. На следующий день она попала в больницу. После выписки ушла к матери и подала на развод. Он приходил, просил прощения, обещал, что такого больше не повторится, и мама подтолкнула её обратно: «Прости его, вы же семья. Поначалу в семейной жизни всегда так. У нас с отцом тоже всякое было, пока не наладилось».
«Живёте вы, разумеется, в городе. У вас большая квартира, и маму ты забрала из деревни к себе. Каждое лето вы ездите куда-нибудь отдыхать. Не забудь съездить в Австралию! Если забыла, то я тебе напоминаю: это моя мечта.
Вот таким я вижу своё будущее – твоё настоящее. Я верю, что у нас всё получилось, как надо. Я верю в тебя! А если во что-то веришь, значит, так оно и будет!»