Глава 54.
- Илья Сергеевич, вы знаете, Саша Нустров погиб на учениях! - Вероника Евграфовна ошеломила Илью новостью.
- Откуда вам это известно?
- Известно. Из Военкомата сообщили. Велели оформить мемориальный уголок с портретом, описанием подвига нашего Саши.
- А как он погиб? Что произошло?
- На испытаниях нового оружия что-то там взорвалось. Хоронили в закрытом гробу с почетным караулом, с 20 залпами по количеству прожитых лет.
- Такой зелёный еще! Как Ларе рассказать? У них же с Сашком была любовь! Она его ждёт, на стенке над кроватью его фотография, как икона, висит. Не представляю, как рассказать? А что там с его матерью, с братишками?
А мать Саши лежала под капельницей в районной кардиологии. Братьев Лёню и Витю определили в школу-интернат.
Не пришлось Илье ничего рассказывать дочери. Страшная новость сама расползалась по городку. Ларочку просветила подружка, у которой брат учился в ремесленном училище. У Ларисы было чувство, будто она бежала, вдруг сорвалась в пропасть и умерла. Сердце ее перестало биться. Она окаменела. Где-то теплилась надежда - может быть это ошибка? Да ведь похоронили. Не может быть ошибки!
- Папа, давай съездим на могилу к Саше. Пожалуйста, - Лара подняла на отца полные слез глаза.
- Конечно, съездим в выходной, дочка! Он был нам с мамой, как сын. А ты пока навести его маму. Она лежит в кардиологии.
- Да, я схожу. Только мне очень страшно, папа.
- Бояться не надо. Мама даст тебе, что передать. Ей там плохо одной. Надо поддержать.
Лара уже не слышала. Она снова впала в ступор. Ночью она видела Сашу, как живого перед собой. Казалось, протяни руку и дотронешься до него. Она слышала его голос, его смех. Сердце отказывалось верить в то, что его больше нет на свете. Никогда она больше не будет счастлива, никто ей больше не нужен.
А безымянный русский парень, прозванный партизанами Иваном, уже самостоятельно ходил, опираясь на суковатую палку, пытался чем-то помочь своим спасителям. Память к нему ещё не вернулась, но он удивлялся тому, что умеет обращаться с оружием, знает на какой высоте летит вражеский самолёт. Вьетнамцы старались кормить его посытнее, чтобы парень быстрее выздоравливал, добавляли в его рис улиток, лягушек, изредка рыбу, пойманную в реке. Саша-Ваня жил в семье местного доктора Тяна Ли в подземной деревне, помогал в уходе за ранеными партизанами. Его дочь Лиен не сводила раскосых черных глаз с русского парня, у которого лицо было темнее волос. Когда мыла ему, беспомощному, голову, не могла налюбоваться на его мягкие, цвета рисовой соломы волосы.Таких светлых кудрей она ещё не видела. А глаза у найденыша цвета неба. Ни у кого таких глаз не было. Когда парень пошел на поправку, Лиен постоянно о чем-нибудь просила его, крутилась вокруг, проходя у Саши под мышкой. Саша не воспринимал её всерьез, для него она была ребенком больше, чем любимая Ларочка.
Подземные города были ответом на применение американцами варварских напалма, горящего на коже с температурой 1200°; "оранджа"- гербицида, уничтожающего всю растительность и убивающего людей, 14% территории Северного Вьетнама были обработаны этим реагентом, вызывающего уродства у детей через много поколений; ковровых бомбардировок. А партизаны боролись с агрессорами всевозможными ловушками, с гвоздями обмазанными фекалиями, мертвечиной, ядами. Попавшему в такую ловушку было гарантировано заражение крови и гибель.
Тропы были увешаны гранатами, фугасами, которые взрывались при задевании веток и ласково назывались "ананасами". А подземные города часто располагались прямо под ногами агрессоров, которые удивлялись, что каждую ночь у них пропадают бойцы и офицеры. Верили в призраков и почти до самого конца войны не могли разгадать эту загадку. Но и разгадав эту тайну, ничего сделать долго не могли. Газ, закачанный в тоннель, не помог, поскольку ходы были извилистые.
Входы в подземный город были маленькие, в них протиснуться могли только худосочные маленькие вьетнамцы. Американцы пытались выкурить партизан с помощью специальных подразделений "тоннельных крыс", солдат небольшого роста, но вьетнамцы знали все ходы и выходы, как свои пять пальцев, наставили ловушек и операция "тоннельные крысы" провалилась. Перед самым концом войны американцы применили ковровые бомбардировки, сравняв с землёй половину территории города и до конца не успели, войска в 1975 году вывели.
Но, вернёмся назад. Однажды партизаны принесли из очередной вылазки трофей, фотоаппарат "Никон" в специальной сумке с запасом пленки и реактивами. Обучение вьетнамскому очень пригодилось Саше. Он расспросил, откуда взялось это чудо техники? Ему рассказали, что сумку с фотоаппаратом подобрали на месте боя. Среди партизан умеющих обращаться с "Никоном" не нашлось. Саша, взяв фотоаппарат в руки, почувствовал что-то, покалывание что-ли. Он ловко покрутил одно, другое, навёл резкость и щёлкнул затвором.
Лиен обрадовалась:
- Оо! Ты фотограф! Ты будешь снимать на фото нашу борьбу для истории!
И началась для Саши новая история. Он стал вьетнамским репортёром.
Его фотографии скоро облетели весь социалистический лагерь: СССР, Китай, ГДР, Чехословакию, Болгарию, Югославию, Румынию и даже западные государства под авторством Большого Вана. Вьетнамцы полюбили Вана, гордились тем, что у них появился такой талантливый фотограф, и не заявляли о нем советскому командованию. Никто не подозревал, что автор фотографий не Большой Ван, а Александр Нустров, могилу которого посещала милая девочка, почти девушка, оплакивающая любимого и свою горькую судьбу.