Все части детектива здесь
– Нет, зачем? Мне это было не нужно. Василиса активно сидела на сайте знакомств, о чем поведала своим подругам. Из их же болтовни я узнал о том, что она хочет как можно скорее покинуть свою сумасшедшую семейку. Тогда я создал анкету, использовав фото неизвестного красавчика, придумал биографию... Что красавчик проживает в соседнем городе, имеет шикарный дом, прислугу, работу, закончил университет. Нашел ее анкету, наставил лайков, написал комплиментов. Я же все знал о ней, все ее слабости, так что она довольно быстро доверилась мне. Кроме того, я стал регулярно через службу доставки, отправлять ей цветы. И скоро она была в полном от меня восторге.
Часть 16
Почему у меня ощущение, что я всегда, какое бы дело не вела, отстаю от преступника на два-три шага? Вот и сейчас я абсолютно не понимаю, что происходит, наверное, потому что все три жертвы похищения на месте, и у меня совсем нет мыслей относительно того, кто может лежать в этой земле, на которой так буйно цветет красивый, ухоженный сад.
– Я не понимаю – поворачиваюсь к Климу – Клим, все девушки на месте, кто это может быть?
– Маргарита Николаевна, этим останкам, судя по тому, что от них осталось, лет триста. В смысле, не триста, конечно, а примерно столько же, сколько было останкам Эллы Гельберт. Они выглядят также.
– Ладно, думаю, Роб разберется. Все собрать аккуратно и в лабораторию. Улики из дома тоже.
Я вижу, что скорые с женщинами уже уехали и говорю задумчиво:
– Три трупа, Клим. Три ни в чем неповинных человека. Как я завтра буду допрашивать это чудовище, Клим? Как не сорваться?
– А именно этого он и будет ждать – отвечает Клим – что ты сорвешься. Слушай, может, я его допрошу?
– Нет. Просто присутствуй на допросе, возьми на себе роль стенографиста. Чем потом девчонки будут протокол на бумагу переносить – лучше сделаем это сразу. Заодно поконтроллишь меня. А то я, честно сказать, за себя не ручаюсь.
– Надо будет еще с похищенными побеседовать.
– Это да. Но пока не сообщай ничего их родственникам. Для них сейчас эти лишние эмоции убийственны.
– Клим, а ребенок чей из женщин?
– Судя по всему, Василисы Звягинцевой.
– Вот это ирония судьбы! Бедняжка не хотела детей из-за ситуации в своей семейке...
– Ребят! – окликаю я оперативников – осмотрите хорошо участок! Пройдите с эхолографом, вполне возможно, что здесь вообще все в захоронениях!
– Марго, что за кошмарное предположение?!
– Вот именно, Клим, всего лишь предположение. Но почему-то мне кажется, что оно не беспочвенно.
Мы приезжаем в комитет, накидываем план на завтрашний день и расходимся по домам.
Дома муж заботливо прикладывает к моей шее какие-то примочки и бубнит недовольно о том, что он уже не раз просил меня быть осторожной и не ездить в такие места одной.
– Рус, ну, не сердись! Все же хорошо!
– Маргарита, почему у меня такое ощущение, что тебе не хватает драйва в жизни, потому ты и делаешь это? Хотя, какое там – драйва – ты ведь совсем-совсем недавно лежала в больнице с простреленным плечом. Слушай, любимая моя жена, если такое будет повторяться, я с тебя не слезу, пока ты не уволишься.
– Кстати, Руслан – спрашиваю я – скажи, а почему ты совсем не удивился, когда увидел его?
– А почему я должен был удивиться? Что я – преступников не видел в своей жизни?
– Ну, просто, я думала, что ты ожидал другого результата.
– Нет, Маргарита... Я... Вообще не ожидал, что это будет именно он. Но и удивляться не было повода, поскольку тогда у меня были переживания совершенно иного рода.
– Не знаю, как я сдержусь завтра. Но Клим обещал быть рядом.
Я рассказываю мужу о найденном теле в земле.
– Интересно, и кто же это?
– У меня есть кое-какие предположения, завтра посмотрим, обоснованы ли они. Если Роб все успеет сделать за завтра.
– Ну, Роб отличается повышенной работоспособностью...
– Я не о том – у меня очень плохое предчувствие, Руслан. Очень плохое.
И оно небезосновательно. Когда я приезжаю в комитет, меня с места в карьер «радуют» новостью о том, что на участке обнаружены захоронения разной степени давности, и останки в этих захоронениях принадлежат грудным детям.
– Бл***, Клим! Как так можно? Он что, убивал их?! Почему не убил того ребенка, которого мы нашли вчера?! Что за ужас твориться вокруг, Клим?!
– Марго, тебе надо успокоиться... Ты уже ничего не изменишь. Соберись и пойдем – впереди ждет допрос этого упыря.
Но сначала мне звонит Даня и заявляет, что в доме найдены комплекты школьной формы того же образца, что были на Элле Гельберт и Карине Дроздовой. Кроме того, обнаружен пистолет, и экспертиза показала, что выстрел в меня был совершен именно из него.
– У него нарезка внутри ствола неправильная, Марго – констатирует Даня – в совокупности со всеми остальными факторами, это тебя и спасло. Да, и еще – он хранил вещи девушек, которые были при них в момент похищения.
– Да уж... И доказательств, как говорится, не требуется. Все, как на ладони. Он сядет, и скорее всего, пожизненно. Я сделаю все, чтобы прокурор добивался именно этого.
Его приводят в допросную, когда мы с Климом уже там. Я не могу смотреть на него... Мне не хочется на него смотреть... Когда я смотрю на него, мне кажется, мои глаза наполняются какой-то грязью. Но Клим прав – надо держать себя в руках. Мой помощник в это время невозмутимо включает ноутбук, и тоже не смотрит на преступника. Когда он садится напротив меня, я молча выкладываю перед ним фото останков Эллы Гельберт, трех детских тел и одного неизвестного, а также фото тела Карины Дроздовой.
– Я думаю, что нам с вами даже говорить не о чем, верно? Все понятно и так.
– Я готов сотрудничать со следствием – говорит он высокомерно – я уже не молод... Не протяну в тюрьме долго...
– А нам и не нужно ваше сотрудничество – все ясно и понятно, потому я думаю, что допрос этот ни к чему. Тем более, когда девушки придут в себя, они смогут многое рассказать и закрыть те, теперь уже не существенные, пробелы, которые у нас есть.
– Послушайте – говорит он – милая Маргарита Николаевна... Я совсем не сомневался в ваших способностях, но согласитесь, что если бы не некоторые обстоятельства – вы бы ни за что не поймали меня.
Усмехаюсь уголком губ.
– Я люблю трудные дела. И никогда не сдаюсь. Считаю, что всегда есть улика, которая приведет к злодею. Даже через тридцать лет.
– Как насчет давности преступления? Я сейчас про первую жертву говорю.
Честно говоря, на этой фразе мне хочется хорошенько съездить ему в морду. На это есть причины. И эта причина заключается не только в его вопросе.
– Можете не рассчитывать – говорю я – давности здесь не будет. Вы сядете за все и сядете надолго, а там, за решеткой, я очень надеюсь, найдутся те, кто захочет устроить вам «веселую жизнь», несмотря на ваш возраст.
– Ну, хорошо, пусть будет по-вашему– усмехается он – только вот... Позвольте поинтересоваться, и будьте добры все же ответить на мой вопрос – как вы обнаружили, что это я?
Я открываю ноутбук и показываю ему фото, которое сделали милиционеры на месте похищения Карины Дроздовой.
– Я сегодня добрая. Потому с удовольствием объясню, как мне удалось выяснить, что это вы. Посмотрите сюда, вот тут, в окне дома, очень яркий блик. И он отнюдь не из-за отражения солнца от стекла. Это видеокамера, которая на тот момент снимала все, что происходило на улице. Мальчик, который защищал на тот момент диплом, очень нам помог. Он пятнадцать лет педантично хранил всю информацию по своей дипломной работе, все исследования и! Вуаля! Оказалось, что не зря! Вы очень хорошо попали на эту запись, когда забирали Карину Дроздову, впоследствии убитую вами. Позвольте поинтересоваться – за что?
– Она... от нее не было толку... Она становилась все более строптивее, я не получал никакого удовольствия от нее. Потому решил избавиться. Это лишний рот, к тому же, она настраивала против меня остальных, шевелила их, постоянно придумывала планы побега. Я предупреждал ее по-хорошему, что добром это не кончится. Но она словно не слышала меня. Поэтому я решил приурочить день ее смерти к пятнадцатилетию похищения. Я убил ее у них на глазах, чтобы остальным было неповадно.
Я непроизвольно сжимаю кулаки. Клим видит, как бледность заливает мое лицо и кажется, понимает, что я на грани. Встает, но я делаю ему знак, тогда он садится на место, чтобы продолжить писать.
– Остальных вы тоже били? – спрашиваю у него я, скорее, для проформы, потому что понимаю, что вряд ли эта участь обошла их.
– Я хотел от них беспрекословного подчинения, Маргарита Николаевна. Непокорность должна наказываться. Кроме того... вы наверняка знаете, что у меня определенные... гм... проблемы с потенцией. Такой жесткий метод позволял мне... дойти до высшей точки наслаждения.
– У вас найден пистолет, из которого вы стреляли в меня. Скажите, что на вас нашло? Хотели убить меня? Но дело передали бы другому следователю. Улик было собрано достаточно. Хотели напугать? Но вы же знаете, что это бесполезно. И целились вы именно в сердце, верно? Если бы не некоторые обстоятельства, я бы сейчас не сидела перед вами.
– Я... у меня началась паника. Я понял, что вы подобрались слишком близко ко мне. Вы... обнаружили место убийства Эллы, я понял это. Когда я стрелял в вас, мной действительно руководила именно паника. Я хотел... уничтожить вашу жизнь, чтобы... вы не поймали меня. Пусь бы это сделал кто-то другой, но не вы...
– Где вы взяли пистолет?
– Много лет назад купил у какого-то вояки на рынке за две бутылки водки. Но я не был особо силен в стрельбе, и тогда стрелял в вас, скорее, по наитию.
– И оставили след собственной обуви там, откуда стреляли. Вы получите по полной. Покушение на сотрудника – это очень серьезно.
Кажется, мне удается держать себя в руках. Слава богу, я-то уже думала, что накинусь на эту тварь, и буду молотить ее всем, что попадется под руку.
В это время звонит Роб.
– Маргарита, зайди ко мне, пожалуйста. Есть для тебя кое-какая информация.
Оставляем его с оперативником, сами с Климом отправляемся к Робу. По дороге натыкаемся на шефа, который говорит мне:
– Марго, когда закончите со всем этим – сразу ко мне! На ковер! За выговором!
– Но шеф... – пытаюсь возражать я.
– Никаких «но шеф»! Ты понимаешь, что подставляешь меня?! А если об этом узнают там?! – он тычет пальцем вверх – как думаешь, что будет?
Он уходит, заложив руки за спину, крайне недовольный. Переглядываемся с Климом, заходим в морг и несколько минут наблюдаем за тем, как Роб моет каталки. Останков на них нет, лишь на одной они лежат, прикрытые простыней.
– Друзья мои! – говорит он – вот что примечательно. Три вида останков принадлежат детям, грудным младенцам, и захоронены они были сразу после того, как родились.
Я прикрываю рот рукой и из моей груди вырывается вздох.
– Нет-нет, Марго! Он их не убивал. Дети умирали сами. Они рождались недоношенными, с кучей болезней и диагнозов. Сами подумайте, друзья мои, ну какой нормальный ребенок мог родиться в той обстановке.
– Ну, один-то родился – заявляет Клим – и даже выжил.
– А это, друг мой Клим, счастливое исключение. Да и счастливое ли вообще, вот в чем вопрос? В общем, я вам сказал то, что есть – дети умирали от недоношенности, кучи диагнозов, ну, и потому, что в утробе матери не получали полноценного питания.
– Подожди, Роб... У тебя же есть анализы крови наших жертв, тебе доставили из больницы образцы?
– Да, есть, а что, Марго? Я чувствую, в твоей прекрасной головке вертится вопрос к дяде Робу. – Да. Меня интересует вот что - у всех этих детей одна мать?
– Все верно. Мать этих несчастных – Василиса Звягинцева. Не знаю, как бедная женщина пережила это...
– Господи, какой ужас! – шепчу я – ладно, что по телу неизвестной? Это еще какая-то жертва, о которой мы не знаем?
– Я пока не проводил точных исследований, Маргарита, но могу тебе сказать вот что – эта жертва выбивается из общего списка. Она не похожа на других.
– Почему?
– Потому что эта женщина примерно одного возраста с преступником.
– И я кажется знаю, кто она – говорю задумчиво – ладно, продолжай свои исследования. Все, что нужно, отдашь Дане в лабораторию.
– Само собой, Марго.
Мы с Климом выходим из морга, и пока идем по коридору, он спрашивает меня:
– Ты действительно думаешь, что это она?
– Вне всяких сомнений, Клим. Даже больше – я уверена.
Мы возвращаемся в допросную, и я спрашиваю у похитителя:
– Скажите, как давно вы стали импотентом?
Он задумывается.
– Лет пять назад. Они, эти куколки, уже не возбуждали меня так, как раньше. Даже в школьной форме и при всех атрибутах. Я пил дорогие таблетки, пытался лечиться, но ничего не помогало, я словно... пресытился. При этом мне дико хотелось секса, нужен был выброс... Потому я использовал все... гм... методы.
– А что за фетиш со школьной формой? Где вы ее брали в таких количествах?
– Мой первый секс был с моей ровесницей и именно в школьной форме. Такой я ее и запомнил – бесстыдной и прекрасной одновременно. В коричневом форменном платье, с белыми бантами в волосах, в белых гольфиках и белом фартуке. С тех пор меня возбуждают женщины именно в таком виде. Но есть еще одна причина...
– Ладно, про эти причины потом... Лучше расскажите, как целый набор школьной формы оказался у вас.
– Я же уже тогда... в то время... что-то представлял из себя... Ну, как-то раз мы отмыли хорошую сумму денег. Только вот... эта сумма досталась мне в виде наборов школьной формы. Часть я продал, а часть оставил себе, движимый тем же, по вашему выражению, фетишем.
– Скажите, а как вы узнавали про проблемы девушек? По какому принципу их выбирали, откуда брали информацию?
– О, милая Маргарита Николаевна! Ну, неужели вы думаете, что это настолько сложно? Времени у меня было много – я рано вышел на пенсию, мои заслуги были признаны обществом, в конце концов, я был один и отнюдь не бедствовал. Когда я почувствовал, что уже не могу справиться со своими демонами, я решил хотя бы одним глазком глянуть на предел моих мечтаний. Я подъехал к одной из школ, и мой опытный взгляд сразу выхватил из толпы ее...
– Вы сейчас, конечно, говорите о Карине Дроздовой...
– Все верно. Я сразу заметил, что она плохо одета, вернее, хуже, чем остальные. Это было мне очень на руку. А потом... Всего лишь дело техники... Я же недаром прошел курс НЛП – он мне пригодился. Ухо само выхватывает девичьи разговоры и обсуждения, потом она часто откровенничала по дороге домой с этим зеленым юнцом. А однажды... я присел на лавочку у соседнего дома и разговорился с двумя алкашами. Сами знаете, те за бутылку готовы родину продать. Так я и узнал, о чем мечтает юная Карина Дроздова. А она мечтала найти отца и потеребить его по части денег. Хорошее желание для пятнадцатилетней девочки, не находите? Именно тогда я и подошел к ней в библиотеке, и предложил свои услуги. Она сначала напряглась, а потом согласилась, когда я обрисовал ей некоторые подробности ее биографии, также предусмотрительно выведанные у тех же алкашей, которые, заметьте, знают все обо всех.
– И тогда, когда вы были готовы, и целиком завладели ее доверием, вы подъехали к ней на машине и сказали, что сегодня готовы увезти ее к отцу?
– Именно так и было. Прямо в машине я поставил ей легкий укол снотворного и спокойно привез в свой дом, оставшийся мне от бабушки.
– Давайте поговорим о Анфисе Орлянской. С ней было сложнее, не так ли? Ведь она содержалась в детском доме, а там очень строгие порядки. Как вы выяснили, что девочка одна, и у нее есть только бабушка? Я так полагаю, именно вы и были тем самым агентом, который заключил с ней договор, когда она соблазнилась на фотосессию?
– Анфиса Орлянская вышла мне дороже всех по затратам. Эта девочка была самой подозрительной и самой умненькой из всех. У меня было удостоверение журналиста, поддельное, конечно. Я пришел в детский дом и обратился к директору, показав ей удостоверение, и наплел о том, что готовлю большую статью о детях из детского дома. До этого я слышал около забора разговор Анфисы и девушек, знал, что она отлично учиться. У директора спросил, кого из старшеклассников она могла бы привести в пример. Та легко купилась на подобную чушь – еще бы, столько внимания к их детскому дому! – и среди прочих воспитанниц назвала Анфису. Я взял данные о ней и еще нескольких учениках, наверное, именно поэтому директор не заострила свое внимание на этом. Так я узнал все, в том числе и то, что она мечтает поступить в театральный.
– А как вы с ней познакомились?
– Она пошла в аптеку за лекарствами для старухи. У нее не хватило денег, и тогда я не только добавил недостающие средства, но и оплатил ей целиком всю покупку. Это был очень действенный метод – ну, разве тот, кто вот так протянул руку помощи, может быть врагом?
– Вы похитили ее, когда она приехала к вам якобы на фотосессию?
– Да, до этого устроил ей пробы, сняв небольшую студию. Сам участвовал в качестве фотографа. Договор, все дела... Заплатил ей небольшой аванс и пообещал баснословную для нее сумму, если она целиком пройдет всю фотосессию. Во время последней съемки я сказал ей нарядиться в школьную форму, она и вида не подала, что это может как-то ее смутить, наоборот, ей понравилась эта идея. Да и потом – эта школьная форма была старого образца и закрывала все, что нужно закрыть, так что Анфиса ничего не заподозрила. Когда фотосессия была закончена, я сказал ей, что отвезу ее к бабушке, а когда она села в машину, применил тот же прием, что и с Кариной – легкий укол снотворного.
– Давайте поговорим о Наталье Прошиной.
– С ней было проще всего. Я ведь всех девушек находил заранее, и долгое время следил за их жизнью. Например, Карине было тринадцать, когда я нашел ее. Согласитесь, за два года можно столько информации насобирать...
– Да, кстати, почему вы похищали девушек с разницей в один год?
– Ну, во-первых, боялся делать это сразу и кучно – тогда бы меня могли поймать и быстро. Во-вторых... Год я забавлялся с похищенной персоной, потом она начинала поднадоедать, и ее роль принимала следующая. Таким образом я использовал несколько девушек одновременно и попеременно, и секс с ними не надоедал мне...
– Вероятно, вы ощущали себя этаким султаном, обладателем гарема – съязвила я – только вот, одно но – султан заботится о своем гареме. Вы же превратили жизнь девушек в ужас. Ладно, давайте про Наталью.
– Я просто пришел к директору с документами, конечно, не настоящими, из ВУЗа, и попросил ее обеспечить нам квоту – будущую студентку, которая потом сможет работать в нашем медцентре. Было условие – это должна быть ученица девятого-десятого класса, чтобы успеть ее подготовить. Сердобольная директор показала на Наталью, в чем я даже не сомневался, так как в этих классах в школе нуждающейся была только она. Ну, и кроме того, девушка действительно хорошо училась, хотела стать наркологом и мечтала вылечить своих непутевых родителей от пьянства. Она пришла ко мне прямо домой на очередное занятие – мне не было смысла снимать отдельную квартиру для этого – и там получила легкий укол, после которого я вынес ее, посадил в машину и увез в бабушкин дом.
– Скажите, а вот Василиса Звягинцева... Она искала себе настоящего мужчину, опору, стену, хотела сбежать из дома, чтобы не видеть многочисленный выводок. Вы что, смогли заставить ее влюбиться в себя?
– Нет, зачем? Мне это было не нужно. Василиса активно сидела на сайте знакомств, о чем поведала своим подругам. Из их же болтовни я узнал о том, что она хочет как можно скорее покинуть свою сумасшедшую семейку. Тогда я создал анкету, использовав фото неизвестного красавчика, придумал биографию... Что красавчик проживает в соседнем городе, имеет шикарный дом, прислугу, работу, закончил университет. Нашел ее анкету, наставил лайков, написал комплиментов. Я же все знал о ней, все ее слабости, так что она довольно быстро доверилась мне. Кроме того, я стал регулярно через службу доставки, отправлять ей цветы. И скоро она была в полном от меня восторге. Через какое-то время я назначил ей свидание, написал, что хочу забрать ее из этого вертепа, и предложил переехать ко мне, обещая, что сначала мы получше узнаем друг друга, а уже потом, если она захочет, будет и все остальное. Я делал вид, что без ума от нее и был так убедителен, что она поверила. Когда она была готова, я сказал ей, что за ней приедет мой водитель. Приехал сам, а когда она села в машину и стала радостно болтать, что она счастлива безумно от того, что свободна, я вколол ей снотворное...
В допросную заглядывает Роб.
– Марго, Клим, можно вас на минутку?
Оставив с похитителем опера, выходим к патологоанатому.
– В общем, Маргарита, ты была права насчет останков неизвестной жертвы. Это она.
Окончание здесь
Спасибо за то, что Вы рядом со мной и моими героями! Остаюсь всегда Ваша. Муза на Парнасе.