Подчас, следя за историей какого-либо королевского (или аристократического/просто рыцарского) рода Европы, я испытываю чувство некоторого сожаления, что та или иная семья в конце концов угасла.
Кто-нибудь может спросить – а какое сейчас это имеет значение, и так ли уж важно для нас? Почему бы и нет, например, я придерживаюсь мнения, что преждевременная смерть Андрея Венгерского из Анжу-Сицилийской ветви Капетингов в 1345 году, не только привела к угасанию этого дома, но и способствовала возникновению Речи Посполитой. Проживи он дольше и оставь выживших сыновей, Польша бы не сожрала Великое Княжество Литовское (во всяком случае не целиком) и нашему с вами государству было бы гораздо легче на западных рубежах. Поэтому я и жалею об угасании Анжу-Сицилийцев. Так что, иногда сожаление, а иногда и просто недоумение – скажем, Тосканские Медичи, так блестяще и лихо начинали, и так же феерично и лихо деградировали в финале.
Но есть роды, угасание которых как будто было наказанием свыше и сочувствовать им совсем не получается. Для меня таковыми являются, например, тулузские Раймундиды. Как так получилось, что столь великий и древний род, среди которых были и лидеры крестоносцев, такие , как Раймунд IV (да в короли выходили менее знатные семьи) в течении одного поколения вдруг неимоверно деградировал и стал ширмой для прикрытия, всего лишь пособником деструктивной секты?
Да, я придерживаюсь крайне непопулярного и шельмуемого мнения, согласно которому катары, так же, как и все их параллельные структуры вроде Боснийской церкви, мало того, что не являются христианами, так еще и изначально являлись антихристианами. Симпатии к альбигойству в нашем обществе, я нахожу немного странным: а нам то за что любить манихеев? Только потому что они были против Рима, с которым у православия в Средние века (да и позже) были трения? Ну, во-первых, если крокодил хочет съесть моего врага, то это не значит, что крокодил – мой друг. Во-вторых, собратья альбигойцев богумилы и приверженцы Боснийской церкви (что, скорее всего одно и то же), православной церковью также осуждались.
Вот, например, постановление Синода Сербской православной церкви касательно глав Боснийской церкви в 1221 году:
«И объявите всем: Растудие Босниан, и Радомир, и Дражило, и Толко, и Тврдош, и все, кто называет себя христианами, но не поклоняется святым иконам и кресту, да будут они прокляты».
Вот я никак не могу понять – катаров, богомилов и прочих, считают христианами только потому что они называли себе «христианами»? При этом открыто презирая христианские таинства. Логика удивительная – «они же не называют себя манихеями, значит - они не манихеи».
Но в уме и коварстве катарам не откажешь. Пусть вальденсы (вот они как раз христиане) сбивают ноги в кровь по горным тропам и принимают в дар заскорузлые лепешки из мозолистых рук пастухов. Катары (как и богомилы в Боснии на стыке православного и католического миров) шли туда, где лютой зимой жарко горят камины, где вино капает на дубовые столы из серебряных кубков, где добрые рыцари и их дамы (да, особенно они, пылкие южанки, чьи амбиции попирались суровым Римом) жадно внимали тайным заветам пророка Мани.
Заветам, лишь для формы прикрытым словами о Христе – для самых тупых и наивных. А те, кто богат и умен – должны понять, что к чему. Стоит ли лишний раз упомянуть, что катарская знать, драла с крестьянства шкуру не менее веселей, чем католическая? А если нет пресловутого равенства, о котором говорили настоящие христианские еретические движения, то к чему всё это? Обыкновенный передел собственности.
И, наконец – вопрос, кто здесь настоящие захватчики, может оказаться довольно скользким. Одно дело, когда Римская церковь и католические князья и короли идут на славянские земли, сначала насаждая католицизм, замещая язычество, а потом пытаясь вытеснить православие. И, наверное, надо взглянуть под другим углом на ситуацию, когда Римский Папа Иннокентий III, Симон де Монфор и король Людовик VIII возвращают в лоно христианской церкви земли, которые были в нем еще при Меровингах. Разве катаризм это автохтонная религия Окситании? И еще – почему катарские проповедники насели на цветуще и богатое пограничье (наверное, преждевременно называть Лангедок «Югом Франции») христианского государства? Если уж они такие «добрые христиане», то шли бы южнее – туда, где другие христиане с мечом в руке бьются с арабами и берберами.
Здесь и далее: чтобы не слишком запутывать и перегружать читателей, в этом цикле статей я использую Старые (традиционные) порядковые номера Раймундидов и поэтому антигерой (или для некоторых - герой), у меня так и остается Раймундом Шестым, а его сын и наследник, соответственно, Седьмым. В чем причина путаницы: ранее считалось, что после Раймунда III Понса то же имя носил только уже Раймунд IV (крестоносец). Но исследователей всегда смущали некоторые нестыковки и временные разрывы в графской генеалогии и уже позже было с трудом установлено наличие еще двух Раймундов между Раймундом III и Раймундом-крестоносцем, поэтому иногда принято писать - Раймунд VI (VIII).
Кем был Раймунд VI, предпоследний граф Тулузы из старой династии? Глупцом или нет? Наивным глупцом его не назовешь, но и определению «умный человек» он никак не соответствует. Было бы исторически крайне несправедливо, если бы за религиозные эксперименты в своем графстве, приведшие к неисчислимым народным бедствиям, Раймундиды не понесли бы никакого наказания, да так бы еще и остались графами Тулузскими на веки веков.
Так вот, главная ошибка Раймунда VI состояла в том, что он вообще поддался ползучему и ядовитому влиянию, пришлых из восточных пределов (есть версия, что манихейская эмиграция шла еще и из Андалузии, что поближе) проповедников, несущих фальшивый свет. До такой степени, что стал чуть ли не марионеткой в их руках. И вот в чем главный парадокс и загадка Раймунда VI: обладая властью, он ей поделился с велеречивыми проходимцами-катарами, сдал им свой народ на откуп и не препятствовал воздействовать на умы своего дворянства. Но когда пришельцы обанкротились вчистую, подведя Лангедок, его графа, народ и дворянство под сталь и огонь (внезапно, избавиться от Симона Монфора оказалось не так просто, как от мирного папского легата Пьера де Кастельно), вот тогда Раймунд и стал настоящим борцом и лидером.
Лишь потеряв всё, ну, почти всё – Папа и крестоносцы оставили ему и сыну лишь маркизат Прованс (владение с северо-запада примыкающее к графству Прованс). Логику папства понять можно – а зачем Раймунду что-то большее? Если он собственное наследное графство превратил в черт знает, что, где большинство населения всех сословий поклоняются не ведомо чему (так до сегодняшнего дня толком и не выяснено). Катары резвились и во Фландрии с Бургундией, осмеливались угрожать Риму даже в Италии, но только владения Раймунда Тулузского для них стали заповедником, где манихеи перешли к открытому террору католиков-мирян и римского клира.
Трудно удержаться от злой иронии – почему же Раймунд отправился в изгнание в Англию, к христианскому королю? Ехал бы … в Боснию, скажем, к единомышленникам своих «педагогов». Всё, отчаявшись и оказавшись на краю пропасти (только по вине собственного малодушия, не позволившего ему в самом начале выжечь каленым железом нахальных пришельцев-катаров), в 1218 году Раймунд и его единственный сын возвращают свои владения. Раймунд VI отрекся в пользу сына еще в 1217 и скончался через пять лет, оставив Раймунду VII тяжелое наследие и вполне заслуженную ненависть христианского мира к его роду.
*****
Поддержать автора подпиской на Boosty: https://boosty.to/nigmechta
Прямая поддержка автора: 2202 2053 7037 8017