Глава 25 / Начало
Через час рассвет. Я заглянул в комнату к тётке. Она сладко посапывала, лежа на боку. Решил перед уходом провести ритуал защиты дома от болезней.
Поставлю защиту на дом. Взял соль, насыпал у порога. Утром Люся будет ворчать на Мишку. Соль веником соберёт, да с мусором вынесет. То, что надо. «Солью, солью посыпаю, свой порог дома защищаю, всю нечисть за порог выгоняю, крепкую стену выставляю. Дома только доброе живёт, всем близким и домашним силы даёт. Да будет так». Ты хорошая нянька, Люся. Спасибо тебе, — прошептал я.
Мы договорились встретиться с Ирой на стройплощадке. Сейчас их никто не охраняет. Ни одному ребёнку не приходит в голову прыгать на торчащую арматуру. Да и никто в этом мире не знает, что такое сохранённые жизни, как в компьютерных играх. Жизнь одна! И её надо беречь. И это знают с малых лет.
Свечу, черно-белую я приготовил с вечера. Обыкновенную, парафиновую. Растопил, в одну часть добавил сажи с печи, в другую жир с Мишкиного тела. А вот с моим жиром, вернее с жиром с моего тела, возникла проблема. Нет тела, нет жира. В рюкзаке нашелся старый носовой платок. Очень надеюсь, что я им хоть раз да вытер руки или лицо. Но вариантов других не было. В книге всё же нашёл заклинание, которое буду говорить при возвращении. Но опять-таки. Писалось оно уже давно. Буквы мало того, что старославянские, так местами еще и затёртые. Пришлось нам с Васькой и домовым шарады разгадывать. Некоторые моменты так и остались спорными, и я вставил слова по смыслу. Составлял это заклинание некий Славогор. По всему видно ведьмак небрежный. И из заклинания не понятно, получилось у него вернуться в свой мир или нет. Его рукой были исписаны ещё две страницы. Так же небрежно. Ну, буду надеяться, что книга ни действующие заклинания не сохраняет. Сколько же всяких, но и если.
Ира ждала меня на углу строящегося пятиэтажного дома. Было ещё совсем темно. Я нашептал заговор на кошачий глаз. Взял девушку за руку.
- Не страшно? - Поинтересовался я.
- Нет. - Мотнула головой Ирина. - Волнительно. Я больше боюсь к ведьме на гору идти.
- Чего? Не тронет она тебя. Ей лет много, а я послание на будущее передал. Она поклялась доставить. Подозреваю, что доставщиком ты будешь. - Пояснил я, вычерчивая пентаграмму на бетонном полу.
Поставил на середину свечу, встал сам. Ирина смело протянула мне руку. Я достал нож, сделал надрез на её тонком пальчике. - Не забудь, — напомнил я девушке, — если тоненькая пластинка корня мандрагоры будет лежать на ране, она не будет гнить и болеть. Того корня, что я тебе отдал, хватит надолго. А в будущем, если я тебе буду нужен, найдёшь меня. Адрес ведьма знает.
- Я всё помню, Миша. До встречи. - Улыбнулась она.
- Бережно перенёс каплю крови на ноже в центр пентаграммы. Зашептал заклятье.
«Пусть льется кровь девицы, пусть бежит ручейком чистым, покуда я, Михаил, буду в пути, ты, кровь девицы, все беды и несчастья от меня отвороти, от мест чужих отведи. Ключом золотым слова свои закрываю, да в бездну безвременья бросаю. Сокроет бездна ключ, где никому его уже не найти, слова мои не отговорить. Слово. Ключ. Замок. Язык.
Что произошло дальше, я не помню. Крик Ирины, сильный толчок в спину, я ещё успел подумать, что мне надо устоять в пентаграмме. И темнота. Затем пришла боль. Болело обожженное лицо. Ныла правая рука. Отчего-то сильно болела голова. И нестерпимо хотелось пить.
- Он живой! - Услышал я, чей-то странный голос. - Носилки сюда! - Резко запахло нашатырным спиртом. И я открыл глаза. Тут же зажмурился. Глаза ослепило ярким солнечным лучом. Уже так рассвело?
- А, где Ирина? - Просипел я. Совершенно не узнав своего, вернее Мишкиного голоса. - Что произошло?
- Он еще спрашивает, что произошло? - Опять прогудел приглушенный голос. - Такую девчонку сгубил. Эх, ты! Тебе с этим жить. Я бы на месте властей выселял вас к ядрёней фене. Хотите за периметр, валите! Чего зря помирать. Идиоты. - Я наконец-то нашел взглядом говорящего и обомлел. Рядом со мной, накрывая чье-то тело белой простынёй, копошилось нечто. От неожиданности я зажмурился, досчитал до десяти и опять открыл глаза. Нечто не ушло, а повернулось в мою сторону. Фу! Человек. Просто в комбинезоне, грязно - серой расцветки и в маске, закрывающей всё лицо. Поэтому и голос звучит немного странно. - Лечить тебя будут, — между тем ворчал он, — пороть вас надо, а не лечить. Такую красавицу сгубили. А ты вот теперь с этим живи!
- Прапорщик, — раздался такой же приглушённый голос, я скосил глаза. Ещё двое, в таких же комбинезонах и масках. В руках надувные носилки. - Ты опять свои нотации читаешь?! Отправлю я тебя в теплицы. Будешь с травой бороться и ворчать.
- Так я че, ни че я. Девка уж больна красивая была.
- Больная она. - Оборвал прапорщика пришедший. - А ну, взяли. И оп! - Сильные руки подхватили меня, перевалили в носилки. Раздался звук электрического моторчика. - И ещё на раз! - Носилки поставили на какую-то платформу. - Всё двинули. Этот один жив остался. Остальные трупы. Платформа подпрыгнула на ухабе, в голове произошел взрыв, и я опять потерял сознание.
Очнулся от монотонного писка над ухом. Открыл глаза, осмотрелся. Вероятно больничная палата. Серые стены от пола до потолка, серый потолок, под самым потолком узкое длинное окно. У кровати на столиках множество экранов. И только два из них светятся. Показывая какие-то графики с пробегающими, периодически, красными цифрами. Явно не тысяча девятьсот семьдесят девятый. Неимоверно зачесался нос. Поднял правую руку. Так, в пластиковый лангете. Левая, опаньки. Тонкие пальцы музыканта. Ухоженные ногти. Это рука не Мишки и уж тем более не моя. Час от часу не легче. Ладно, попробуем разобраться. Я опять закрыл глаза и погрузился во внутреннее созерцание. А созерцать было, что. Серый, да чего ж тут всё серое? Пятьдесят оттенков блин, выжженный берег реки, на берегу молодой парень с длинными волосами. На голове кольцо с красными камнями. На нём была серая рубаха, какую любят изображать художники, рисуя славян. По вороту рубахи красной нитью вышит орнамент. Бессмысленный. Что вспомнили, то и вложили в вышивку.
Мне показался знакомым изгиб реки. Затаив дыхание я обернулся. Лес. До боли знакомый лес! Вон за тем поворотом тропы, мой дом! Мой Лесной Хутор. Я дома? А почему выжженный берег. Был пожар? Нет! Не пожар. Я же в голове другого человека. И это его разум. А чего не сопротивляется мне? Я чужак! Что за пассивность?
- Ты чего такой квёлый? - Подошёл к парню на берегу. На меня глянули большие карие глаза, не проявив никакого интереса. - Эй! Тебя звать, как?
- Микаэль. - Безразлично проговорил парень.
- Мишка, значит. - Кивнул я своим мыслям.
- Хм. Это провокация? А, впрочем, мне всё рано. Скрываться я больше не буду. Надо же куда медицина шагнула. Врачи теперь у меня в мозгах сидеть будут? - Парень резко развернулся, встал и зло уставился на меня. - Передай своим! Даже если меня в цепи закуют, тысячи замков поставят, я сбегу. Туда! В лес! - А потом вдруг расплакался. - Отпустите меня. Зачем я вам. Я уже не буду работать. Вы же не допустите. Отпустите. Пусть меня лес убьёт, а не вы.
- Очень интересно, — почесал я затылок, — почему лес должен тебя убить?
- Ты кто? - Парень впервые посмотрел на меня заинтересованно. - Это проверка? А зачем? Вы и так уже всё знаете.
- Они может и знают. А я нет. - Я опять осмотрелся. - Там Лесной хутор? Под Энском?
- Лесной хутор, — повторил парень название, словно пробуя его на вкус.- Он так назывался? А город Энск.- Подтвердил Микаэль
- А почему ты сказал, назывался? - Боясь услышать правду, поинтересовался я.
- А я не знаю название. Мы и Ирмой нашли старое фото. Лес, речка. Трава зеленая. Деревья высокие. И там была бабочка. На фото. Живая. Она там была живая. - У парня загорелись глаза, когда он описывал фотографию.
- А сейчас чего? - Указал я на пепелище.
- А сейчас у меня выжжена душа. И так будет всегда. Я больше никогда не посмею мечтать о зелёном.
- Так. Всё интереснее и интереснее. Ну, во-первых, никогда не говори никогда. А во-вторых. Давай-ка, рассказывай мне всё по порядку. Что-то я совсем ничего не понимаю. Продолжение
