Плетнёв лежал на скрипучей железной кровати. В палате кроме него расположились ещё пять таких же раненных офицеров низшего звена. Хотя, глядя на них, он понимал, что ему-то ещё относительно повезло. У двух из пяти были ампутировано по ноге, у третьего левая рука, у поручика была сплошняком забинтована голова, похоже, повреждены глаза и лицо в целом. За всё время, что Плетнёв пробыл в палате, тот не проронил ни слова, только стонал периодически. О характере ранения оставшегося пациента можно было только догадываться, но судя по бинтам по всему телу с кроваво-желтыми пятнами, он был серьёзно посечён осколками.
Толком ни с кем штабс-капитан не общался. Так перекинулся несколькими фразами на предмет того, откуда он сюда попал, да как там обстоят дела с германцами. Про свои ранения никто особо говорить не хотел, ну оно и понятно, да и так всё видно.
- Есть у вас медсестра по имени Анна? Нюра? Анюта? – пересохшим горлом спросил Плетнёв.
- Вам бы господин офицер лечиться, а вы всё об амурах думаете, - улыбнулась сестра милосердия в накрахмаленном белом платке и таком же переднике поверх тёмно-серого платья, которые ещё не успели превратиться в мятые тряпки с кроваво-бурыми пятнами, а скоро именно так и будет: в госпиталь поступила новая партия раненых, которых везли сюда, на чём только можно, но главным образом на телегах, запряжённых лошадьми.
Сестра, мило улыбаясь, налила чистой воды в кувшин, что стоял на тумбочке рядом с кроватью Плетнёва, который сейчас был вовсе не лейтенантом погранслужбы Российской Федерации, а штабс-капитаном Российской императорской армии Платоновым Павлом Егоровичем, происходившем из городских разночинцев.
Довольно молодое лицо, ещё не омрачённое отпечатком войны, но всё же старшего его лет, светлые волосы, такие же светлые, аккуратно подстриженные усы. Таким он увидел себя в зеркало, когда, наконец, смог самостоятельно умыться в госпитале. Аким не стал с ним миндальничать и сразу определил его на первую же подводу, идущую в сторону госпиталя. Крепость Осовец, в которой солдаты императорской армии продолжали держать оборону, осталась позади.
Чёрт! И ведь где-то он слышал это название! Вот только Алексей никак не мог вспомнить в связи с чем.
Привыкать к чужому телу не приходилось, мозг даже не реагировал на запах чужого тела, и на запахи вокруг, так как они были ему привычны. Но некоторый неуловимый диссонанс между физическим ощущениями и сознанием всё-таки имел место. Иногда Плетнёву казалось, что он вот-вот потеряет контроль над телом, и оно рухнет на пол марионеткой, которой перерезали все нити, соединяющие её с деревянной планкой.
Надо было что-то придумать. Что-то во что поверят и позовут Анну. Плетнёв приподнялся на локтях и кроватный панцирь под ним жалостливо скрипнул, а в боку с силой прокололо, из-за чего у него перекосило лицо, а перед глазами, словно молния полыхнула.
- Вам лежать надо! – охнула сестра милосердия. – Будете шевелиться – швы разойдутся, заражение начнётся! Вам беречь себя надо!
Штабс-капитан рухнул на кровать, нахлынувшая боль пульсировала и в боку и в голове.
- Найду вам вашу Анну! – с лёгкой обидой в голосе зашептала сестра милосердия, помогая Алексею, то есть Павлу принять более удобное положение. – Всё бы вам Анну, да Анну! Свет клином на ней что ли сошёлся!
Кажется, она ревновала. Молодая сестричка, которая бросила учёбу и отправилась на германский фронт, чтобы помогать раненым бойцам.
Плетнёв лишь улыбнулся и провёл своей огрубевшей ладонью по её щеке, от чего сестра вся залилась ярким румянцем. Скромно улыбнувшись она ушла из палаты
***
Алексей проснулся от осторожного прикосновения к его руке и потому, что кто-то присел на край его кровати, от чего та слегка просела.
Не дождавшись возвращения Елизаветы, так звали сестру, что приносила ему воду днём, а также появления Анны, за которой та, как он надеялся, ушла, он просто лежал и глядел в облупившийся с рыжими потёками потолок.
Странное ощущение, поймал он себя на мысли. И не от того, что он был сейчас, вроде, контужен, ранен, но тело это ему не принадлежало, и при этом он испытывал весь спектр болевых ощущений.
Нет, он не знал чем себя занять. В той жизни, в будущем, он сейчас бы достал смартфон и стал бы нажимать на кнопки какой-нибудь игрушки. Или завис бы в интернете, читая новости.
Здесь тоже можно было читать, правда, только газеты, написанные старым шрифтом и по старым же правилам орфографии. От количества «ятей» и твёрдых знаков мельтешило в глазах, не говоря уж о букве «i». Особо заставляли улыбнуться непривычные окончания слов типа «чистаго» (это слово он обнаружил на пятирублёвой купюре, что нашёл в кармане кителя), «обезпеченныя», «средняго» и тому подобные перлы старой орфографии.
Так он и уснул под стук копыт, доносящийся с улицы, крики солдат, извозчиков, редкие звуки двигателей, да с выпуском «Губернских ведомостей» в руках, зачитав газету до дыр, хотя на девяносто процентов последняя, как и любая пресса в настоящее время была о войне.
В настоящее время, хм… в его случае, это какой-то каламбур получается или оксюморон. Да и может ли время вообще быть настоящим.
Разомкнул глаза, в лунном свете, льющемся в окно, он увидел, что на краю постели аккуратно примостилась Анна. В таком же одеянии с красными крестами, что и та, другая сестра милосердия, в таком же белом платке. И с таким же любопытно-хитрым взглядом, который он так хорошо помнил.
- Вы кто? – на Алексея непонимающе смотрели те же глаза, что врезались ему в память, только сейчас они скорее были ярко-серыми, чем голубыми. Это немного сбивало с толку, но то, что это была Анна, Плетнёв нее сомневался.
- Я – Алексей, - ответил Плетнёв и уточнил, как будто это что-то меняло, - Алекс.
- А отчество ваше благородие Алекс иметь изволит? – Анна глядела на него с явным любопытством, и в то же время с озорством, мол, ещё один контуженый ухажёр на её голову свалился. – Или так и прикажете звать вас – Алекс? Чай не англичанин какой, или американец.
- Не англичанин, - согласился Плетнёв, - и не американец. Никак нет. Однако, я не понимаю, почему ты меня не узнаешь?
Он и сам не заметил, как перешёл на «ты», хотя для него, как раз, в этом не было ничего удивительного.
- А должна? – уже с вызовом произнесла Анна. – Мы с вами, ваше благородие, на брудершафт не пили.
И тут до Плетнёва дошло, почему она смотрит на него такими глазами и откровенно не узнаёт! Надо же быть таким идиотом! Ведь это же элементарно! В прошлый раз Анна из будущего закинула его во времена Великой отечественной войны, а сейчас он, как ни крути, в самой гуще Первой мировой!
- Я из будущего, - начал шёпотом Алексей и сам смутился от того, как это глупо звучит, в то время как Анна растянула губы в лёгкой снисходительной улыбке.
В прошлый раз она тоже не сразу поверила ему, вот и сейчас на то, чтобы её убедить, что он не очередной сильно наголову контуженый боец, а своего рода посланник, может уйти много столь драгоценного в его положении времени. Ведь понять, когда его выбросит обратно и при каких обстоятельствах, было совершенно невозможно.
- Я тоже люблю фантастику, - сказала и ласково погладила его по голове. – Особенно Жуля Верна, тем более французы сейчас наши союзники. И англичане. Вы тоже читали «Машину времени» Герберта Уэлса?
Положив ему руку на плечо, она сказал:
- У вас, ваше благородие, сильная контузия. И серьёзное осколочное ранение. Вам бы поспать хорошо. Сон лечит. Боль уйдёт. Ложитесь, сейчас вы уснёте и проснётесь утром в хорошем расположении духа. И без боли, - и она протянула уже обе ладони к его вискам.
- Не вздумай меня усыплять! – своим возгласом Алексей был на грани того, чтобы разбудить остальных пациентов в палате. И один из них действительно заворочался, отпуская в адрес штабс-капитана что-то нелицеприятное, на грани допустимого в благородном обществе.
Плетнёв, перехватил её за запястье, скривившись от боли, и перешёл на громкий шёпот:
- Не вздумай меня усыплять, как ты это обычно делаешь, слышишь! Я не какой-то там контуженный! – Анна смотрела на него с интересом. – Меня отправили к тебе с посланием!
- Неужели? – всё ещё с сомнением, но уже с явным любопытством спросила Анна. – И кто же тебя отправил?
- Ты и отправила! – ответил Алексей.
- Я и отправила? Тебя? Сама к себе? – в своём ироничном недоверии эта Анна так напоминала Плетнёву ту, что осталась в будущем.
- Да, ты из будущего отправила меня к тебе из прошлого!
- Как интересно! - улыбнулась она и вновь попыталась протянуть свои руки к его голове.
- Нет! – почти рявкнул он. – Не усыпляй меня, не вздумай! Пусть мне будет больно, но я должен быть в здравом уме! Я не знаю, как должно было быть, Аня, только ты это знаешь! Думаю, если бы ты меня отправила во времена Второй мировой, после того, как…
- Вторая мировая? – прервала она его. – То есть?
- Да! – прошептал он, оглядываясь. – А то, что идёт сейчас, это - Первая! Сейчас идёт Первая мировая война, Диана!
Глаза сестры милосердия на мгновение расширились. Кажется, он смог зацепить её! Она, наконец, задумалась и стала смотреть на него уже не так жалостливо-иронично.
- И какое же послание ты должен мне передать? – уже явно заинтересованная спросила она.
- Не знаю.
- Вот как? – она была готова снова увидеть в нём сильно контуженного солдата. Обычного солдата. В конце концов, он мог просто случайно где-то услышать или угадать одно из её имён, когда использованных ею.
- Только ты знаешь, как извлечь это послание из моей головы, Аня! Только ты! В прошлый раз тоже так было. Ты тоже сперва мне не верила, потом не знала, что делать, но всё равно у тебя получилось.
- Пойди туда, не зная куда, принести то, не зная что, - задумчиво произнесла она глядя в пол, а потом на появившуюся в коне полную луну. – То есть ты не знаешь, что должен мне сообщить?
- Нет.
- И как же ты сюда попал, путешественник во времени? – всё-таки он смог заинтересовать её, но она хотела получить больше информации. – Какая такая машина времени тебя сюда перенесла?
- Никакой машины не было, почти… наверное. По крайней мере, такой в которую залезают, как в автомобиль, - Алексей старался подбирать слова и интонацию, чтобы не спугнуть Анну. – Да, я, то есть моё тело, оно сейчас в двадцать первом веке.
- Хочешь сказать, что здесь, в этом теле, только твоё сознание? И как же я его перенесла на сто лет назад?
- А я знаю как?! – ответил Алексей. – Знаю только, что материальный объект перенести в прошлое невозможно, так ты мне сама говорила. Но каждый раз, когда ты меня отправляла в прошлое, ты использовала какой-то медный шар весь такой в насечках, размером с апельсин.
- И что шар?
- Ты им управляла, он взлетал, крутился в воздухе, как чёрт, искрил и пах озоном, а потом я очнулся в воронке от снаряда!
- У меня такого нет, - задумчиво произнесла она, информация о некоем приборе однозначно вызвала у неё интерес. – По крайней мере, сейчас.
- Ну, уж чего не знаю, того не знаю.
- Получается, что сначала, я отправила тебя к себе во время, отстоящее от текущей точки почти на тридцать лет… - рассуждала вслух Анна.
- Так.
- А потом – ещё глубже в прошлое.
Плетнёв кивнул и снова сморщился от боли, непроизвольно схватившись за бок.
Анна молчала чуть дольше обычного.
- Хорошо, путешественник во времени, - наконец, тихо сказала она, улыбнувшись. – Приходи завтра в полдень в перевязочную, я буду тебя ждать, Павел Егорович. Расскажешь мне обо мне всё, что не успел сегодня. Там и посмотрим, что ты за посланник такой… из будущего.
Она поднялась на ноги, оправила платье и передник.
- А если, - Алексей повёл взглядом по палате, - они слышали наш разговор?
Анна, сложив кисти рук в замок перед собой, спокойно оглядела кровати со спящими офицерами.
- Они решат, что им всё приснилось, - просто сказала она, и у Алексея приятно закружилась голова. Он почувствовал, что проваливается в сладкий сон, в котором так нуждался за последние дни штабс-капитан Платонов. – Поговорим завтра, Алекс.
И он уснул, рухнув головой на перьевую подушку.
***
Алексей помнил, как он пришёл на перевязку, как и было условлено в двенадцать по полудню. Помнил, как Анна снимала с него старые бинты, которые успели присохнуть к ране, и она, приложив к нему тёплую мягкую ладонь, сделала так, что ноющая ноль в боку и голове внезапно почти исчезла, оставив после себя лишь лёгкую тень.
Анна задавала ему вопросы, а он ей отвечал, но, - чёрт возьми! - он не мог вспомнить, о чём они общались! Всё было словно во сне, который после пробуждения, утекает из памяти, словно вода сквозь пальцы.
Он испытывал злость. Даже не в отношении Ани, а по отношению к себе, из-за того, что ощущал себя живым контейнером для передачи информации. Некоего секретного послания, отправленного из будущего в прошлое, но которое ему знать не положено. Он всего лишь инструмент, способ доставки. Гонец с запечатанным свитком.
И почему она сама не может переслать своё сознание в прошлое, чтобы передать себе всё, что нужно? И может быть, она не ошиблась, забросив его ещё дальше в прошлое, чем в прошлый раз? А что, думал Алексей, а вдруг получив данные и более близкого прошлого, она решила подправить что-то в более дальнем? С другой стороны, она же сама сказала, что изменить ничего невозможно. Или почти невозможно?
Внезапно, Алексей понял, что вновь осознаёт себя. Нет, пока всё ещё в теле штабс-капитана Платонова, но туманный морок беспамятства, который навела на него Анна, уже испарился, оставив легкое ощущение пустоты в голове. Мир вокруг снова наполнился звуками, характерными для госпиталя: стуком инструментов, криками раненых, запахами спирта и лекарств, ярким солнечным светом, падающим в высокое окно в деревянной раме.
- Сколько мировых войн пережило человечество? – вдруг спросила Анна, продолжая накладывать накручивать бинт на торс штабс-капитана. Ловко разорвала полоску бинта на две шириной поуже основного полотна, завязала прочным узлом.
- На момент моей отправки сюда, две штуки, - рассказал Алексей. - Первая мировая закончилась в 1918-м году, Вторая началась в 1941-м (точнее, в 1941-м Германия напала на СССР, а до этого в 1939-м на Польшу), завершилась она в 1945-м победой союзников, то есть СССР, США и Британии.
- СССР? – не поняла Анна.
- Государство, что пришло на смену Российской Империи в результате революции. Союз Советских Социалистических Республик.
- Этого в послании не было. Хотя и могу догадаться почему.
- Вторая Мировая запомнилась первым применением боевого ядерного оружия, - добавил Плетнёв, поведя плечом, приноравливаясь к свежей повязке.
- А это что такое? - не поняла Анна.
- Думал, что ты знаешь, - не поверил Алексей.
Анна отошла к раковине и стала мыть медицинские инструменты, которые использовала при перевязке штабс-капитана.
- Ты забываешь, что твоя Анна и я – мы всё-таки разные… - она запнулась, словно подбирая слово, - люди. Так же как ты двадцатилетний будешь отличаться от тебя тридцатилетнего. А разница будет, поверь.
- Да, конечно, - согласился Алексей, - всё время забываю, что то, что для меня будущее, для тебя прошлое.
- Не совсем так, ну да ладно, - Анна улыбнулась, почти так же, как он запомнил, встала перед ним, закончив осмотр и проверив новую повязку.
- В общем, ядерное оружие… - продолжал Алексей, накидывая китель, и тоже поднялся с табурета, - если кратко, то одна боеголовка может уничтожить миллионный город. Основано на делении ядра атома. Помимо образования сильнейших взрывной волны и термического воздействия приводит к радиационному заражению и лучевой болезни.
Она смотрела на него молча, внимательно выслушивая краткое объяснение Плетнёва о принципах действия ядерного оружия, и Алексею даже показалось, что он видит отражение ядерного взрыва в её серых глазах, такой серьёзной она сейчас была.
- И это случится через каких-то тридцать лет, - её тон был не то вопросительным, не то утвердительным, но в следующую секунду она снова улыбнулась ему. – Ну, что когда обратно, я тебе не говорила?
- Нет, боюсь, что это может произойти в любой момент. Хорошо, что я вообще тебя нашёл, и успел убедить, что не псих.
- Думаю, что я не просто так выбрасываю тебя ближе к себе самой. Хотя, риск того, что ты не сможешь меня встретить, всё-таки не нулевой.
- Да уж, хорошо, - согласился Алексей.
- Ну, тогда можете быть свободны, штабс-капитан Платонов. На данный момент, вы сделали всё, что от вас зависело.
Плетнёв закрыл глаза и потёр переносицу пальцами
- То, что Анна, то есть ты, передала себе, то есть тебе, было полезным?
- Конечно, - подтвердила она. – И то, что ты мне сейчас сам рассказал, тоже.
Алексей направился к выкрашенной и уже успевшей облупиться белой краской двери, но взявшись за ручку, остановился и обернулся.
- Аня, а что будет со штабс-капитаном Платоновым?
Она непонимающе посмотрела на Плетнёва.
- Не знаю, - ответила она, - это могло бы быть известно тебе, но вряд ли ты хоть когда-то интересовался жизнью человека, жившего за сто лет до тебя. А для меня – будущее ещё не наступило.
- Я кое-что вспомнил из истории, - с сомнением в голосе сказал Алексей.
- Я бы должна сказать, что лучше не надо, - сообщила Анна, - но, боюсь, знание это ни на что особо не повлияет. Во всяком случае, ни здесь и не сейчас.
Алексей кивнул и продолжил:
- Знаю мало, но насколько помню, немцы, чтобы взять крепость, применят химическое оружие. Скорее всего, это будет хлор. Или иприт.
Анна, не оборачиваясь, продолжала перебирать и медикаменты, укладывать бинты и проверять шприцы.
- Иприт?
- Ага, - кивнул Алексей. – Его впервые применили в битве на Ипре.
- Пока такой битвы не было, насколько знаю, - пожала плечами Анна. – Видимо она ещё не состоялась.
- Значит, будут травить солдат хлором.
Он взял её за руку, привлекая к себе, она повернулась и, сохраняя минимальную дистанцию, посмотрела ему в глаза.
- Ты сможешь их предупредить?
- Тех, кто обороняет Осовец?
Плетнёв быстро закивал.
- Всё не так просто, Алексей, – она покачала головой. – Я даже не уверена, что смогу удержать штабс-капитана Платонова от того, чтобы он вернулся в гарнизон крепости. Историю трудно изменить. Время этого не любит и очень сильно сопротивляется.
Он смотрел ей в глаза, держа её за руки. Такие тёплые и нежные.
- Ты узнала, кто ты? – решил спросить он.
- Если твоя Анна не нашла ответа на этот вопрос, то у меня его нет тем более. И сразу скажу, в послании об этом тоже ничего не было. А теперь идите, отдыхать, лейтенант Плетнёв. Вам ещё надо будет передать тело штабс-капитану обратно. А мне – объяснить ему, как он оказался в госпитале.