Зима снова выдалась холодная, мороз крепчал день ото дня. В подполе подмерзла картошка, была сладковатая на вкус. Трофим приходил домой с работы, мылся и садился за стол. Лиля ставила перед мужем тарелку борща, резала тонко сало с розовыми прослойками мяса. Трофим, отхлебнув ложку, морщась, отодвигал тарелку в сторону: - сладкий!
Лиля улыбалась:
- И вовсе не сладкая картошка, мне так нравится. - Сегодня только банку огурцов открыла, хочешь?
Не дожидаясь ответа, она сбегала в закуток кухни и принесла на тарелке небольшие, хрустящие огурчики. По комнате поплыл острый, укропный запах. Трофим уже не был угрюмым, схватил огурец и аппетитно хрустя, принялся, есть борщ.
- Умеешь ты уговорить - сказал он, когда тарелка опустела. - Подлей ещё, горяченького, что-то я замёрз сегодня.
Лиля с готовностью вскочила:
- Сейчас! - И я поем вместе с тобою, а то что-то наестись не могу в последнее время.
Лиля снова вскочила и побежала к буфету:
- Ой, забыла! - На днях селедку в сельпо привезли, жирная.
Вернулась с тарелкой полной лоснящейся рыбы, посыпанной колечками лука и обложенной половинками картофеля. Трофим с удивлением смотрел как жена, съев борщ, с удовольствием уплетала селедку с картошкой, капельки жира блестели на её подбородке. Казалось, она этого даже не замечала, вся была поглощена едой.
- Может ещё? - шутливо спросил Трофим, но Лиля, вскочив из-за стола, стала убирать посуду.
Вдруг она пошатнулась, тарелка с расписными маками выпала из рук и разбилась. Трофим в это время включил телевизор, начинался хоккейный матч с Канадцами. Он было, уже весь мысленно погрузился в игру, но услышав звук падающих осколков, бросился на кухню.
- Не поранилась?
Взял веник, подмел пол, Лиля сидела на табурете бледная, сложив на коленях тонкие руки.
- Что это со мной? - Уже неделю замечаю, кружит, а вчера на ферме смешно сказать брюкву резала и в патоку макала. Так машинально и съела.
Неожиданно из телевизора раздался громкий крик комментатора:
-Удар!
- Ещё удар!
- Штанга!
Трофим лишь на минуту обернулся к телевизору, потом взял стул и присел рядом с женой. Грел в своих ладонях её пальцы, не знал что сказать. Лиля посмотрела Трофиму в глаза:
– Может, я беременна?
Тот вдруг неожиданно встал со стула и заходил из стороны в сторону, словно хотел измерить комнату шагами. Он хмурил брови, сопел и только повторял про себя:
- Так, так.
Лиля начала смотреть на мужа уже со страхом, как вдруг Трофим схватил её на руки и закружил вокруг стола. Потом посадил обратно на стул, нагнулся к самому лицу и проговорил:
- Дояркой работать больше не будешь!
- Дома будешь сидеть!
Лиля сначала растерянно смотрела на мужа:
- Почему Троша?
Трофим снова стал отмеривать шагами комнату.
- Да пойми, одного сына мы уже потеряли, другого не дам! - На ферме запарку ведрами носите, тяжело, мало ли что опять может случиться! Будешь молоко принимать, а фляги я сам буду приходить опускать в бассейн и мыть.
Лиля улыбалась, такая забота и внимание было в глазах Трофима.
- Ну, пока меня молоко принимать, еще никто не назначит. - Мне в город надо съездить, в поликлинику, провериться.
За занавеской на печке раздался сначала старческий кашель, это проснулась Ефросинья. Она в полусне тихо молилась, сквозь шепот можно было расслышать слова:
- Слава богу, дождалась я внуков Алёшенька ...
Потом шепот постепенно стихал и лишь сквозь потрескивание мороза за стеной, был слышно тихое сопение. Старушка уже спала.
Через две недели, взяв выходной, Лиля поехала в районную поликлинику. Мороз к тому времени спал, в теплом рейсовом автобусе Лилю клонило в сон, она чуть не приехала свою остановку. В кабинете её встретила та самая врач, которая приняла тогда ...в тот несчастный день. Доктор узнала Лилю, она приветливо пригласила присесть.
- Здравствуйте милочка! - Какими судьбами к нам?
Лиля села.
- Да вот, кажется, я снова беременна.
- Так это же замечательно! - Я же говорила, что вы ещё вернетесь!
Казалось, что врач радовалась больше Лили.
- Раздевайтесь, сейчас мы вас посмотрим ... Записывая в медицинскую карточку результат осмотра, доктор торопливо говорила:
- Ну что же мамочка, поздравляю вас с пятой неделей! - Теперь только положительные эмоции и побольше, кушать.
Врач на минуту оставила писать, задумчиво посмотрела на Лилю. Та встревожилась:
- Что-то не так?
- Нет, успокойтесь, просто вот, смотрю я на вас, деревенские женщины обычно дородные, кровь с молоком как говорится.
- А вы такая худенькая бледная и давление у вас пониженное. Надо больше кушать, следить за здоровьем. - Ну, надеюсь, теперь мы будем видеться чаще.
В ожидании автобуса Лиля походила по магазинчикам, они стояли на привокзальной площади как грибочки после дождя. Купила для бабушки кускового сахара, Ефросинья не признавала ни рафинад, ни сахарный песок. Только сахар, который колола маленькими блестящими щипчиками и могла с таким маленьким кусочком за щекой выпить не одну чашку чая.
В марте закапало с крыш, небо синело, освобождаясь от облаков, солнце, словно умытое светило ярче. Совсем скоро коров будут выгонять на пастбище, уже не нужно будет таскать тюками солому. Лиля старалась беречься, Трофим, как только приходил из мастерских, сразу бежал на ферму, не стесняясь, сгребал навоз, носил ведрами кипяток для запарки каши. Павлинка смотрела восхищенными глазами.
- Действительно, вот это мужик! Да попался он не ей, а бледной моли.
- У-уу, селедка ржавая! - думала она о Лиле, но только думала, так как продолжала с ней дружить. Иногда вечерами они так же сидели у Павлинки дома, листали журналы мод. Павлинка даже предлагала помочь с выкройками платьев свободного фасона для Лили на лето. А когда та уходила домой, думала о Трофиме. Мечтала, как зажили бы они счастливо. Она здоровая, справная, могла каждый год по сыну ему родить. Но тут на ум снова приходила Лиля.
- Поздно, шептал ей внутренний голос.
- Ну, мы еще посмотрим, шептал голос другой, нехороший. Так и засыпала Павлинка в раздумьях.
Наконец наступил май, с его пьянящими запахами цветущих садов, свежей травы, каждой девушке хотелось любви и ласки. Хотелось этого и Павлинке. Как то в субботу она возвращалась из рощи с огромным букетом цветущих ромашек. Шла мимо изгородей и заметила, что над огородом у Ефросиньего дома курился дым.
- Троша баню топит, надо зайти.
Трофим колол мелкие чурбачки, складывал их около стены. Увидев, Павлинку улыбнулся приветливо.
- Всё цветешь.
Она помахала в воздухе белоснежными ромашками.
- Цвету Троша, да вот только не для кого.
Трофим положил топор в сторону:
- Парней что ли у нас мало?
- Опять ты Павлинка прибедняешься, ты вон какая!
- Какая?
- Красивая!
От этих слов у Павлинки вспыхнули щеки. В сознании закружилось:
- Красивая сказал!
Трофим продолжал:
- Вон на уборочную студенты приедут, выбор такой, найдешь себе ещё.
Эти слова, словно кислый крыжовник испортили Павлинке всё настроение.
- Может и найду! Выкрикнула она громко, бросив, ветку черемухи на чурбачок где лежал топор. Повернувшись, ушла красивая, стройная.
- Ничего! Ещё посмотрим, кто кого полюбит ...
Лиля с доярок перешла в молокоприёмную, в кабинете, уставленном колбами и склянками было прохладно и тихо. Только временами открывалась тяжелая дверь в коровник, оттуда раздавался шум работающих доильных аппаратов, доярки приносили молоко. Не торопливая работа Лиле нравилась. Мерный, алюминиевый поплавок поднимался под тяжестью молока, она смотрела, на линейку где были выдавлены цифры, записывала показатели в журнале. И так три раза в день. Трофим уставший, только что с трактора, бежал на ферму, чтобы поставить ночное молоко в бассейн со льдом. Он оберегал Лилю как мог, даже дома не давал поднимать того что тяжелее стакана воды. Она противилась, говорила, что никто ещё не пострадал из беременности, но Трофим не слушал. Они вместе дожидались ночного сторожа Константина и шли домой.
Константин Архипов слыл на деревне нелюдимом. Приехал сюда с семьей несколько лет назад и построил дом. Строителей нанимал из города, сам с женой и тремя детьми жил во времянке. Дом строители поставили быстро и вскоре он, опушенный, выкрашенный красной охрой, словно огненный возвышался среди будничных бревенчатых построек. Вокруг дома забор железный, даже не заглянуть, только слышно как лают две огромные овчарки. Будки расположены по периметру, у крыльца и у огорода. Охрана надежная, никто даже не осмелился, приблизиться даже близко. Дети Константина две дочери и сын были худощавые, словно чем-то больные. Людей сторонились, играли всегда за своим забором. Как -то раз Лиле нужно было подписать акт о выполнении сдачи молока населению для соревнования. Обещали премию - телевизор.
И она, обойдя другие семьи, впервые постучалась в железные ворота. Сразу залаяли собаки, было слышно, как отворилась дверь в дому, потом скрипнула дверь в заборе и показалась сама хозяйка. Раиса, так её звали, была такой же, как и дети, изможденной и худощавой. Огромный нос на лице был загнут крючком, что придавало выражение бабы Яги. Она недовольно, словно от зубной боли поморщилась, когда увидела Лилю. Но услышав слово "телевизор", приоткрыла, дверь шире пропуская Лилю внутрь.
- Проходите.
Огромный лохматый кобель с черной мордой, скакал на цепи, оголяя белоснежные клыки. Казалось он был готов загрызть Лилю как только она подойдет ближе. Раиса махнула рукой
- Цыц, Карат!
- На место!
И собака, опустив хвост, залезла в свою конуру.
Пока шли, к резному крыльцу Лиля успела рассмотреть двор. Большой коровник, было слышно, как тонко блеяли овцы, хрюкали поросята. Рядом, за сетчатой перегородкой бегали кролики. Надо сказать, что овец Архиповы со всеми вместе в деревне не выпускали, за домом был огорожен участок, и овцы паслись там, сам Константин ходил в близлежащий лесок и рубил ветки на корм. Но сегодня хозяина не было видно. Лиля шагнула в просторные сени. Справа вход на террасу, большая, светлая, в уголок приоткрытое двери виднелся угол кровати застеленной пестрым одеялом.
- Наверное, тут спят летом дочери - подумала Лиля. Дальше они прошли в избу. Она начиналась с просторной кухни, где стоял большой стол, и вся кухня сияла какой-то светлой чистотой, все было разложено аккуратным образом, в углу довольно урчал большой, наполненный холодильник. Лиля даже марки такого холодильника не знала, новый, современный.
Стараясь, не держать Лилю на кухне хозяйка показала жестом направо. Шагнув за дверь, с красивым стеклянным узором Лиля растерялась. Тут все было по-городскому, и два изящных кресла с тонкими подлокотниками, а между ними резной журнальный столик. На бревенчатой стене уютное бра, в виде трех тюльпанов, на другой стороне алый диван и огромный полированный сервант с дорогой фарфоровой посудой. В углу раскинуло свои зеркальные крылья трюмо. Оно было сплошь заставлено баночками с кремом, и только изящные бутылочки духов вносили разнообразие. На полу, почти во всю длину и ширину ковер. Лиля про себя пыталась вспомнить его название по-современному, наконец, вспомнила - палас. Посередине комнаты стол, тоже массивный темной полировки, а по бокам четыре стула. Оторопев от такого богатства, Лиля даже не знала, куда положить бумаги для подписи. Раиса положила на край стола узорчатую салфетку, села и стала писать под диктовку Лили.
- Обязуемся сдать ... молока ... Наконец подпись была поставлена, Раиса встала и взглянула в окно, как-то неожиданно она побледнела.
Торопливо открыла Лиле дверь на улицу. Навстречу шёл Константин в руках он нес большую корзину, увидев Лилю, выходящую, за ворота глаза его сузились, было заметно, что он злиться. Однако вежливо поздоровавшись, он пропустил её вперед. Раиса хотела выйти следом, она что-то тихонько лепетала про себя. Услышать можно было одно слово - телевизор. Константин толкнул жену в спину и захлопнул ворота. Лиля тогда удивилась:
- Какие нелюдимые!
Но потом быстро забыла об этом. На работу Константин приходил всегда вовремя, молоко сдавал по плану, иногда даже перевыполнял обязательства, был вежлив.
Просыпалась Лиля рано, готовила завтрак для Трофима кормила Ефросинью. Старушка что-то приболела в последнее время, круглосуточно горела лампадка в её закутке. Ефросинья тихо молилась, то о памяти сыночка Алеши, то за здоровье Лили и будущего внука.
А Лиля уже бежала на ферму, иногда она прибегала первая, отпуская Константина домой. Вот и в этот раз прибежала, ещё никого не было. Константин как-то растерялся, увидев Лилю так рано, но надвинув по привычке кепочку низко на лоб, ушёл. Она взяла деревянную мешалку, что бы размешать охлажденное молоко, вот-вот приедет молоковоз. Открыла флягу, молоко голубело как мартовское небо.
- Что такое?
- А где же сливки?
Лиля открывала одну флягу за другой и всюду синюшный молочный цвет. Она села, ноги немного дрожали. Что делать?
- Сказать бригадиру?
- А вдруг её и обвинят?
Но она ещё бы поняла, если бы была только одна фляга, но все?
- Нет, - подумала она спешить не стоит, надо все выяснить.
В молокоприемной стали собираться доярки, приехал молоковоз и молодой парень водитель Славик Бахорин по очереди засовывал шланг в каждую флягу, шланг довольно урчал, высасывая молоко.
- И никто, ничего не заметил - подумала Лиля.
Она сполоснула фляги кипятком, потянулись жители деревни сдать своё молоко, пришёл и Константин принес бидончик. Лиля подумала:
- Зачем он сдает так много?
Ладно, одинокие старушки, которые ещё и умудряются дачникам продавать и на ферму сдать. Но у Константина семья большая, хватает ли им? Впрочем, за делами она вскоре отвлеклась от своих мыслей. Ещё два последующих дня были спокойны, сливки были на месте. А на третий день снова молоко было пустым! Лиля решила позвонить в район и заказать выездную лабораторию на проверку жирности. Лаборатория по правилам выезжала сама, и каждый раз молоко было первого сорта.
- Ты чего Лилька всполошилась?- Спросила лаборант Настя, капая молоко из длинной пипетки на круглые бумажные образцы. Лиля казалась равнодушной:
- Да, так, показалось, сливки не качественные.
- Бывает и такое - подхватила Настя. - Сейчас разнотравье, где густо, а где пусто. Лаборатория уехала, а через день молоко снова становилось прозрачным. Это уже зашло слишком далеко. Дома Лиля ничего не рассказывала. С вечера она еле дождалась, когда Трофим заснет, встала с постели, оделась. Натянула сапоги и брезентовый плащ. В это время самая роса. Подошла к ферме и спряталась за широкий валун, что примыкал к водонапорной башне. Её было не видно, зато обзор фермы был как на ладони. Прошло, совсем немного времени и из ворот вышел Константин. В руках он нес ту самую корзину, с которой его тогда у дома встретила Лиля. В корзине что-то белело ... В другой руке у него был бидончик, тот самый, в котором он приносил на ферму молоко.
- Вот гад!
- Он и молоко с фермы приносил обратно как своё! Лиля негодовала:
- Сейчас отнесет и явится как ни в чем не бывало!
Озираясь по сторонам, Константин прошел камень, за которым сидела, Лиля и огородами направился к своему дому. Тут Лиля не выдержала и встала из-за камня.
- Стой Константин! - громко крикнула она.
От неожиданности бидон выпал из рук сторожа, белая лужа, смешиваясь с росой, растеклась как луна. Константин повернулся не в силах, что-либо произнести, он испугался, это было видно. Лиля вышла из-за камня, подошла к корзине, заглянула внутрь. Вся она была уставлена баночками со сливками.
- Что же ты делаешь, гад?
Лиле показалось, что она крикнула громко, на всю деревню. На самом деле голос сел от страха и неожиданности. Она просто прошептала слова. Константин воровато огляделся:
- Эх, девонька, не в том месте ты мне встретилась, всю обедню нарушила пигалица.
- Пришить тебя по-тихому и закопать в старом силоснике. - Никто не найдет.
Он расстегнул полы рабочего халата, под ним брезентовая куртка с пояском. Одним движением Константин сорвал поясок и накинул его Лиле на шею ... Она пыталась сопротивляться, выставляя вперед колено, стараясь беречь живот, так как затягивая пояс, Константин пытался ударить ногой в самое дорогое что было у Лили. Силы были неравны ... Теряя, сознание она как могла, отбивалась, но неожиданно свет померк...
Где-то далеко, далеко будто кричали птицы.
- Ну вот, я и теперь на небесах, а как же я теперь могу думать?
- Лиля-аа!
- Кто-то зовет меня!
- Голос Троши, нет, я же умерла, и мне это всё кажется.
- Белая собака, она лижет шершавым языком мои глаза, уйди!
- Больно!
И тут Лиля очнулась, Трофим присев на колено держал ее на руках, целовал в глаза, щеки, губы. Рядом, в белом халате, стоя на коленях, фельдшер Ольга Матвеевна делала Лиле укол. Вокруг стояли доярки, они громко переговаривались между собой.
- Да я после Трофима прибежала, всё видела, в свидетели пойду!
Лиля узнала голос, это была её напарница Марина Образцова. Потом голос Трофима
- Я главное просыпаюсь, а её рядом нет!
Кинулся, нет плаща и сапог!
- Куда ушла?
- Сразу сюда побежал, слава богу, успел!
- Где он? - Лиля еле шевелила губами.
- Молчи, тебе нельзя разговаривать.
Трофим подхватил жену на руки и понес домой.
Следствие выявило, что Константин воровал на ферме неоднократно и давно, сливки он замораживал в холодильнике и отвозил на рынок. Молоко тащил с фермы, потом сдавал как своё, предварительно разбавив водой колхозное. О том что будет проверка на жирность, его предупреждала дальняя родственница, работающая в лаборатории. Нападение на Лилю лишь добавило срок. Константина посадили, надолго. В доме конфисковали всё ценное. Там было ещё кроме фарфора и хрусталя ещё и золото. Готовилось богатое приданое за дочерьми.
Лиля старалась забыть обо всем, думать только о ребенке, но не получалось. Ночами ей снился серый поясок, который как змея запрыгивал на шею, душил. Она просыпалась в холодном поту. Трофим как мог, успокаивал жену. Ефросинья, когда узнала, что случилось, совсем слегла, Лиле приходилось ещё и за старушкой ухаживать. Постепенно страх стал уходить. Только теперь в доме у Константина ворота не запирались. Раиса ходила как помешанная, завидев Лилю, она только тыкала в её сторону пальцем и хохоча шептала:
- Покарай её господи!
- Покарай!
Рыжие, худощавые, дочери так же завидев Лилю злобно шипели ей вслед:
- Сдохни тварь!
- Ты лишила нас отца!
Сын Раисы от позора спешно ушёл в армию, а вскоре продав дом под дачу какому-то городскому академику, вся семья уехала из деревни. Лиля вздохнула свободно.
Продолжение следует ... Начало - часть-1, часть-2
Благодарю всех кто меня читает и помогает материально. Пусть у вас все будет хорошо. Мира и добра!