Нина замерла с ножницами в руках.
- Мы ведь подруги навсегда! Ты что же, не веришь мне, Люда? Я о тебе забочусь, делаю как лучше, а ты кочевряжишься! – ее и без того круглые глаза стали еще больше.
Людочка покосилась на ножницы, а потом со вздохом посмотрела на свое тройное отражение в зеркалах трельяжа. Права Нина, они дружат с первого класса, вот уже больше десяти лет, наверное, можно и довериться подруге. Ведь они пережили столько всего вместе – войну, траур по погибшим родителям, голодное послевоенное время.
Уже несколько лет прошло, как черный раструб громкоговорителя объявил на весь город об окончательной победе советских войск над Германией.
Снова потекла мирная жизнь, мужчины вернулись домой, школа заработала в полную силу, растворился постоянный страх в ожидании сводок с фронта. И вдвое, втрое, в десять раз у каждого советского человека проявилось желание влюбляться, гулять, работать, строить новую жизнь!
Вот и в подросших девушках бурлило острое желание наслаждаться своей молодостью. Даже в пору страшного дефицита они отчаянно пытались подчеркнуть свою красоту, распускающуюся, будто цветок из бутона.
Подруги часто теперь ходили в клуб на танцы, перед этим каждые выходные посвящая тщательным сборам. Уже не раз ругала их бабушка Людмилы за разные выходки.
То начертят себе углем тонкие полоски на голых ногах, чтобы сделать вид, что пришли в модных капроновых чулках. То раскроят отрез ткани, прибранный бабулей под приданное для Люды, чтобы сшить юбки к школьному торжеству. А то и намажут ресницы и брови самодельной смесью из сажи и мыла.
Бабушка ворчала:
– Чернючие, как басурманки! – и качала головой.
Ругала она обоих девиц, хотя сама точно знала, кто опять был зачинщицей очередной затеи. Живой, напористый характер Нины не давал этой девице сидеть на месте, всегда ей хотелось быть первой, получить все, что привлекало ее юркий, горящий азартом взгляд. А ведь девушка должна быть скромной, без жадности в характере и наглых манер.
Как, например, Людочка, ее внучка, которая радовала бабулю всегда своим послушанием и кротким, незлобивым характером.
Пускай не нравилась старушке чересчур бойкая подруга, и все-таки шуструю Нину она от их дома не отваживала. Сажала вместе с Людочкой за обеденный стол после занятий в школе, готовила им на Новый год одинаковые подарки – по конфете в золотистой обертке или одну коробку цветных карандашей на двоих.
Каждый год старушка со вздохом разбирала гардероб покойных сына и невестки, чтобы переделать взрослые платье, кофточку или пальто для растущих девчонок.
Пожилая женщина жалела сироту, а иногда даже радовалась ее очередному появлению в доме. Их двухкомнатная квартира в такие моменты оживала, наполнялась звонкой радостью. Девочки будто две беззаботные птички обсуждали что-то без конца, хохотали, пели на все лады частушки и песни, которые передавали по радио.
Бывало, наряжались во все, что находилось в огромном пузатом шкафу, и устраивали для бабушки концерт.
Пели, танцевали, кланялись, едва сдерживая радостный смех, который, казалось, переполнит сейчас и вырвется наружу золотистой, заливистой россыпью. Бабуля хлопала в ладоши, поддерживая артисток, и забывала на короткие минуты о смерти любимого сына, об ужасе прошедшей войны.
Сегодня уже с обеда девчата засели в комнате Людмилы со всем набором для наведения красоты: самодельная тушь в металлической миске и иголка, чтобы разделить слипшиеся реснички, цветные карандаши вместо подводки и румян.
Нина почти полдня уже возилась с прической, каждый раз все больше раздражаясь от своего отражения в трех зеркальных створках. Ни сахарная вода, ни папильотки из листов исписанных тетрадей не помогали! Тонкие и жидкие волосы не желали укладываться в модный начес, а больше походили на растрепанное гнездо какой-то птицы.
От досады Нина буркнула подруге:
– Ты что там затихла? Опять о своем Леньке мечтаешь?
Людмила, которая и правда задумалась у окна, залилась густым румянцем.
– Уже подошла бы к нему сама, – фыркнула подружка. – Сколько на него ходишь-смотришь. Досмотришься, уведет кто-нибудь. Он ведь фронтовик, награды есть. Может, и квартиру потом дадут, как дома для заводских построят.
– И что сказать, если подойду? – нежные щеки Людочки уже полыхали от одной только мысли первой заговорить с Леонидом.
Парень приглянулся ей еще в начале весны, как только появился в клубе среди ребят, которые прибыли на завод по распределению. Правда, вот уже третий раз они с Ниной идут на танцы в клубе, а Леонид все никак не обратит на скромную Людмилу внимание.
Хотя та не принимает приглашения от других молодых людей, стоит скромно у стенки, из-под ресниц наблюдая за высоким, статным Леней.
Именно так она мысленно уже его называла «Леня», «Ленечка», представляя, как он сделает к ней шаг, возьмет за руку и… А что будет дальше, представить девушка не успевала, до того быстро начинало стучать сердце, а в голове все кружилось, словно летишь на огромной карусели.
– Так и скажи «это моя любимая песня, идем танцевать». Эх, да не скажешь же ты! – рассмеялась Нина. – Вообще не понимаю, чего ты в этого Леньку втюрилась? Вечно серьезный. Даже на танцах ни улыбнется, ни подмигнет. Не то что Сашка-гармонист, вот он веселый, с таким не соскучишься!
– Устает на работе, наверное, – тут же Людмила нашла оправдание. – Он же передовик труда, на доске почета висит.
– Тогда пускай сидит в общежитии, отдыхает от ударного труда. Чего на танцы-то ходить, если не танцуешь? – острый язычок Нины никогда не мог удержаться от колкости. – Ой, Люда, ну хочется же веселья в жизни, праздника, а не только трудиться, да трудиться!
Вдруг ее серые глаза вспыхнули огнем новой идеи.
– Придумала! Знаю, как сделать, чтобы твой Ленька с тебя глаз не сводил! Прическу новую тебе соорудим, как у киноактрисы. Помнишь, на афише видели?!
– Так у нее коротенькие волосы, едва до плеч! – ахнула Люда и перехватила свою косу, которая золотым упругим колосом спускалась ниже пояса.
Да Нина уже схватила ножницы, которые лежали на полочке рядом с катушками ниток и кусочками ткани для заплаток.
– Брось, Люда, ты с этой косой, как из средневековья. Сейчас такое не в моде! Поэтому Ленька на тебя не смотрит. А так будешь выглядеть, как киноактриса, он тогда точно не устоит. Зачем тебе эта коса, не школьницы ведь?! Осенью учиться поедем уже в город!
Нина подошла поближе, ножницы в ее руке распахнули металлический клюв. Людмила боязливо покосилась в зеркало.
– Даже не знаю, ты же не парикмахер. И бабуля увидит, расстроится. Она учит всегда, что красота девушки в…
Договорить подруге Нина не дала, поджала тонкие губы в злую нитку.
– Мы ведь подруги навсегда! Ты что не веришь мне, Люда? Ты своей подруге не веришь? Я же о тебе забочусь, делаю как лучше, а ты кочевряжишься еще!
Ее слова ударили, будто хлесткая пощечина, Людочка виновато опустила голову, убрала ладошки с косы.
– Ладно, режь. Только бабуля ведь… Что я ей скажу, она так расстроится…
Уже скрипнули пронзительно портновские ножницы, раз и другой. Плетенка с коричневой лентой свернулась на полу в золотистое кольцо, которое Нина ловко подхватила.
– Платок накинешь, бабушка не заметит. На вот! – она бросила на колени подруги свою скромную косынку, застиранную до бесцветной белесости.
Потом расчесала густым гребнем Людочкины медовые волны, уложила вокруг головы.
– Ты чего нюни распустила, дурочка? Еще спасибо мне скажешь, когда будем на вашей с Ленькой свадьбе гулять.
Бойкая девица вытерла досуха глаза Людмиле, у которой выступили слезы при виде непривычного отражения в зеркале. Ей казалось, что новая прическа бесформенным горшком облегает голову, а кончики торчат в разные стороны, как солома из стога.
Да только шустрая Нина уже давала ей опомниться, она сосредоточенно водила щеткой по черной смеси в миске.
– Отставить сырость! Сейчас накрасим еще тебя, такая станешь красавица! Да там все парни попадают. И директора завода сынок Мишка, и спортсмен Пряхин, в которого все девчата влюбились. Губы тебе намажем! Мне Раиска рецепт сказала, как помаду самим сделать. Вазелин надо растопить и туда красный грифель настрогать мелко.
Так что в клубе сегодня у всех глаза повывалятся, когда мы придем. Ты главное, не реви, а то глаза защиплет из-за мыла.
Сборы затянулись до самого вечера. Закончив с макияжем, Нина упорхнула в общежитие за платьем, на прощанье предупредила:
– Провозилась с тобой, на себя времени не осталось. Без меня пока иди, займи там наше место у колонны. Припоздаю, у меня ничего еще не готово.
Людочка послушно выполнила ее приказ, натянула косынку на голову, прошмыгнула мимо дремлющей бабули, оставив ей записку на столе. А потом зашагала в центр, где на площадке перед входом уже гудела толпа из девчат и парней.
От ощущения щекочущих кончиков волос вокруг лица ей было неприятно, девушка натягивала с каждым метром косынку все ниже и ниже, чтобы спастись от любопытных и насмешливых взглядов.
Почти на ощупь Люда пробралась через толпу и встала у стены рядом с колонной. Не как обычно, чтобы было видно танцплощадку, а, наоборот, поглубже за широкий столб, где ее никто не заметит. Минуты ожидания тянулись мучительно долго.
С новой стрижкой и ярко раскрашенным лицом Людмиле было непривычно, хотелось сбежать из душной толкотни и гама. На вход она не смотрела, все равно из-за танцующих ничего не видно, да и страшно поднять голову, вдруг кто-нибудь рассмеется над ее новым, модным видом.
Неожиданно гул голосов парней и смех девчат стих. Люда тоже не удержалась и подняла голову – что там так всех поразило? Как тут же ахнула от удивления. У входа стояла Нина в коротком нарядном платье, ярко накрашенная и с пышной «бабеттой» на голове.
Девушка, задрав длинный носик, прошествовала под общим вниманием, будто кинозвезда под прожекторами.
Остановилась у стены и зашептала на ухо подруге:
– Ты видела?! Видела, как на меня смотрели?!
Людмила же с удивлением всматривалась в сумраке клуба в роскошную прическу – через тонкие рыжеватые волоски, которые торчали вверх, намертво залакированные сахарной водой, проглядывала ее, Людины, золотистые волосы. Под жидкими прядями была спрятана та самая коса, которую днем Нина обрезала без промедления и жалости почти под корень.
Девушка коснулась пальцем «бабетты».
– Это ты что же, мои волосы себе забрала на прическу?! Мою косу?!
– Да не ори ты, услышат! – Люда повернулась к подруге, и легкая полуулыбка исчезла с ее лица. – Тебе что, жалко для подруги косы ненужной? Все равно бы выкинули, а так пригодилась. Она мне вовсе и ни к чему, даже по цвету не подходит. Эх ты, пожадничала!
Девушка резко замолчала, потому что уже заиграла музыка, и ей протягивал руку тот самый Сашка-гармонист с задорной улыбкой. Нина тотчас закружилась в танце, позабыв о подруге. Слишком радостно и жарко ей было от завистливых взглядов девчат, восхищенных переглядов парней, чтобы заметить, как Людочка проскользнула к выходу и кинулась бежать по темным улицам.
От слез нестерпимо щипало глаза, так что пришлось остановиться и краем платка оттереть потоки туши вокруг глаз. Когда взгляд стал яснее, девушка поняла, что в расстройстве убежала совсем в другую сторону и оказалась одна рядом с заводскими постройками. Она развернулась и заторопилась обратно по пустым черным проулкам.
На одной из улиц Люда шарахнулась от горластой компании парней, которые растянулись на всю улицу, направляясь в сторону клуба. Кто-то даже присвистнул ей вслед, чтобы напугать и без того охваченную страхом девушку.
Нахала тут же оборвал крик:
– А ну, перестань! – почти сразу этот же голос прозвучал почти над ухом. – Девушка, давайте я вас провожу, ведь поздно уже.
Люда боязливо обернулась, да так и застыла на месте – перед ней стоял Леонид.
Язык перестал ее слушаться, в ответ получилось только кивнуть.
Они зашагали рядом, уже не так торопливо, как бежала домой Люда, а неспешно, будто на прогулке. Молодой человек шагал размеренно, чуть покачиваясь из стороны в сторону словно моряк, так что Люде пришлось подстраиваться под его темп.
Пару улиц парочка прошла молча, потом парень представился:
– Меня Леонид зовут.
Люда хотела тоже сказать свое имя, однако голос от волнения совсем пропал.
Но Леня вдруг произнес:
– А вас Людмила зовут, я знаю.
– Откуда? – девушка сама не поняла, как выпалила вопрос.
Она была удивлена, что Леонид, оказывается, не только ее заметил, но даже имя ее узнал.
– Расспросил у ребят на заводе. Вроде не секрет это, – он сам смущался все сильнее.
И неожиданно признался:
– Вы мне понравились давно. Сразу, как увидел. Красивая такая, скромная, стоите, и будто свет от вас идет.
Людмила остановилась рядом со своим домом, растерянная донельзя. Ее мечта исполнилась за несколько секунд, и это было так неожиданно, что девушка оторопела.
А Леонид смешался из-за ее молчания.
– Я ведь хотел подойти. Но у вас такая подруга, я думал, вы тоже…
Брови у девушки ползли вверх в немом вопросе. Только Леня отмахнулся сразу, не хотелось ему повторять грязные слухи, что ходили по заводскому общежитию среди парней о раскованности Нины. Он неожиданно опустил голову и пробормотал:
– Я старше намного, мне двадцать пять почти, – потом приподнял брючину, где показалась гладкая, полированная поверхность. – Еще вот… ноги нет. Инвалид после ранения на фронте. С таким вы гулять не захотите.
Люда тут же в порыве сочувствия стянула платок, обнажив свою короткую стрижку.
– Это ничего страшного! У меня тоже беда, волос теперь нет!
Крепкие мужские пальцы ласково прошлись по нежным прядям, а потом обхватили тонкие Людины пальчики.
– Вам так хорошо. И с косой, и в платке, вы всегда очень красивая. И имя подходящее – Людмила, милая людям. Мне милая. Милочка, я глаз оторвать не могу, – свое признание Леня произнес тихо, не отрывая от девичьего лица влюбленных глаз.
Люда в ответ прошептала:
– Я тоже. Смотрю и не могу насмотреться, – у нее вышло это вдруг так легко и гладко, что страх и робость куда-то испарились.
Они замерли друг напротив друга, держась за руки. Удивленные и радостные от прекрасного чувства, которое окутало их нежным облаком, где два существа, мужчина и женщина, сливались в одно целое. Продолжение ВСЕ ГЛАВЫ РАССКАЗА