Есть мнение, что с историей Северной Войны связана масса вопросов. Кто воевал 21 год, с кем, за кого, – почему «Русь, а потом, раз, и Россия-Московия». А главное, причём тут шведы? Подробнее с безграмотными вопросами можно ознакомиться на скрине.
Ознакомившись же с вопросами глупыми, можно переходить и к правильным. Например, почему слово «Московия» выделяется редактором, как «ошибка»? И это, действительно, интересный вопрос, – не знаю, как на него ответить. Сам я регулярно пользуюсь данным топонимом, понимая под ним ту область пространства, где Замкадье ещё не переходит в Поволжье и прочие Финляндии.
Правда, однако, в том что государства с таким названием никогда не существовало. И не могло существовать, хотя название «Московия» и встречается иногда на европейских картах XV-XVIII столетий. Но там-то и «Тартарию» найти можно. Что творится восточнее Вислы, – и это вполне предсказуемо, – европейские географы представляли весьма приблизительно.
...А ещ ё европейские картографы не знали русского языка. Ибо слово «Московия» по правилам оного появиться не могло. Ведь Московское княжество, в том числе уже и Великое, в русских источниках всегда коротко называлась просто «Москвой». Равно как Рязанское – Рязанью, или уж «рязанскими землями», Тверское, соответственно, Тверью, а Новгород – просто Новгородом. Новгородом, а не какой-нибудь «Новоградией» или даже приемлемой для русского слуха Новгородчиной.
То есть, с самого начала, – с основания в XII веке – Москва (город) располагалась на Москве (реке) примерно в центре Москвы (княжества). И продолжалась такая ерунда до XV века, когда страна официально стала называться Русью. Уже не «Великим Княжеством Московским». Хотя, при титуловании продолжала использоваться формула «Государь (Всея Руси) и Великий Князь (Московский)». Но московские земли уже просто входили в состав царства, наряду с тверскими, рязанскими и новгородскими.
Соответственно, далее ерунда, – с точки зрения лингвистики, однако, вполне объяснимая и даже предсказуемая, – стала происходить с Русью. Проблема заключалась в том, что название страны имело в основе иностранное заимствование «рус», и для русского языка подходило плохо. Потому что, язык-то уже стал русским (одно «с» давал корень, второе суффикс). И народ уже был русским. И странным этому народу казалось, что в его названии «с» сдвоенная, а в названии страны почему-то нет.
Любопытно, что таким же образом в русском языке бружи, боруски, прысы, прусы, когда пришло время, превратились в «пруссов». А страна их (Прусь), соответственно, в Пруссию.
...То есть, Русь, – по идее, – должна была превратиться в Руссию. Но по обстоятельствам уже субъективным, – в результате женитьбы Ивана III на византийской принцессе Софье Палеолог – получилось иначе. В моду в высшем свете вошло произношение слов на греческий манер. «Эллинизированное» написание «Росия» вместо «Руси» практиковалось и в XIV веке, – но как претенциозное исключение. В конце же XV века при дворе великого князя Московского говорить «Росия» (пока с одним «с») стало правилом.
Но и правило упомянутое выше тоже продолжало действовать. Русскому уху двойное «с» в слове казалось более благозвучным… Что каждый может проверить на себе и убедиться. Всё так. «Россия» звучит лучше.
Грамматика русского языка уже начала складываться, так что, почти два века, произносясь с двумя, писалось название страны с одной «с». В официальных документах написание «Россия» было окончательно принято только при Алексее Тишайшем (не при Петре, если что). Слово же «Русь» осталось в языке в качестве архаизма.
...И отдельный вопрос, – тоже весьма интересный, – как всё это время себя называли жители страны. Ибо, в принципе, формулировки «русский (человек)» и «русский народ», – а чаще «народ земли Русской», – появляются очень рано. Но остаются малоупотребительными. В реальности, «русским» себя никто не называл, потому что так себя не идентифицировал.
То есть, здесь проблема не в языке, а в мышлении. Несмотря на то что в XI-XII веках древнерусская народность, вроде бы, уже формировалась на базе восточно-славянских племенных союзов, носивших собственные названия, – население страны не было информировано об этом судьбоносном процессе. «Русский», в принципе, могло означать подданство, но княжества уже мало отличались от независимых государств. Так что…
Так что, житель Руси идентифицировал себя сначала, как «христианина», – в отличие от «басурман» (приверженцев прочих религий, включая христиан латинских), – а затем, сразу, как «москвина». «Москвин» образовывался из «Москвы» самым прямым и очевидным образом, – как «москвич» сейчас. Приемлемым, но претенциозным, – не для разговорной речи, – вариантом мог быть и «москвитянин».
Но не «московит». «Московит» – заимствование. И чтобы такое слово сочинить, а потом ещё им пользоваться, изначально, вместо «Москва» нужно говорить «Москов», – а тут даже род слова другой, – мужской, а не женский.
В русских москвины, тверцы, рязанцы, новгородцы стали постепенно мутировать после образования единого государства в XV веке, но существенным прогресс стал только в XVIII столетии. Лишь в этот момент начался переход к самоидентификации по национальному, а не конфессиональному, признаку.