И вот мы, зайцы мои, после пятинедельных скитаний по новинкам актуальных издательств, возвращаемся на тучные пастбища Редакции Елены Шубиной. Чу! Что-нибудь тут произошло в наше отсутствие? Налились ли тлетворным соком дурные злаки?
«А как же! — стрекочут нам подъедающиеся на тучных пастбищах суслики, они же книжные блогеры. — Шамиль Идиатуллин новый роман выпустил! Шедевр от дважды лауреата “Большой книги”!»
Давайте, конечно, посмотрим. Шамиль Идиатуллин — любопытный персонаж шубинского паноптикума, очень частый (кажется, четырёхкратный) герой наших колонок. Исключительно плодовит. Мы помним приземляющиеся в подвалах ракеты из «Возвращения «Пионера», прыгающих маньяков из «До февраля», задорный канцелярит из «За старшего», реплику люк-бессоновской «Люси» из сборника «Все как у людей». Да много чего мы помним.
И вот новый не то ужастик, не то детектив «Бояться поздно». Название такое же фиговое, как у предыдущих жанровых проектов. Объясню, почему фиговое. Собственно, как отличить хорошее название от плохого? Представьте, что вас спрашивают: «А что вы читаете?» И вы так, не моргнув глазом, говорите: «Похождения бравого солдата Швейка». Или там «Двенадцать стульев». С гордостью говорите, правильно? Потому что названия — хорошие, звонкие.
А теперь представьте, что читаете вы нетленку Идиатуллина. И вас спрашивают: «И что же это вы читаете?» «Э-э, хм-м, бггг, «Бояться поздно». «Чо?» — таращит глаза любопытствующий. С тем же успехом вы можете читать и «До февраля», и «За старшего». Вот, согласитесь, как-то неудобно это всё вслух произносить, какая-то туманная внутренняя неловкость возникает. А это маркер. Значит, название фиговое. Хорошее-то — звенит и рокочет, даже если вы не все звуки артикулируете. А фиговое — стесняешься произносить.
К тому же на обложке — такие каляки, что я примерно до половины буквопродукта думал, что он называется «Бояться подано». Ну, как кушать. А потом разобрал и расстроился. Потому что с «подано» заголовок был куда как лучше.
Кстати, «Город Брежнев» было шикарным названием. А сейчас почему-то у Идиатуллина почему-то возникла
(Шамиль Идиатуллин. Бояться поздно. М., Издательство АСТ, Редакция Елены Шубиной. 2024)
БЕДА С ЗАГОЛОВКАМИ
Это странно и неправильно. Ведь автор работает в медийной сфере. По-хорошему, заголовки у такого профи должны отлетать, как горох от стенки.
Как человек из той же индустрии, скажу так. На старуху проруха — бывает. Хреновые заголовки производят все — и новички, и мэтры. Юный щелкопёр-практикант может выдать что-то ультрагениальное, а легенда и глыбища нет-нет, а выдавит из себя что-то вроде «Навстречу решениям пленума», или там «Инноваторы отчитались за инвестиции».
А почему так происходит? Я, поймите, не к мелочам придираюсь. Это не мелочь. Ну, да сейчас поймёте.
Вот смотрите. По опыту говорю, как может родиться фиговый заголовок. Фактор главный — запарка. Когда ваяешь, допустим, не слишком интересный лонгрид, опаздываешь, одной рукой текст набиваешь впопыхах, а другой — на телефонные звонки отвечаешь. А там — то тюлень позвонит, то олень, но все — уважаемые люди. А дедлайн! Шпаришь по клавишам, а сам по телефону разговариваешь, и ещё успеваешь на переписку в рабочей почте реагировать.
И вот — фуф! — огромный геморройный труд дописан! Надо бы его хотя бы для приличия перечитать. И вот мотаешь к началу, а там... А там нет заголовка! И проклёванный дедлайном мозг выдаёт что-нибудь первое попавшееся, какой-нибудь очевидный позор. И от профессионала такое — в основном прокатывает.
Я вот вспоминаю, как двадцать с чем-то лет назад был писакой неопытным. А редактор попался с садистскими наклонностями, каннибал! И вот он требовал мало того, что текст, так ещё и хотел к нему пятьдесят заголовков. Пятьдесят! И ты такой — раз-раз, протранслируешь из мозга пятьдесят вариантов фигни, отправишь ироду. И приходит тебе ответ: «Ничего не подошло. Давайте-ка еще сто вариантов». И так вот увеличивается, в прогрессии. Я доходил до трёхсот.
Потому что хороший заголовок — это наука, искусство и геморрой.
Но давайте, впрочем, вернёмся к Идиатуллину. На его примере мы уже можем сделать
КОЕ-КАКИЕ ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ВЫВОДЫ
Вот смотрите. Мы уже знаем, как рождается фиговый заголовок. Спешка, запарка, много дел, умственная лень, и так сойдёт — и прочие факторы.
Если мы экстраполируем всё это на буквопродукцию для Редакции Елены Шубиной, то вдруг с содроганием поймём, просто исходя из фигового заголовка, что писался буквопродукт явно в суете, урывками, промеж всяких важных дел. Никакой авторской любви к тексту, его героям — нет как нет. Это мимолётная, эфемерная халтура. Допустим, для денег. Ну, или ещё каких-нибудь плюшек. И какая разница — как буквопродукт называется? Его хоть «У прясел» назови — всё равно зайдёт, и одобрят. Потому что автор — мэтр и дважды лауреат «Большой книги». А этим немногие могут похвастаться, да почти никто.
Конечно, глупое и бессмысленное название свидетельствует — о чём? О качествах самого текста. Давайте вспомним хоть одно неудачное название из классики. Я навскидку — не могу припомнить. Возможно, что таких и нет, все удачные. Потому и классика, эталон. Ну, вот не мог тот же Достоевский назвать свою книгу «Убийством в мешке». А Идиатуллин почему-то может. И не парится по этому поводу.
И вот смотрите, какой ещё нюанс проскакивает (две секунды самолюбования — ишь, Лев Валерьевич каков! — может из одной обложки сколько информации извлечь, но не отвлекаемся, кхе-кхе). Так вот, нюанс... Фиговый заголовок — это ещё и отношения с заказчиком уровня «не фонтан». Типа, платит мало, сойдёт ему и так, пусть жуёт, что дали.
А ещё это — следствие раннего лауреатства. «Город Брежнев» был хорошей книгой, которая заслуживала признания. И противоречия нет. Потому что «Брежнев...» написан явно без спешки, с любовью и ностальгией. Получилось закономерно хорошо. Но с литературным гран-при — явно поспешили. Потому что на толкового автора накинулись с цацками, стали награждать, улещивать, предлагать проекты. И испортили. А теперь вот получаем «Бояться поздно». В общем, инноваторы искусали инвесторов.
Но хорош, зайчатки, медитировать на обложку. Давайте, наконец,
ПОСМОТРИМ, ЧТО ВНУТРИ
И насколько подтверждаются наши теории давайте тоже поглядим. Что у нас в области языка? Эге…
«Вам и надо, но мне-то не надо. Ни в коем случае. А вам по фигу, в том числе и на меня. И сделать с этим ничего невозможно, с какой стороны ни подползай».
Такой вот, например, пассаж. Как вам? Или ещё:
«Она зажмурилась, чтобы разжмуриться…»
Согласитесь, это прекрасно. Равно, как и вот такое:
«Аля наловчилась объяснять и в рекордно сжатые сроки принуждать ребят к вниманию, сосредоточенности, отстегиванию Володи и опробованию нового варианта заманивания».
Как мы видим, Идиатуллин вовсе не думал отходить от своего фирменного (с некоторых пор) почерка — иронического канцелярита, который выражается в отглагольных, например, существительных — в «отстегивании», «опробовании», «заманивании». И здесь же, как с передовицы газеты «Сельская новь» сошедшие, «рекордно сжатые сроки».
Вопрос: автор-лауреат видит сам, что гонит буквознаки канцеляритом? Ответ: не знаю. Возможно и нет. Допустим, сроки горели, и перечитать нетленку оказалась не судьба.
Буквопродукт изобилует странными причудливыми оборотами:
«Та захлопнула распахнутый было рот…»
Прямая речь героев — в принципе, отдельная градация чудовищности:
«— Опять ты про политику…
— Не-не, я политикой не занимаюсь, я просто жить хочу.
— Позна».
В принципе, наш дважды лауреат, посмотрим правде в глаза, занят нетворческим коверканьем русского языка. Если вы скажете «лол, ржунимагу», на вас будут смотреть, как на не особо культурную особь. Но когда это говорит дважды лауреат, то на него как смотреть?
«Сказал — лан, потом так потом. А, там же еще ржомба была».
Это не просто «ржомба», это кровь из глаз, поросятки мои.
«…грудь и живот Алисы черно лоснились от крови. Коврик пропитался черной кровью почти весь».
И мозг читателя к этому моменту тоже начинает «черно лосниться».
Давайте признаем очевидное. Очередной буквопродукт дважды лауреата написан не просто плохим русским языком. Налицо очень кривое словоупотребление, ошарашивающие неологизмы, повторы, нелепости, слэнг, канцелярит. Наличие всего этого говорит нам — о чем?
О сырости, котятки. То есть, буквопродукт действительно оказался сляпан в авральном режиме. Возможно, даже не перечитывался.
А не-перечитывание говорит о чём? О графомании? Но вряд ли дважды лауреат подвержен порокам начинающих мониторомарателей. Это говорит, я думаю, о некоей идиосинкразии к собственному буквопродукту. Вот не хочется его перечитывать. Э, сойдёт и так. А то прямо с души воротит.
«Город Брежнев» был любимым, выпестованным чадом. «Бояться поздно» — нелюбимый, криво названный, отпрыск-уродец.
Но давайте-как
ОБРАТИМСЯ К СЮЖЕТУ
Давайте поймём, о чём хочет нам рассказать дважды лауреат.
Перескажу простыми словами. «День сурка» все же смотрели? Вернее, покажите мне того, кто не смотрел фильм с Биллом Мюрреем и Энди Макдауэлл меньше двадцати раз.
И вот то же самое. Группа юных геймеров попадает в плен компьютерной игры. Они уезжают на пригородную турбазу, чтобы на природе пройти тестирование новой «игрухи». Тем более, что сеттинг игры как-то завязан на местности. И тут вдруг кто-то начинает мочить геймеров. То ли в виртуальной реальности, то ли в жизни — не поймёшь.
Убивают геймеров как-то мутно и мгновенно. А потом главная героиня — упс! — очухивается, стукнувшись лбом о спинку переднего сиденья электрички, на которой — правильно — приезжает на ту же турбазу, с теми же людьми. И все живые.
Да нет. Я всё понимаю. «День сурка» — клёвая история. Почему бы не рассказать её ещё раз, с вариациями и отечественным колоритом, в реалиях XXI века?
И вот представьте, читает Лев Валерьевич это всё. Ну, раз героиня о кресло треснулась, ну четыре, ну восемь. А потом уже ржал ваш злобный критик. Но при этом дважды лауреат не имел стремления рассмешить, не подумайте. Он почему-то думал, что пишет реальный ужастик. И даже серия называется «Страшно интересно». То есть, хоррор, типа того.
Конечно, Идиатуллин — ни разу не Стивен Кинг. По очень простым и понятным причинам. Очень мутны и невнятны злодеяния. Очень низки ставки — герои всё равно воскреснут. Сеттинг (турбаза и типовой домик с бильярдом) — очень прост и успевает осточертеть.
Нет ни малейшей попытки как-то поиграть с читателем. Спешил автор. Точно так же нет и психологии героев. Одна героиня, её глазами мы всё, собственно, видим, а все прочие герои — суть карикатуры.
Отсюда занудство. К шестой части (всего восемь) вашего покорного уже срубал беспощадный сон. Первые пять частей автор пересказывает нам «День сурка». Убили, очнулась, стукнулась героиня. Убили, стукнулась, очнулась.
Порою на автора находит просветление, и он, кажется, понимает, что делает что-то не то. Проскакивают самокритичные признания:
«Именно из-за игры Аля и вляпалась в эту нудную фантастику».
А ближе к финалу появляется, не смейтесь, авторский синопсис:
«…бессмысленный сабантуйчик с подвижными играми, банальным перееданием и невнятным финалом».
Так оно всё, в принципе, и есть. Ближе к финалу самокритичность достигает апофеоза:
«Хроника пикирующего сурка», называет свою историю автор. Ну, в принципе, правильно делает. «День сурка»-то все смотрели минимум по двадцать раз. Тут как-то лучше реверанс сделать.
Хотя по энергетике перед нами, скорее, некий день суслика. Пикирующего, угу.
И вот по прошествии пяти частей из восьми начинаешь задаваться вопросом. Ну, как-то все мы голливудские жанровые матрицы знаем. Надо вводить какой-то неожиданный поворот, какое-то усложнение. Потому что даже наша беспредельная боллитра вряд ли стерпит бесконечное тук-тук лба героини по переднему сиденью.
И к шестой части Идиатуллин чаемое осложнение даёт. И — яду мне! — начинается такой лютый бред, что давайте-ка я к нему даже не сразу перейду. Не торопите, зайцы мои, события. Это будет сильный удар по тестикулам вашего восприятия. Без подготовки вы впадёте в ступор.
Давайте, пока мы переводим дух, посмотрим, а как там поживает
ЛЮБОВНАЯ ЛИНИЯ
А никак не поживает. Вот вообще. Нет её.
Хотя буквопродукт, вроде как, жанровый. И там, вроде как, положены некие терзания. Ну, хотя бы обозначить.
Но нет и этого. На правах живого классика наш дважды лауреат недрогнувшей конечностью истребил предмет затруднений и источник проблем всех жанровых графоманов. Которые, представьте, что-то там пыжатся, какие-то страсти-мордасти изобретают. И тут приходит живой, по сути, классик и говорит такой: «А не надо всего этого! Ишь! Обойдёмся без любвей!»
И ведь обходится. Женщины в буквопродукте есть. Их даже большинство. Но мужики, приданные им в нагрузку, настолько отвратительны — все, без малейшего исключения, что никакая любовная линия здесь прорасти просто не сможет, как бамбук на вечной мерзлоте.
«Он ковырялся в зубах и затылке (…) и норовил приобнять Алису. А та неотвратимо переходила от радостного мления к раздраженному стыду и приобнимать себя позволяла все реже…»
Собственно, это вот ковыряние в зубах и затылке, радостное мление и канцеляритные приобнимания — это всё, что следует знать о любовной линии нового буквопродукта Шамиля Идиатуллина.
Ну, ладно, зайчатки, передохнули. Мы скоро закругляемся, потому что рецензия не резиновая. А дядя Лёва обещал вам
УДАР ПО ТЕСТИКУЛАМ
И вот он.
К шестой части таки происходит сюжетный поворот и типа повышение ставок. Оказывается, геймеры попали в плен не просто компьютерной игры. Бери выше! Их пленила… выдыхаем… ЧВК «Вагнер». Ну, по тексту «Гендель», тоже композитор.
«Частная военная компания «Гендель» была создана два года назад из сети региональных охранных фирмочек, нескольких карликовых полунацистских движений и чего-то там еще, а ликвидирована летом прошлого года, как и большинство других самостоятельных ЧВК. Каждая компания распускалась по-своему. Большую часть личного состава просто переводили в официальные структуры, так что мало кто успевал ощутить разницу. Меньшая, строптивая, была уволена и разогнана. Самых строптивых и крикливых примерно наказали или хотя бы пригрозили – не сроком, а чем похуже. Кому-то просто сказали: «свободен», а денег не заплатили. (…) Невменько полно, а хладнокровных профессиональных убийц, готовых решать любые задачи любыми жертвами на любой территории, о-очень мало».
Короче, зайчатки, идиатуллинские геймеры перешли дорогу «вагнерам», которые суть банда отморозков, пошедшая «за ленту» за бабло и активно практикующая бандитизм.
И вот корень зла здесь. Геймеры, конечно, «вагнеров» перехитрят. Но от лютости этого бреда волосы встают дыбом на загривке. Во-первых, давайте представим соседнее государственное образование, где в разгар боевых действий публиковался бы откровенно бредового свойства буквопродукт про вымышленные злодеяния, например, «Азова» (террористическая организация, запрещена в РФ). Страшно представить судьбу такого автора. Но у нас так-то тоталитаризм, у нас и не такое бывает.
Ну, и во-вторых, кажется мне — что? Кажется мне, что такой поворот был навязан автору во время некоего издательского мозгового штурма. Идиатуллин-то, как заюшка, «День сурка» предложил переписать. А тут ему кто-то авторитетный сказал: «А давайте-ка и «вагнеров» сюда вставим? И что с того, что не встают. Попробуйте, вы же лауреат».
И вот волосы на наших загривках дыбятся от лютости этого бреда. И, собственно, мы начинаем понимать, почему дважды лауреат испытывал такую идиосинкразию к своему детищу, что аж не перечитывал.
Ну, да и просто прочесть этот небольшой, вроде бы, буквопродукт крупными литерами — тоже то ещё испытание.
А Идиатуллин теоретически может ещё вернуться в категорию приличных писателей. Но сложная это задача, практически невыполнимая.
