Всю первую пару я просидел в полной прострации, не понимая, что происходит вокруг. Я смотрел, как беззвучно открывает и закрывает рот преподаватель, как вьются за окнами аудитории белыми мухами снежинки. Светка с Танькой, сидящие слева через проход от меня, переглядывались и похихикивали время от времени. Как я понял – надо мной. Но мне было всё равно. Всё окружающее воспринималось сквозь призму роящихся в голове мыслей. Те, как беспокойные черви, копошились в мо.з.гу, строили в нём многочисленные ходы, прогрызая их в серой студенистой массе, я физически ощущал каждое движение их вертлявых, скользких те.л.ец.
- Когда Макс подойдёт ко мне? После первой пары? На большом перерыве? Или быть может будет поджидать с дружками на корте после занятий? – ни о чём другом, кроме этого, я не мог думать.
- Что я ему скажу? Где свёрток?
- Скажу, как есть, - тут же отвечал я сам себе на вопрос, - Да, я, конечно, виноват, но ведь это произошло не умышленно. А явившимся с по.вин.ной всегда даются смягчающие условия. В конце концов, кто мог предусмотреть, что в одном и том же троллейбусе окажется двойное сочетание, казалось бы, невозможной цветовой гаммы. Да сейчас все парни поголовно в чёрном, ну сером или белом, но уж никак не в зелёном с красным. Попробуй так вырядиться, и сразу получишь «весёлую» кликуху, а то и чего ощутимее…
- Что, ду.р.ак, заработал денежек? Повёлся на дар.мов.щин.ку, на лёгкую добычу? – ругал я сам себя, - Забыл, где бывает бесплатный сыр? Вот и поделом тебе.
К концу четвёртой пары я был уже настолько из.мож.дён и вымотан своими внутренними монологами, что чувствовал себя, как человек, в одиночку вскопавший колхозное поле. Наступила а.п.а.т.и.я, равнодушие, и желание, чтобы это всё просто скорее завершилось. Макс же будто нарочно тянул время. Доводил же.р.тву до умо.пом.рач.ения и от.чая.ния. Брал на износ. Испытывал на прочность. Выходя из института, я поправил шарф, укутавшись в него по самые брови и воровато огляделся по сторонам. Макса и его приятелей нигде не было видно. Всю дорогу до дома я шёл, втянув голову в плечи, боясь поднять глаза. Но кругом было тихо. Лишь кружились в воздухе лохматые снежинки, похожие на тополиный пух, и превращали прохожих в оживших снеговиков. И настолько эта картина выглядела умиротворяющей и успокаивающей, что я на какой-то миг забыл про всё дурное и залюбовался, задрав кверху лицо, этими снежными бабочками. Только язык осталось высунуть, как в детстве, чтобы ловить пушистые хлопья, пахнущие арбузом, и начать радостно хохотать. Когда над моим ухом раздался голос Макса, я едва удержался, чтобы не закричать.
- Забавляешься? – голос звучал ласково и тихо.
Я мигом обернулся. Трое парней стояли шеренгой чуть поодаль, в нескольких шагах от меня. Каменные лица, как высеченные из дерева маски. Надвинутые на самые глаза чёрные шапки. Я не знал ни одного из них. Они явно были постарше нас. Четвёртый, Макс, выступив вперёд, как вожак стаи, он находился почти лицом к лицу со мной.
- О, Макс, привет, - единственное, что нашёлся сказать я, и улыбнулся. Улыбка вышла при.дур.ко.ва.той. На лицах парней не дрогнул ни один мускул. «Они вообще живые?».
- Что же ты, Лерик, подвёл меня? – спросил Макс, и оглянувшись на остальных, театрально обвёл троицу рукой, - Всех нас подвёл, Лерик.
- Я не нарочно, Макс! Прости, - затараторил я заранее проговорённый внутри сотню раз диалог, - Я всё верну. Я не знаю, как так вышло. Понимаешь, там был пацан точь-в-точь в такой же куртке и шапке, как ты описал мне. Ну разве я мог предположить вообще такое?!
Макс слушал меня внимательно, склонив голову набок, и со.чув.ственно кивал.
- Конечно, конечно, Лерик, что ж я, не человек что ли? Всё понимаю, - он почти по-отечески похлопал меня по плечу и стряхнул с него налипшие снежинки, - Поэтому я дам тебе время, чтобы вернуть долг. Да, парни?
Те, по-прежнему не произнося ни слова, кивнули, соглашаясь с ним. Я приободрился. «Быть может ещё не всё потеряно? И я напрасно так за.па.ни.ко.вал». Но тут же, услышав озвученную Максом сумму, я понял, что весь этот фарс был простой из.дёв.кой надо мной, хорошо разыгранной постановкой. В этой игре жа.лос.ти и со.чув.ств.ию не было места.
- Макс, но я же… я не смогу столько сразу. Давай я отдам частями?
Макс поцокал языком, скорчив жалобную гримасу:
- Частями потом найдут тебя, Лерик, в разных районах города. И меня с тобой в придачу. А я, знаешь, жить хочу. Я вот жениться надумал, Лерик, невеста такая красотка, всё при ней. А на свадьбу, как ты понимаешь, нужны лавэ. Я так рассчитывал на эту прибыль. А теперь вместо прибыли получу лю.л.ей. А всё из-за того, что один недобросовестный и безответственный чел решил кинуть нас.
- Макс! Да я, да ведь… Я не кидал! Это было стечение обстоятельств. Я всё верну.
- Хм. Вернёшь. Когда ты сумеешь набрать эту сумму, Лерик? Лет через тридцать, к пенсии?
- Я не знаю пока, я… Буду работать по ночам.
- А у тебя говорят сестрёнка подрастает, Лерик. Ничо такая, симпотная. Познакомишь?
- Да ты! – я рванулся в сторону Лерика, схватив того за грудки. Тут же троица, стоявшая до этой минуты каменными идолами и не подававшая признаков жизни, оказалась возле меня, и я ощутил обжигающую б.о.ль в животе, которая огненным шаром прокатилась по всему те.лу. Я и понять не успел, как меня повалили на снег и несколько пар ног прошлись по моим бокам серией коротких и быстрых уд.ар.ов. Пока я приходил в себя, Макс склонился надо мной.
- Ой, ты чего это, Лерик? Головка закружилась? Ты аккуратнее, со здоровьем не шутят. Тебе ещё долг возвращать. Даю тебе срок до завтра. Что я, не человек что ли? Принесёшь – и отпущу тебя с миром. А нет – пеняй на себя. Я из-за тебя встревать не хочу. Завтра в девять на набережной, возле чайки.
Чайкой именовалась безобразная металлическая конструкция, собранная местным архитектором, ратующим за рациональное использование и переработку отходов, из всевозможных железяк, старых автомобильных покрышек, уголков, болтов и прочего хлама и являла собой постапокалиптическое чудовище, мало чем напоминающее птицу. Народ там и летом особо не ходил, а уж зимой и тем более. Чайка стояла в окружении переломанных лавочек, от которых остались лишь бетонные ножки, торчащие обломками гнилых зубов во рту бо.м.жа, сами доски-сиденья давно канули в лету. Вокруг сгрудились кусты ракитника и шиповника, до которых никому не было дела и как-то облагораживать их никто не собирался. Именно в этом унылом месте ждала меня завтра встреча с Максом.
Пары я прогулял. Поначалу су.до.рож.но соображал, где я могу найти средства, прекрасно понимая, что это всё равно, что размышлять о переезде на Бали, поэтому в итоге просто смирился и принял этот факт. Но не сдался… В голове у меня зрел другой план.
Без пятнадцати девять я стоял возле ур.од.ли.во.го сооружения и всматривался во тьму. Ровно в девять из-за кустов показались те же четверо человек, которых я уже имел честь лицезреть вчера. Макс отделился от компании и приблизился ко мне, остальные взяли меня в круг, отсекая возможность к побегу. Хотя о нём и я не думал, это было бы чересчур самонадеянно и глупо. Макс не дал бы мне уйти.
- Ну что, Лерик, принёс должок? – вкрадчиво заговорил он. Глядя на это лицо, такое благообразное лицо прилежного студента и маминого сынка, никто бы не предположил, чем занимается этот смазливый юноша вечерами на отшибе города.
- Да, - кратко ответил я. А внутри что-то ёкнуло и оборвалось. Сейчас я не просто врал. Я рисковал всем. Самым дорогим, что у меня было – жизнью. Но выбора у меня не было. Живым меня отсюда всё равно не отпустят, и я это понимал. Один за другим раздались пара щелчков. В руке двоих парней блеснуло ле.з.вие. Они приблизились ко мне. Лерик удивлённо приподнял бровь.
- Шутки вздумал шутить со мной? Ты учти, тот, имя которого тебе очень хорошо знакомо, ибо он один из первых людей нашего города, велел мне не возвращаться без твоего уха, Лерик. Естественно, мамочке твоей такое не понравится, поэтому мы, пожалуй, оставим тебя здесь. Зачем её волновать, правда? Полежишь, подождёшь, пока новое отрастёт, чтобы мамочку не расстраивать.
Парни загоготали. Лицо Макса оставалось всё таким же участливым и обеспокоенным. Вот в ком великий актёр и лицедей пропал.
- Да какие шутки, Макс? Я вполне серьёзен.
Тот поиграл плечами. Недоверчиво глянул на меня, обвёл взглядом парней.
- Ну что ж, давай.
Он протянул руку. Се.р.д.це моё колотилось о рё.б.ра, норовя выбить сквозь них тоннель наружу. Уши заложило. Рот наполнился вязкой слюной, и я едва сдерживался, чтобы не исторгнуть содержимое же.луд.ка наружу. Медленно я запустил руку в карман куртки, нащупал плотный свёрток, сглотнул, всё так же не спеша вытянул его наружу и положил на ладонь Макса. Тот отошёл на два шага назад и, не спуская с меня глаз, принялся разворачивать тугой, похожий на голубец, тряпичный свёрток.
- Это что за х..ня? – раздался спустя секунду недоумённый возглас, - Это чё? Кукла?
Парни уставились на лежавшую в руке Макса несуразную куклёху, и я впервые увидел хоть какую-то эмоцию на их лицах. «Надо же, оказывается они живые. Пока. Живые» - усмехнулся я про себя. Я не знал, повезёт ли мне, но выбора у меня не было, и я полностью положился на мою Палашку. В ней одной сейчас заключалось моё спасение. Мой шанс на жизнь.
- Лерик, ты чего, сду.р.ел? – голос Макса вмиг обрёл твёрдость и глухое злобное урчание, - Ты над нами смеяться вздумал?
Я молчал.
- Пацаны, - Макс коротко кивнул в мою сторону. Я зажмурился, понимая, что это конец и хруст снега под их ногами, одновременно шагнувшими ко мне, прозвучал по.хо.рон.ным набатом в висках. Я ожидал холодного прикосновения н.о.ж.а к моей коже, уд.а.ра, чего угодно, но не того, что услышал. Всё-таки я так мало верил в свою Палашку, о, прости меня, моя красавица! Парни вдруг завизжали, тонко, на одной ноте. Я открыл глаза не сразу. А когда наконец сделал это, то передо мной предстала картина, достойная сцен хоррора. Парни валялись на снегу, а по ним бешеной белкой скакало нечто, маленькая девочка, разрывающая зу.ба.ми и когтями одежду и пл.о.ть под ней. В воздухе запахло металлом. Снег окрасился в тёмное. Я автоматически шагнул назад, чтобы брызжущая из их т.е.л кр.о.вь не попала на меня. Всё произошло в доли секунд. Макс оставался последним. Он попытался бежать, но девчонка настигла его, одним прыжком оказавшись на его загривке, повалила, впилась в ог.ол.ив.шуюся шею. Послышался булькающий х.р.и.п и из Макса хлынул фонтан. Девчонка обернулась на меня, оскалилась, я похолодел. На лице её не было глаз.
- Хочу глазки, - умоляюще пропела она, - Ты обещал. Можно?
Единственное, на что я был способен в тот миг, это кивнуть ей. Тут же она запустила свои тонкие длинные пальцы в гл.аз.ни.цы Макса и радостно заверещала. Мне стало дурно так, что я опустился на снег. Же.лу.док всё таки вывернуло и я согнулся в му.чи.тель.ном спаз.ме, меня рвало и рвало, одной же.лч.ью, а я всё не мог остановиться.
- Надо уходить. Хочу домой, - послышалось рядом.
Сделав неимоверное усилие, я посмотрел в ту сторону. На снегу лежала маленькая тряпичная кукла. На её личике блестели задорно, отражая свет молодого месяца, круглые глазки. Схватив Палашку, я сунул её за пазуху и бросился прочь.
(продолжение следует)
Иллюстрация из свободного доступа.
Истории, которых нет в общем доступе, можно прочитать, оформив подписку VK Donut в официальном сообществе автора.