– Людмила! – недовольный голос мужа действовал на нее, как удар.
Людочка прижала засыпающего малыша к груди и выглянула в кухню.
– Тише, Леня, разбудишь Сережу. Я только его укачала. Что случилось?
– Кому ты указываешь? – муж и не собирался понижать голос.
– Я тебя попросил растопить баню, мне после работы хочется обмыться. Сама бы на жаре поработала на улице! Ты сидишь в теньке целый день дома, неужели так трудно два ведра воды принести и спичкой чиркнуть для родного мужа?
– Извини, закрутилась с ребятишками. Сейчас Сережу уложу и все сделаю, потерпи полчасика.
Малыш на руках захныкал, ему плохо спалось днем от августовского зноя, который заполнял дом душным, горячим потоком, и Людочка снова вернулась к детской кроватке.
Ее руки уже ныли от тяжести трехлетнего малыша, а тот все еще ворочался и открывал сонные глазки при попытке уложить его в кроватку.
У молодой матери глаза тоже слипались от летней жары и усталости. В голове кружилась без остановки карусель из планов. Приготовить воды для Леонида, проверить старшую дочку, которая задремала в спальне у родителей, потом замочить рабочую одежду мужа, приготовить ужин, затопить второй раз баню, уже теперь на всю их семью – маленького Сережу, дочку Викторию, Леонида и на нее саму.
Ночью, перед тем как нырнуть под бок к Лене, наконец, в бесчисленной череде дел она доберется до «малышей». Так называла Людмила свои саженцы редких фруктовых деревьев, которые вырастила сама из косточек от апельсинов, абрикосов, слив, вишен. И теперь каждый день хлопотала над ними в уголке своего огорода, отведенного под сад.
Очень ей хотелось вырастить их по всем правилам растениеводства в большие деревья с настоящим урожаем. Вот это будет удовольствие для детей – срывать и лакомиться сочными ягодами прямо с дерева, а как удивится муж, который считает ее ежедневную заботу о саженцах пустой тратой времени.
Когда Сережа крепко заснул, Люда бросилась со всех ног к бане, где уже на лавке сидел насупившийся Леонид. При виде жены он буркнул:
– Сам натаскал, не надо. Хороша ложка к обеду.
Она присела рядом, глазами выискивая своих «малышей» среди зеленой густой растительности.
– Устал?
– А ты сама как думаешь? – скривился Леня. – На заводе спину гнешь целый день, потом домой приходишь, и вторая смена. То вода, то дрова, то ремонт. Говорил тебе, давай лучше останемся в квартире от завода, а ты из-за своих травинок вцепилась в этот дом. Там вода горячая и центральное отопление, никаких забот.
Нет, тебе нужен огород этот, ростки твои, чтобы диплом по ним писать. Из-за блажи твоей живем, как дикие люди, все деньги на ремонт постоянный уходят. Да зачем тебе вообще высшее образование, ты замужняя женщина с детьми!
Семьей должна заниматься, на работу устроиться, чтобы тоже копейку зарабатывать!
Ты почти пять лет уже дома сидишь! Сережке три года, а ты все его в детский сад не ведешь, потому что он болеет часто! Все дети болеют! Мне одному тяжело вас троих тащить, зарплаты не хватает. Сколько расходов на твои сессии, приходится отгулы брать, чтобы с детьми сидеть. Далось оно тебе это высшее образование, диплом?!
Зачем он нужен? Еще профессия такая – растениевод! Ну куда ты с ней? У нас тут город, а не деревня. Что за блажь, учиться, деньги тратить на поездки, детей одних бросать и мужа, чтобы потом корешки на огороде растить?! Лучше посадила бы капусту или огурцы там, как все хозяйки делают.
Леонид ворчал и ворчал, Людмила смиренно молчала, знала, что недоволен он из-за ноющей ноги. Культя – последствие ранения – ныла на жару и холод, натиралась до кровавых мозолей во время работы.
Так было и с бабулей перед ее смертью.
От постоянной боли в застуженных ногах, от проблем со здоровьем, которое подорвали лишения во время войны, старушка все время была недовольна внучкой. Она ругала ее за то, что Людочка обрезала длинные волосы, что вместо учебы в институте вышла замуж в восемнадцать лет за Леонида и родила двоих детей, что переехала в неблагоустроенный дом на земле.
Поначалу внучка пыталась объяснить бабушке, что любит мужа и свою дочку, давно мечтала о собственном огороде, просторном жилище, где хватит места всем, показывала бумаги, что учится заочно уже на третьем курсе сельскохозяйственного института. Только все было напрасно…
Бабуля находила новый повод для недовольства, Людочке пришлось с терпеливым молчанием сносить брюзжание пожилой женщины.
Перед смертью, прямо во время очередной гневной тирады, бабуля будто очнулась от какого-то наваждения, заплакала, протянула исхудавшие до костей руки к внучке.
– Людочка, золотко мое, прости, что ругаю тебя без остановки. Болит все так, устала я маяться, поскорее бы уж прибрала меня смерть. Легче станет старухе. Хорошо, что ты замуж вышла, не будет тебе одиноко. Семья есть, детки такие хорошие. А ты учебу не бросай, голова у тебя светлая, а сердечко золотое. Живи, моя хорошая, как тебе нравится.
Знаю, что ты все сделаешь как положено, по совести, по сердцу себе. А я за тобой и детьми присмотрю оттуда.
Кинулась тогда Люда к бабуле в слезах, умоляла ее не желать смерти. Так с тех пор больше не плакала, даже на похоронах только шептала у могилки:
– Пускай, пускай, зато теперь тебе легче, бубулечка. Ничего не болит.
Поэтому на попреки мужа она не отвечала. Жалела его, понимая, что Леня брюзжит от усталости и болей в оперированной ноге. К тому же чувствовала себя виноватой из-за регулярных долгих отлучек, два раза в год она уезжала на сессию в другой город, оставляя хозяйство и детей на мужа.
Вдруг их тихую ссору прервал звонкий голос у калитки.
– Ау-у-у, хозяева!
Люда заспешила по тропинке, а потом изумленная застыла в полушаге от входа.
– Нина? Ты?!
Яркая женщина с пышной шапкой химических кудрей, ярко накрашенная, махала через забор.
– Привет, подруга! Ну же? Ты что встала? Не рада меня видеть, что ли?
Людочка очнулась от оторопи и кинулась с объятиями.
– Конечно, рада! Я так соскучилась, почти пять лет не виделись! Проходи, проходи!
Нина, как обычно, зачастила, не давая вставить и слова.
– Ну наконец-то, думала, не найду тебя. Хорошо, соседи дали новый адрес. Просторно тут, хорошо. Еще бы ремонт сделать, будет вообще загляденье. Ой, Леня, ты ли это? Заматерел как, настоящий мужчина! Давай хватай сумки! Я к вам не с пустыми руками, а с гостинцами.
Из нескольких баулов и авосек Нина начала доставать щедрые подарки: консервы, бутылки, кульки с фруктами, свертки с колбасой и копченой рыбой.
Леонид довольно крякнул при виде бутылки с янтарной жидкостью.
– Ух ты, пятизвездочный, никогда такого не пробовал! Под такую закуску самое оно будет!
Люда суетилась, разбирая гостинцы, и не замечала, как ее муж ощупал взглядом пышную фигуру гостьи под узким сарафаном. А та ответила ему масляным, кокетливым прищуром.
Из комнаты вышла заспанная Вика.
– Ой, кукла говорящая. Как в «Детском мире» в городе я видела! Можно подержать?
– Можно подержать, поиграть. Это тебе, солнышко, – улыбнулась ей Нина. – И конфеты бери, вот шоколадка и сок.
– Викуля, скажи спасибо! – Люда обвела взглядом заставленный стол. – Ох, Нина, даже неудобно, столько всего нам привезла! Откуда такое богатство?
Подруга хохотнула в ответ.
– Это обычное дело, потом еще больше будет. Я ведь теперь заведующая вашего универсама. Назначили по распределению после торгового техникума и стажировки, – еще один кокетливый взгляд полетел в Леонида. – Буду руководить торговлей народными товарами в городе.
Леонид восхищенно присвистнул.
– Шустрая! Повезло мужу твоему.
Нина улыбнулась мужчине широко алым ртом.
– А я, Ленечка, женщина свободная. Не обзавелась еще семейными узами. Выбираю пока самого достойного в мужья. Настоящего мужчину, как вот ты. Чтобы и красивый, и работящий, и заботливый.
Леонид расцвел от комплимента, кинулся к шкафу.
– Рюмками не обзавелись, кружки сойдут. Ну что, Ниночка, давай по пятьдесят за твое возвращение в родной город?
Он торопливо разлил напиток и глотнул одним махом густую коричневую жидкость, чтобы преодолеть смущение перед неожиданной гостьей. Потом недовольно выкрикнул в сторону детской комнаты, где жена хлопотала с проснувшимся от громких звуков сыном:
– Людмила! Что ты там все копаешься? Накрой уже на стол! Тебе все привезли, по тарелкам осталось разложить!
С того дня в жизни Людочки все начало меняться, незаметно, но неотвратимо. Ее будто тащило потоком реки куда-то в черный омут, а она растерянно вскидывала руки, не понимая, как выбраться отсюда.
Подруга Нина стала приходить все чаще, с неизменным набором – закуской и выпивкой. Людочка поначалу сидела тоже за столом, только подруга принималась учить ее жизни, выговаривая за ненужную учебу в институте, скромную жизнь, интерес к растениям, а не нарядам. А Леонид поддакивал ее словам.
Поэтому теперь при появлении гостьи Люда шла укладывать детей в комнату, часто крепко засыпая от усталости. Иногда молодая женщина слышала сквозь дремоту женский смех, музыку или какие-то вскрики, но ей казалось, что все это сон и нет сил, чтобы вырваться из него.
Осенью Леня стал задерживаться на работе и брать ночные смены, а его жена оставалась один на один со всеми хозяйственными хлопотами. Дети, огород, деревья, готовка – это все так съедало женские силы, что Люда начинала путать дни, не понимая, как давно вообще ее муж был дома.
На зимнюю сессию в институте она ехала с тяжелым сердцем. Сдала все экзамены и зачеты досрочно и побежала за билетом на вокзал.
Несмотря на то, что научный руководитель ее диплома торжественно объявил:
– Людмила, у нас открывается научная экспериментальная лаборатория по культивированию редких плодово-ягодных растений. И я хочу предложить вам там ставку младшего сотрудника после защиты диплома. Знаю, у вас семья, но, может быть, обсудите с супругом переезд в город?
Предоставим общежитие, потом поможем с жильем. Не отказывайтесь сразу, подумайте над моими словами. Такая удача нечасто встречается.
Хотя за ночь в поезде женщина даже не вспомнила о профессоре и лаборатории. Она прислушивалась к тревоге, которая хриплым колокольчиком звенела внутри: дома, дома что-то случилось! Поэтому прямо с порога, в пальтишке и сапогах, она кинулась к детской:
– Дети в порядке? Сережа не заболел?! Не плачут?
Похмельный недовольный Леонид не сдвинулся со своего места за столом, лишь цыкнул раздраженно на жену:
– Ты чего, как полоумная, опомнилась? Никто не болеет, без тебя не сдохли. Чего раньше приехала и без телеграммы?
– Да не знаю, как-то нехорошо внутри было, – призналась Люда. – Все казалось, случилось что-то у нас.
Она прошла обратно в коридор, чтобы снять сапоги и верхнюю одежду, как чуть не споткнулась о большой чемодан у вешалки.
– Это чей? Ты что, куда-то собрался? Или у нас гости?
Леня вдруг хрипло оборвал жену:
– Это твой чемодан с твоими вещами.
– В смысле? Какими вещами? Почему? – у Люди вдруг ослабли ноги, она опустилась на ящик старого трельяжа.
– Потому что ты плохая мать и плохая жена, Людмила. Разве ты не понимаешь этого?
– Я? Я все делала как положено, я старалась. Ты же знаешь, Сережа часто болеет…
– Старалась?! – взвился муж. – Ты только о себе думала. Не работала, целыми днями дома сидела. Еще и каталась за мои деньги в город на сессии, чтобы чем попало там заниматься, пока муж-дурак с детьми сидит. Ты ничего не сделала ни для меня, ни для детей. Пальцем не пошевелила! Это твой чемодан с твоими вещами. Ты здесь больше не живешь. Мы с тобой вместе не будем, мне такая жена не нужна!
– Что? Как? – сказанное Леонидом никак не умещалось у Люды в голове. – Куда же я пойду с детьми, где мы будем жить?
– С детьми? – руки мужчины, натруженные и сильные, сжались в жесткие кулаки. – Детей я тебе не отдам. Вести тебе их некуда, у тебя своего жилья нет. Ни копейки ты не заработала за эти годы и не отложила, чтобы снять квартиру. Предоставить детям нормальные условия не можешь. Дети остаются со мной. А ты скажи спасибо, что не выгоняю тебя на улицу.
– Вот, – Леня сунул в слабые пальцы большой старый ключ. – Поселишься в общежитии.
У Люды все расплывалось перед глазами, она с удивлением рассматривала знакомый ей предмет. Она видела этот ключ много раз. Вот и шнурок тот самый, желтый, который когда-то отдала маленькой Нине бабуля, чтобы малышка носила ключ от своей комнатушки в общежитии на шее и не теряла его.
– Это Нинина комната? Для меня? А она сюда, в мою жизнь? – Люда прошептала догадку, не чувствуя губ и тела.
Комнату будто туманом застелило от горьких слез в глазах, как через вату доносился голос Леонида:
– Нина хорошая женщина, умеет заботиться о семье. Она выбила путевку Сереже в специальное учреждение, его там будут лечить, оздоравливать круглый год. Ты можешь его навещать, когда захочешь. Вику одела, обула во все новое, в дефицит с головы до ног! Дети хоть фрукты увидели. Мы на море летом собрались. Она договорилась, чтобы нам сюда провели водопровод и отопление. Меня на курорт отправляет ногу лечить. Вот настоящая забота, а не твои деревья!
У нас дом – полная чаша, каждый день праздник! Не как ты – ничего не успеваю, работать не буду!
Люда нашла в себе силы встать, кинулась к детской комнате.
– Нет, я заберу детей себе! Ты не посмеешь меня остановить! Я жаловаться на тебя буду, дети должны жить с матерью.
Тут Леонид словно клещами схватил молодую женщину за рукав и потащил к выходу. Тоненькая Людмила только беспомощно перебирала ногами, чтобы не упасть. А муж, красный от злости, выкрикивал на ходу:
– С нормальной матерью они должны жить, которая может им обеспечить дом, одежду, еду! А ты бездомная и безработная, ты ничего им не можешь дать! Тебе некуда их повести! – он с силой тряхнул Люду за плечи, также с ожесточением сунул ручку чемодана в руку. – Уходи лучше без скандала. У Нины большие связи по всему городу.
Если будешь мешать нам, то отправишься в психушку или в тюрьму, так и знай. Убирайся!
Хлопнула калитка перед самым носом, и Люда осталась совсем одна. Она забарабанила было по деревянной филенке, закричала, а потом сползла без сил на заснеженную землю. По лицу текли слезы ручьем от унижения, а еще от горького безысходного отчаяния.
Ей и правда некуда идти, нет дома, куда она могла бы забрать детей сейчас. Подруга у нее все забрала! Семью, дом, сад! Ее жизнь! Нина снова нагло и безжалостно украла то, что принадлежало Людочке! Продолжение Все главы рассказа