оглавление канала, часть 1-я
Свет фонаря еще раз пробежался по сидящим в дреме на полу людям, и переместился в нашу с Валентиной сторону. Я услышала осторожные шаги, и вскоре могла лицезреть, нависшего надо мной, словно кусок скалы, Образова. Несколько мгновений он смотрел на меня молча, а потом, внезапно переходя на «ты», тихо спросил:
- Ты слышала…?
О том, что именно я должна была слышать, не было сказано ни слова. Я молча кивнула, стараясь не потревожить спящую на моем плече Вальку. Он с подозрением глянул на меня. В свете фонаря его лицо приобрело резкие очертания, напоминая хищную птицу. У меня внутри вдруг все похолодело. Нет! Этого не может быть, просто потому что, не может быть никогда!!! Губы сами непроизвольно прошептали:
- Ивар…!!!
Он дернулся, как от электрического разряда, едва не выронив фонарь из рук. Луч света переместился, по-другому освещая его лицо, и наваждение пропало. Опять передо мной стоял «бирюк». Глаза его наполнились неподдельным ужасом, словно он увидел привидение. Несколько мгновений он молча смотрел на меня, тяжело дыша, как будто только что влез на вершину высокой горы. Честно говоря, у меня у самой было такое чувство, что я забиралась на эту чертову гору вслед за ним, причем, стараясь его обогнать. Я бы попятилась, не будь у меня на плече Валькиной головы, а за спиной каменной стены, холодящей спину. Голос его стал хриплым, когда он меня спросил требовательным шепотом:
- Почему ты меня так назвала?!
Что я могла ему ответить? Что узнавание из той, прошлой жизни внезапно нахлынуло на меня, накрывая с головой, словно приливная волна разбушевавшегося моря? Я молча смотрела на Образова снизу вверх, не в силах произнести ни одного слова. Во рту появился привкус железа, и только тогда я поняла, что до крови закусила губу. Он опять навис надо мной. Глаза его расширились, так что радужка почти исчезла и остался только один черный зрачок, словно бездонный колодец, затягивающий меня в какую-то бездну, у которой нет дна. И он, вглядываясь в мое лицо, будто стараясь найти знакомые черты, властно и настойчиво прошептал, едва шевеля губами:
- Почему…?
Я, трудно сглотнув, ответила таким же, едва слышным шепотом:
- Не знаю…
Юрий Геннадьевич посмотрел на меня еще несколько мгновений, потом протер лицо ладонью, словно отгоняя видение, тяжело вздохнул, и, уже почти нормальным голосом спросил:
- Ты слышала, как кто-то… хихикает, а потом что-то бормочет?
Я эхом ответила в момент пересохшими губами:
- Слышала…
Он оглянулся, высвечивая фонарем спящих людей позади него, и задумчиво проговорил, не обращаясь ни к кому:
- Странно… Все спят… Да и голос какой-то… чужой. – А потом опять ко мне, с подозрением сощурившись:
- Это не твои фокусы? – И тут же сам себе ответил на вопрос: - Вряд ли… Голос был оттуда… - Он ткнул рукой, в которой держал фонарик, в сторону мужчин.
Я неуверенно прошептала:
- Может, кому-то из твоих… сон плохой приснился?
Он с удивлением посмотрел на меня, словно я сморозила какую-то несусветную глупость, но комментировать этого не стал. Я и сама понимала, что мое предположение – так себе догадка. Точнее, я почти была уверена, что это и есть глупость. Но чего-то более реального предложить, увы, не могла. Не было у меня никакого более реального объяснения, и все тут! Это, как в той шутке: не знаю, что это было, но точно знаю, чего не было! Вот же…!
Честно говоря, меня этот вопрос тоже занимал необычайно. Но в голове у меня сейчас была такая сумятица, что мыслить трезво и логически просто не было никакой возможности. Образов еще постоял надо мной в раздумье, а потом зычным голосом, впрочем, не особенно громко, произнес:
- Подъем…! Пора в путь… - И, развернувшись ко мне спиной, печатая шаг, пошел к своим подчиненным, отдавая на ходу указания.
Они, как я поняла, касались Николая с Егором. Образов требовал ввести им дополнительную дозу того лекарства, которое их делало безвольными. Я расслышала, как Суржацкий тихо проговорил:
- Если еще пару раз введем препарат, сердце может не выдержать, да и мозги свернуться…
Юрий Геннадьевич, быстро обернувшись в мою сторону, пробурчал не вполне ясно, но я расслышала:
- Больше и не понадобится…
Это настораживало. Что он этим хотел сказать? Ведь они не знают, сколько времени нам понадобится, чтобы достичь желаемого, а значит… Ничего хорошего это значить не могло. Мне следовало поторопится, и найти решение, если я не хочу, чтобы наши мальчишки превратились в овощи.
Валентина, при звуках голоса «бирюка», вздрогнула всем телом, подпрыгнув на месте, и испуганно осмотрелась, словно не понимая, где она находиться. Увидев меня рядом, протерла по-детски глаза кулачками, и потянувшись, шепотом спросила:
- Тебе поспать удалось? – Я, морщась, с трудом распрямляя затекшее от неподвижного сидения тело, отрицательно помотала головой. Подруга, сокрушаясь по этому поводу, вздохнула. – Тебе тоже нужен отдых. Пожалуй, даже больше, чем всем остальным. Твоя отдохнувшая и светлая голова – залог нашего спасения. Почему не подремала-то? Надеюсь, не я тому виной? Кстати… тебе нужно больше есть, а то похудела так, что кости выпирают уже со всех сторон. Я голову на них отлежала… - И она тихо хихикнула. Вот же, неунывающая наша!
Я слушала ее ничего не значащую болтовню, а сама лихорадочно думала: почудилось мне или в Образове я и впрямь увидела Ивара? Или может, это игры моего разума. Ну, что-то типа того, о чем думаю, то и вижу. Но проблема была в том, что об Иваре я не думала. Мои видения я, вообще, воспринимала, как что-то не связанное с моей настоящей жизнью. Так, картинки из прошлого. И, по-видимому, напрасно. Ведь с самого первого раза, как только я его увидела там, на берегу реки, мне показалось что-то смутно знакомое в нем. Помнится, я еще тогда подумала, что надо бы вспомнить, где я его могла видеть. И вот, вам, пожалуйста, вспомнила! Вот, черт!! Мне бы сразу надо было его «прощупать» поглубже. А у меня совсем это из головы вылетело. Хотя, времени у меня на подобное зондирование не было совсем. Но еще более удивительно было то, что мое «узнавание» его напугало до полусмерти! Может быть, в этом и кроется наше спасение?
Я покосилась на Образова, который хмуро следил за тем, как нашим ребятам опять вводят какую-то гадость, делающую их похожими на бездушные деревяшки. Честно говоря, смотреть на это не было никаких моих сил. Эта картина причиняла мне боль, и сбивала мысли со спокойного настроя. Да что это я?! Какой, к чертям собачим, мог быть «спокойный» настрой в подобной ситуации?! А тут еще какие-то голоса!
То, что призраки не издают ничего подобного, я знала почти наверняка. И потом, была твердо уверена, что слышала голос человека, а вовсе не какого-то бестелесного призрака. Я зажмурилась, пытаясь снова прощупать пространство вокруг. Аура Образова и компании утратила яростные багровые тона, но оставалась жесткой фиолетово-синей. У Степана, вдобавок к этому, метались желтые полоски страха. У Образова цвет стал более коричневым, что означало некую озадаченность. У наших мальчишек аура и вовсе была безликого серого цвета, означающего отключение разума. И все, больше ничего живого вокруг не наблюдалось. Я послала свой мысленный поиск немного дальше по коридору. Пусто. Никаких тебе посторонних сгустков, никакой «охраны», совсем ничего. Или может быть, я переоценила собственные таланты, и на самом деле, не могу ничего почувствовать? А мои видения – просто обычные сны, навеянные моей неуемной фантазией? И тут же, мой внутренний голос хохотнул внутри головы: «Угу… А проход ты сумела открыть, потому что хорошо в школе учила геометрию…»
Пока я так рассуждала и спорила сама с собой, народ уже был готов выступить в путь. И сейчас все смотрели на меня, как я, замерев столбом, пялюсь в каменную стену коридора. Валентина, дернув меня за рукав, прошептала:
- Полька, ты чего…? Опять видения? – Голос подруги звучал участливо.
Я в ответ мотнула головой:
- Нет, просто пытаюсь придумать, как нам из всего этого выпутаться с целыми конечностями…
Валька придвинулась ближе и еще тише прошептала:
- Ну и как? Придумала что-нибудь?
Я просто покачала отрицательно головой. Подруга слегка приуныла, но только на секунду, а в следующий момент, нарочито бодро проговорила:
- Ну, ничего… Придумаешь. Главное, мы вместе, а вместе мы сила! – И, заглянув мне в глаза, почти с мольбой, спросила: - Ведь, так…?
Я усмехнулась.
- А ты у меня никогда не унываешь, да?
Валька пожала плечами, и принялась философствовать:
- А чего унывать-то? Два раза не убьют. А мы с тобой и не в таких передрягах были, и до сих пор, ничего, живы. Даст Господь, и в этот раз выпутаемся… - И она тяжело вздохнула так, что стало ясно, что ее оптимизма почти и не осталось совсем, так, какие-то капельки на самом донышке ее души.
Но для меня и эти капельки были ценными, как глоток воды для человека, бредущего который день под палящим солнцем по пустыне.
Позади послышался повелительный голос Образова:
- Вы долго еще будете разговоры разговаривать, или мы уже, наконец, пойдем?!
Валентина огрызнулась:
- Когда Полиночка посчитает нужным, тогда и пойдем! Или вы хотите попасть в ловушку?
Раздался некоторый бубнеж, в котором писклявыми нотками выделялся голос Степана. Но окрик их вожака, заставил всех замолчать. Мы тронулись в путь, а я тихо проговорила, обращаясь к подруге:
- Ты бы не нарывалась… И так проблем выше крыши…
Валька беспечно махнула рукой:
- Все равно, хуже не будет…
Я усмехнулась:
- Да, да… Ниже падать некуда, подумал мужик, провалившийся в яму, и тут снизу постучали…