Окончание. Начало тут
Отвык старый академик уже что-то делать своими руками. Он теперь большой начальник, руководит - руками водИт. Иногда даже и по-немецки. Теперь это его специальность. А печки класть, швейные машинки ремонтировать, телефонные коммутаторы подсоединять и всякую другую необходимую в хозяйстве своими ручками работу делать - это уже не "его специальность". Как он и объясняет бабке Татьяне, бригадиру Грубоухову и Гришке с Нюськой.
Но у Григория не забалуешь. Дар убеждения и сила воли. Знает он на какие струны давить - патриотизм, коллективизм и взаимовыручка.
Вы тут не при чем. Вы временный. Вы приехали и уехали. А у нас печник эгоист и колымщик. Вся деревня от него страдает. Ну, я этого жлоба прижму, чтобы не колымил. Один на всю деревню.
И вспомнил Пал Палыч как на Магнитке пускал первую домну - так что же он, русскую печь не поставит. Вот как тонко Гришка путем агитации и пропаганды привлек, великая вещь, если умно и в соответствующее время, академика к нужному для колхоза делу. А потом еще и бригадир Грубоухов после того, как Пал Палыч соорудил с Гришкой и Нюськой печь, попросил поставить такую же печь на зерносушилке.
И образовалась бригада коммунистического труда - Пал Палыч, Гришка и Нюська. Кто не знает, что это такое "бригада коммунистического труда", поясняем. Члены этих бригад обязывались
1) работать высоко- производительно, организованно, экономично; настойчиво внедрять новую технику и технологию; применять у себя все, что есть передового, прогрессивного; 2) неустанно совершенствовать свою производств. квалификацию, овладевать марксистско- ленинской теорией, повышать общеобразовательный уровень; 3) воспитывать в себе лучшие качества человека нового общества; быть всесторонне духовно и физически развитым, примером в быту, поведении, отношении к общественному долгу.
Они теперь и печь, они и телефонные коммутаторы, они и радио провести могут. Одним словом "чучхэ", опора на собственные силы или, если просто, по-русски, — глаза боятся, руки делают.
Бросил Пал Палыч все это баловство - картинки малевать, а занялся тем, что нужно обществу, и что он всегда делал до того как стал большим начальником - своими руками заниматься общественно-полезным трудом.
И печку на зерносушилке они сложили, и радио провели, и телефонные коммутаторы подсоединили. И приходится уезжать Пал Палычу, вызвали уже по "его специальности" в Москву. И дальше идет закадровый монолог Пал Палыча, обращенный к отсутствующему Гришке, не успевает академик проститься с мальчиком. Сидит Пал Палыч возле первой их с Гришкой печки в полном просветлении.
До свиданье, Гриша. Меня срочно вызвали на... на этот раз уже по моей специальности. Мне грустно , что я не увижу тебя, Нюсю и всех вас. Мне необходимо уехать, так что ты брат на меня не сердись.
Ты дал мне так много, спасибо тебе. И всем вам спасибо. Расти, друг. Ты, наверное, сделаешь в жизни больше, чем я. И, наверное, лучше, чем я. Мы дали тебе все. что смогли накопить. Все чем богат ты теперь. И я знаю - ты не обманешь наших надежд. На твою долю осталось так много, и в этом, поверь, твое счастье.
Все. Финал. Кому интересно, то вот ссылка https://royallib.com/book/pogodin_radiy/tishina.html на рассказ Радия Погодина "Тишина", который положен в основу сценария. Он небольшой, не бойтесь.
Если знать последующую судьбу Бориса Барнета, то вот этот финальный монолог главного героя можно рассматривать как прощальное слово выдающегося кинорежиссера, как его завещание.
Фильм вышел на экраны в ноябре 1963 г. А через год с небольшим,в январе 1965 г., Борис Барнет добровольно ушел из жизни.
"Полустанок" особо никто и не ругал. Его не назвали ни неудачей, ни провалом. Его просто не заметили. Никакого внимания прессы. Только в "Искусство кино" небольшая заметка, где отметили образ передового пацана Гришки. Про Румянцеву упомянули. что ничего нового, очередная Тося из "Девчат". В то же время предъявили претензии - а где показаны достижения советских колхозников, где они - строители коммунистического завтра? Ни один остросоциальный вопрос не поднят. Американский империализм не обличен, где солидарность с кубинской революцией. И про "культ личности" ни словечка, а ведь это самый разгар хрущевской "антисталинской" кампании". Какое-то лирическое "мелкотемье".
Фильм пустили по категории "детская комедия". Показы только на детских сеансах в утреннее время. Но даже и при таком ограничении фильм посмотрело 10 млн. зрителей.
После "Полустанка" Барнет предложил руководству снять фильм о Ленине. Его давно интересовала революционная тема. В середине 50-х собирался ставить фильм о народовольцах. Но тема политического террора против законных властей была практически под негласным запретом. Ведь "мы пойдем другим путем", террор - это не наш метод. Барнету отказали.
А сценарий о Ленине уже был. Скорее всего, это был сценарий Саввы Дангулова "На одной планете", который потом снял дебютант Илья Ольшвангер на "Ленфильме". Ленина играл Смоктуновский. Но и тут Барнету отказали.
Тогда он уволился с "Мосфильма" и уехал в Ригу. Бывший полковник госбезопасности Михаил Маклярский, один из авторов сценария "Подвиг разведчика", позвал Барнета снимать по своему сценарию историко-приключенческий фильм "Заговор послов" о событиях конца августа 1918 г., когда ВЧК раскрыло заговор английских и французских дипломатов против Советской власти. Поскольку главными героями этого сюжета были красные латышские стрелки, то фильм был запущен на Рижской киностудии.
Барнет приехал в Ригу. Приступил к подготовительному периоду. Но опять не заладилось. Актеры, которых он хотел занять в съемках, были заняты.
Член сценарной коллегии Рижской киностудии Освальд Кубланов рассказывал впоследствии о случае, который произошел с Барнетом именно в те самые дни. Они зашли в магазин рыболовных принадлежностей, и Барнет, покупая леску, сказал: «Большую рыбу выдержит. И… повеситься на ней можно…» На этой леске он и в самом деле вскоре повесился.
23 декабря 1964 г., находясь в Риге, он начал писать прощальное письмо дочери актрисе Ольге Барнет и жене Алле Казанской
Олюшка, прости меня, родная моя, любимая!
Лучше так, как я сделал, чем «коптить» и прозябать на старости лет.
Я потерял веру в себя, но верю, что ты, моя умная, моя хорошая, найдешь в себе мужество и не осудишь меня.
Аллонька, эти мои слова к Оле — обращены и к тебе.
Прости! Я виноват во всем. Я виноват перед тобою, но, вместо того чтобы отвечать и нести ответственность перед тобой, я — «убежал». Было бы сил побольше, было бы веры в себя побольше — не убежал бы.
Как я хочу, чтобы у тебя впереди были светлые, счастливые дни.
Борис.
... Алла, Олюшка, дорогие, милые. Не упрекайте меня. Что же делать?
Сознание причиняемого вам горя, неожиданного удара усложняет всю эту мою последнюю «процедуру». Страх причиняемого вам горя сильнее всех остальных страхов, но положение, как говорится, «ни туды — ни сюды».
... Не думайте, пожалуйста, что я свожу счеты с этой штукой, именуемой жизнь, таким «несчастненьким» и жалким. Ведь мне уже седьмой десяток. Пора.
Р. S. Еле-еле дотянул до 8 января.
8 января 1965 г. Борис Барнет, которому было 62 года покончил жизнь самоубийством.
Что послужило причиной для такого шага. Геннадий Полока, близко его знавший, пишет:
Самоубийство было выстрадано Барнетом, явившись следствием всей его жизни, которая сложилась не так, как хотелось… Несколько раз ему удалось доказать свое право на «высокое искусство», но между этими редкими взлетами была суетливая, не очень счастливая жизнь, заполненная женщинами, водкой и совершенно детскими обидами на порой самых близких людей…
Для меня он был образцом того, как надо относиться к творчеству другого человека—он, как ребенок, бывал счастлив, когда ему удавалось посмотреть чью-то хорошую картину. Может быть, это тоже стало одной из причин трагического финала—на фоне чужого успеха он особенно болезненно переживал собственные неудачи. Барнет всегда ориентировался на тот камертон высокого искусства, который был заложен не только в его «Окраине», но и в тех грандиозных картинах, которые делались его коллегами, и, конечно, понимая, что что-то главное в его собственной жизни не состоялось, он страдал из-за этого. Неотвратимо шел к той самой петле…
Какой он был человек? Вот воспоминания Отара Иоселиани
Я был знаком с Борисом Барнетом. ...Первое, что он спросил: «Пить умеешь?» И мы с ним несколько раз успели посидеть за столом. До сих пор вспоминаю об этих встречах, как о самых дорогих страницах моей жизни.
Это был широкий, добрый человек. Говорил мне: «Не горюй. Делай то, что хочешь, а если не дадут, то не горюй, отдохни немножко». Так, кстати, я и поступал потом всю жизнь. И если в чем-то и подражал Борису Васильевичу, так в том, что никогда не снимал кино только для того, чтобы что-то снять. Я каждый фильм делал, как последний и относился к каждому очень ревниво и ответственно...
В общении Барнет был прост, но только если к своему собеседнику относился хорошо. Я не беру на себя смелость причислять себя к его друзьям, но могу сказать, что со мной он был мил, доброжелателен, нотаций не читал, а если что-нибудь и советовал, то ссылался на свой опыт, а не произносил сентенции общего характера. В общем, резко отличался от людей, которые преподавали тогда во ВГИКе.
... Барнет—самый чистый и благородный из всех кинематографистов нашей жуткой эпохи. Он был безумно талантлив, все его первые картины—просто прелесть, а «Окраина»—настоящий шедевр.
Если же говорить о том, насколько фильмы Барнета отзываются в современном кино… Думаю, у нас есть только несколько крупных фигур, действительно, достойных подражания. Первый, несомненно,—это Андрей Тарковский, которого отличали серьезный подход к материалу, трагическое восприятие жизни. Повторить то, что он делал, собезъянничать, хотелось многим, и многие пытались свойственный ему метод применять для самоосуществления, но без особого успеха. Как правило, получалось все в карикатурном виде.
Барнет—вторая такая же сложная фигура в нашем кинематографе, но школы после него не осталось. Он был так самобытен, что повторить его никому не удалось, хотя во время его молодости находились люди, которые пробовали ему подражать, но сегодня все их попытки особого интереса не представляют. А Барнет во всем мире считается самым серьезным мастером советской эпохи. О нем пишут книги, часто устраивают его ретроспективы. Мировая кинокритика считает то, что он делал, образцом мастерства.
Но вернемся на наш "Полустанок". Чем сейчас актуальна эта незамысловатая, простенькая картина, которая с самого момента выхода была предана полному забвению? Зачем ее надо смотреть, как любят задавать вопросы на тв-шоу яйцеголовые якобы "интеллектуалы".
А тем, что фильм представляет собой показ того самого, по чему сейчас все больше и больше усиливается ностальгия у значительной части российского народонаселения. Вот он, тот самый Советский "рай".
Ничего остросоциального, никаких проблем, кроме разве что недоразумений по поводу бус, которые тракторист Ваня купил то для счетовода Симы, то ли для доярки Клавдии.
Светлые трудовые будни советского колхоза на берегу Черного моря от заката до рассвета и от рассвета до заката. И наломавшейся на дойках Клавдии вечером надо еще в сельском клубе с колоннами коринфского ордера, читай "сталинский ампир", еще часок другой отбить чечетку в только что купленных туфлях, пройти тур вальса с академиком и только тогда можно спокойно идти спать. Клуб с ампирными колоннами, а домики колхозников обычные избы.
И совершенно счастливое советское детство летом в деревне. Нету у детей смартфонов и планшетов, даже телевизоров нету, только радио, а телефон, проводной, только-только провели. И ничего, живы и здоровы, бодры и веселы. Весь день на свежем воздухе, парным молочком и шанежками добрая баба Таня угостит. И главное есть огромная потребность приложить руки, которые требует какого-нибудь взрослого дела. А хитрый, изворотливый ум деревенского мальчишки придумывает новые задачи для приезжего москвича.
А столичная штучка-академик, который надеялся по рекомендациям врачей отдохнуть на пленэре, успокоить нервы, которые ни к черту, вдруг возвращается во времена своей молодости, которая всегда издалека времен выглядит самым счастливым временем жизни.
И над всей этой пасторалью разлита обволакивающая атмосфера теплого света, доброты, доброжелательной иронии и юмора. Вот он "рай", который мы потеряли.
