После того, как за Верой Андреевной закрылась дверь, я несколько минут стоял посредине номера в оцепенении. Было ощущение, что мой рассудок слегка помутился. Я стоял и не мог сообразить, что же мне делать дальше. В ушах зашумело, на лбу выступил холодный пот, а в глазах появился лёгкий туман. Я вспомнил, что собирался разобрать дорожную сумку, стоявшую рядом с кроватью, но ноги и руки словно чем-то сковало. Так продолжалось несколько минут, потом понемногу отпустило. Я осторожно присел в кресло и закрыл глаза. В воздухе витал резкий запах женских духов, какая-то дешёвая подделка «Живанши» или «Шанель». Моя бывшая жена была переводчиком с французского, и всяких парфюмерных названий я нахватался от неё. Возможно, Вера Андреевна купила подделку где-нибудь по дешёвке или получила в подарок.
«Ты – моя мелодия, я – твой преданный Орфей», - зазвучало вдруг у меня в ушах. Это только что ушедшая знакомая, опять не попадая в ноты, снова запела «Мелодию» Магомаева. Я резко вскочил с кресла, подбежал к двери, открыл её и выглянул в коридор. Там было пусто, но в ушах продолжало звучать: «Что тебя заставило предать мелодию любви?» Я с третьей попытки попав ключом в замок, запер дверь и, не раздеваясь, повалился поверх покрывала на кровать.
На улице через открытое окно слышалось, то ржание лошади, то крики детворы, катающейся на скрипучих качелях, то голоса отдыхающих, идущих на пляж. Я закрыл глаза и попытался уснуть. Мне очень нужно было заснуть, хотя бы на полчаса, на десять, на пять минут. Нервы на пределе, завожусь с пол-оборота от всякой ерунды. Ну подумаешь, зашла в номер Вера Андреевна за книжкой. Да, она не в моём вкусе, совсем не в моём, раздражает её голос, запах, манера говорить. Ну и что? Неужели это повод так сильно нервничать? Ладно, ничего. Буду с утра до вечера плавать в этом чудо-озере, в этой волшебной воде, которая, как говорят, приводит нервную систему и психику в порядок всего за несколько дней. Сейчас немного полежу, потом встану, разберу наконец сумку и пойду на пляж. Ужин в семь часов, у меня ещё уйма времени чтобы поплавать.
За окном закричали чайки, и я представил, что лежу на своём кожаном диване дома, в комнате полумрак от настольной лампы с большим фиолетовым абажуром и тишина, так надоевшая тишина. Тишина – это спутник одиночества. Они вместе медленно, словно две голодные мыши, грызут психику, сводя человека постепенно с ума. Жена ушла от меня три года назад. При разделе имущества мне досталась квартира, а ей машина, дача и все накопления на счёте. Мы так решили. Наша квартира, наследство моих родителей, не нравилась ей никогда, но ещё больше не нравилась она тёще Вере Андреевне, моей дочери, которая живёт с мужем в Канаде, тоже. Она называет нашу старую квартиру с высокими потолками советским отстоем.
А мне наша, теперь уже моя, квартира нравится. Мама получила её, когда я пошёл в первый класс в пятьдесят вторую школу, которая находилась через два двора от дома. Самая старая школа нашего города и самая лучшая, по крайней мере, для меня.
За окном номера снова раздалось ржание лошади, потом заскрипели качели, потом закричали чайки. Надо уснуть, обязательно уснуть, хоть на немного, совсем на чуть-чуть.
Мой однокурсник Женька, который был старше нас – вчерашних школьников на целых пять лет, любил говорить, что если мужчина никак не может уснуть, то нужно подумать о женщине, не важно о какой, просто подумать, представить себе что-нибудь эдакое, желательно с большими подробностями. Тогда не заметишь, как и уснёшь…
… Над озером кружат чайки, по небу плывёт стайка белых пушистых облаков, тёплый тихий ветерок создаёт на воде небольшую рябь. Вода удивительно чистая, сквозь неё видно ровное дно и стайку мелких рыбёшек. Я сижу в деревянной беседке, которая стоит на самом берегу. Если наклониться через перила, то воду можно потрогать рукой. На берегу нет ни одной живой души. Такое чувство, что на всей Земле не осталось ни одного человека, только я, сидящий в беседке и девушка с бронзовым загаром, плывущая посередине озера на доске с большим парусом нежно-розового цвета. У девушки длинные ноги, тёмные волосы, спадающие на плечи и открытый купальник. Она так управляет парусом, чтобы изменить курс и направить доску в сторону беседки, в которой сижу я. Ветер над озером совсем тихий, не ветер даже, а ветерок, создающий на воде небольшую рябь. Девушка пытается поймать его в парус, чтобы плыть ко мне. Это у неё не получается, доска, хоть и медленно, продолжает плыть вдоль берега по середине озера. Девушка в открытом купальнике, с бронзовым загаром машет мне рукой, зовёт к себе. Я начинаю раздеваться, складываю одежду на лавочку в беседке, снимаю шлёпанцы, перелезаю через перила и прыгаю в воду.
Вода в озере чистая, тёплая, нежная. Я плыву всё дальше от берега, долго плыву, но почему-то девушка на доске под парусом нежно-розового цвета не становится ближе. Я боюсь оглянуться назад, боюсь не увидеть берег, потому что плыву давно и, наверняка, уплыл от него очень далеко. Вот только почему девушка с бронзовым загаром в открытом купальнике не становится ближе? Я плыву, плыву, плыву. Силы мои уже на исходе.
Солнце село за хвойный лес на том берегу озера и стало темнеть. На небе появились первые звёздочки, совсем маленькие, но очень красивые. Я уже не могу разглядеть впереди девушку с бронзовым загаром, вижу только нежно-розовый парус над доской. Наверное, скоро силы совсем оставят меня, и я опущусь на дно…
Где-то совсем рядом раздался знакомый голос. Опять «Мелодия» Магомаева и опять мимо нот. Я отчётливо слышу тяжёлые шаги, потом стук в дверь и такой неприятный голос: «Анатолий Михайлович! Вы уже разобрали свою сумку? Я пришла сказать, что ужин сегодня на полчаса раньше…»
Автор: Владимир Ветров
Подписываясь на канал и ставя отметку «Нравится», Вы помогаете авторам.