Присутствие Кайи не позволило Миле со всеми подробностями расспросить бабу Жолю, узнать про особенности купальского венка и про «жениховство» окаяныша.
Лёшку она, конечно, жалела и даже поклялась себе, что поможет ему. Но породниться с ним не желала.
Нужно было срочно избавляться от венка! Срочно исправлять ситуацию, пока это ещё возможно. И в этом ей помогут бабушкины знания и сила, которые та сохранила в деревянном конике.
Поэтому Мила решила как можно быстрее вернуться в дрыгву, чтобы принять то, от чего поначалу так упорно отказывалась.
Чтобы избавиться от настойчивой Кайи, Мила вслух пожаловалась на усталость и объявила, что отправляется спать.
Кайя попыталась увести её к себе, но Мила решительно отвергла её настойчивое приглашение, отговорившись сильной головной болью.
- Я тебе отвара сделаю, и всё сразу пройдёт! – Кайя не собиралась отставать.
- Спасибо. – отказалась Мила и страдальчески подвела глаза. - Я уже заглотила таблетку. Всё, что мне нужно сейчас, это тишина и сон.
Возразить было нечего, и Кайя недовольно поджала губы, велев Миле отоспаться хорошенько.
– Приду за тобой через пару часов. Нам еще Родиона разыскивать. Не забывай!
- Нам? – Мила взмахнула ресницами. – На меня не рассчитывай. Я с тобой в лес не пойду.
- Почему, Милуш?? – изумилась Кайя. - Что за бунт на корабле?
- Если бы не баба Жоля, то искать сейчас пришлось бы меня. Спасибо, я не хочу оказаться в такой ситуации снова.
- Но, Мила! Ты будешь не одна. Мы пойдём вдвоем!
- Мы уже ходили втроем... И вы меня благополучно потеряли. Какая из меня спасательница, Кайя? Я ведь ничего не помню. Ничего не умею. И на тебя положиться не могу, уж извини.
Кайя, не ожидавшая подобной отповеди, не сразу нашлась что возразить, а выражение, тенью промелькнувшее на её лице, было красноречивее всяких слов.
Баба Жоля, молча наблюдавшая за подругами, решила вмешаться и поддержала Милу.
- Ты разве сама не видишь, что Милушка едва на ногах держится. Какая из неё теперь помощница? Пусть отдохнет. А мы с тобой покумекаем, как помочь парню.
- Да вам тоже отдых требуется, баба Жолина. После такой насыщенной ночи. Я лучше позже зайду. Когда Мила будет в состоянии разговаривать.
С неодобрением оглядев подругу, Кайя ушла.
- Отдыхай, Милушка. – баба Жоля пошатываясь двинулась к дому. - Я тоже прилягу. Совсем силушки нету, уж прости. Хочешь, оставайся у меня, место найдётся.
- Я в тот дом пойду, где ночевала... – Мила не решилась беспокоить бабку вопросами, ей действительно требовался отдых.
Вернувшись в дом окаяныша, тоже собралась прилечь. Но сразу следом за ней в комнату ввалились печурник и хохлик.
- Холодник вот принесли от хозяйки. Спробуй, пока не угрелся. Только трохі соли подсыпь. Вы, людзі, любите с солью.
Печурник водрузил на стол небольшую кастрюльку, брякнул о столешницу ложкой и заозирался в поисках соли.
- Спасибо за заботу. Но мне что-то не хочется есть.
- Спробуй, каму кажу! (кому говорю. бел.) А то вецер унесеть. Сгонять что ли к бабе за солью?
- Я без соли поем, - успокоила домовика Мила. – Не волнуйся. И спасибо вам еще раз.
- Баба Жолина тебя накормить велела. Наше дело исполнять.
- Всё равно спасибо!
Мила неохотно взяла ложку и сняла крышку с кастрюльки. Под ней оказался холодный суп, напомнивший ей по виду окрошку. Поскольку тарелку никто не предложил, она зачерпнула ложкой совсем немного розовой жижицы и осторожно пригубила.
- Ты быдто лягуху спрабуеш. – фыркнуло рядом. – Не боись, не отрава.
Мила окрошку не любила, но этот суп ей неожиданно понравился. Ревностно следивший за ней печурник, сообщил, что он сделан на свекольном отваре и квасе.
- Тама бульба і яйка (картоха и яйцо). И лучок с зеленухой. Агуркі, радыска, буракі (Огурцы, редис, свекла).Усе закрашана смятанай (всё сдобрено сметаной). Ох... – хохолик смачно причмокнул и облизнулся. – Мабыць нам маленько оставишь?
- Конечно оставлю! Я много не съем... – Мила поспешно прожевала острую хрусткую редиску и пригласила. – Приступайте.
Повторять не потребовалось – домовики сунулись головами в кастрюлю и захрустели, зачавкали, едва не перевернув её.
А Мила присела на кровать и задумалась, как ей спровадить из дома непоседливых духов.
Она твёрдо решила вернуться в дрыгву, но не хотела, чтобы о том узнала даже баба Жоля. Пусть спокойно отдыхает, а она, Мила, и сама способна о себе позаботиться.
С супом расправились быстро, но этого оказалось мало. И печурник очень кстати вспомнил про вчерашние оладьи, которые бабка опустила в подпол.
- Няможна без спросу-то... – забормотал было хохлик, но приятель тут же развеял его сомнения, заявив, что если не они, то подполянник усё сожрёть в одно рыло. Этого допустить было никак нельзя, и домовики, даже не взглянув на Милу, шустро выкатились вон из дома.
К сожалению, воспользоваться удачным моментом Мила не успела – в приоткрытую дверь протиснулся крошечный сыч.
Мила сразу узнала каускаса, помощника Кайи.
Сычик пролетел по комнате и, приземлившись на подоконник, уставился на Милу круглыми жёлтыми глазами.
- Тебе чего? – поинтересовалась девушка, но домовик не ответил. Переступив лапками, он умастился поудобнее и замер, явно собираясь остаться.
Кайя прислала шпиона! – Мила не на шутку разозлилась. Это уже было за гранью! Кайя даже не пыталась скрыть, что следит за каждым её шагом!
- Уходи! Убирайся! – Мила швырнула в сыча подушкой, и он, слетев на пол, потопал в её сторону у.р.о.д.л.и.в.ы.м карлой. На тощем тельце болталась старая вязаная кофта, в когтистых лапках был зажат красный колпак, одна из голых ступней оказалась вывернута назад, розовую плешь на голове обрамляли пучки смахивающей на мох ржавой шерсти, в которых торчали сухие чёрные ягоды.
Мила завизжала от неожиданности и, потянув с ноги кроссовку, замахнулась на существо. Каускас в ответ гаденько захихикал да скользнул ужом под её кровать.
Смотреть, что он делает, Мила не стала – решительно улеглась и прикрыла глаза. Раз за ней настолько демонстративно следят, она отдохнёт здесь, в относительно нормальных условиях. А потом пойдет в бабе Жоле, и уже от неё отправится в дрыгву.
Лежать было неудобно – мешал и кололся венок. А еще Милу накрыло странное чувство, не позволяющее расслабиться – её будто толкало куда-то, побуждало немедленно встать и идти.
- Тягота. – поняла Мила. Отдать бы её Кайе или карлику Piktasу, да ведь не примут. Кроме того, Мила не представляла, как это сделать. Как нужно правильно отдавать. Она лишь надеялась, что после принятия бабушкиной силы всё разъяснится само собой. И тогда она сможет скинуть чужую ношу, и избавится от венка. Становится Лешкиной невестой совершенно не входило в её планы.
Она повозилась и снова села. Венок сдавливал голову, хотелось сорвать его и забросить подальше. Вдобавок заболела голова, а воздух в комнате сделался тягучим и липким. Он застыл словно плотный кисель, и у Милы не получалось как следует вдохнуть.
Пришлось тащиться во двор. Каускас выпорхнул следом и, сделав круг, полетел прочь. Это было странно, но Мила не успела подумать, отчего он так поступил - увидела у заборчика Янку.
Тётка стояла не двигаясь, и глаза у неё были совершенно безумные.
- Баба Саня велит, чтобы ты венок утопила! – невнятно проронила Янка. – Но ты его мне отдай. Он красивый. Я носить стану.
- Откуда ты знаешь про венок? – Мила невольно поднесла руки к голове.
Венок не увидели даже баба Жоля и Кайя. А это повернувшаяся, получается, видит?
- Да уж знаю, знаю... – скривилась Янка и повторила просительно. - Отдай его мне! Не слушай бабку.
- Какую бабку?
- Свою! Пусть, говорит, утопит венок, чтобы никому не достался!
- Кто говорит?
- Да бабка твоя! Она на дне говорит, а я наверху слышу. Я часто в дрыгву хожу, слушаю их. Они привыкли.
Казалось, что Янка несёт полный бред. Но увидела же она на голове у Милы венок! Интересно, баба Жоля знает про то, что она таскается в дрыгву и может слышать ушедших?
- Ты выдумала про бабушку Саню? – нарочито спокойно поинтересовалась Мила. – Признайся, что выдумала.
- Чего это выдумала? – обиженно засопела Янка. – Разговаривают они со мной. Вот как ты. Только я их не вижу, они там, внизу. Бабка Жолина не пускает подняться. А им хочется.
- Откуда бабушка знает про венок?
- Отдай его мне! Он красивый! А за то еще что-то скажу! Про дядьку, который был с вами.
- Ты видела Родиона? Где он? С ним всё в порядке?
- Ты видела Родиона? – передразнила её Янка и, схватив себя за щёки, потянула кожу вниз.
- Перестань кривляться. Отвечай, когда спрашивают! – разговор давался Миле всё труднее, боль в голове нарастала.
- Отдай венок! Отдай! Отдай! – снова завела чокнутая, и Мила едва сдержалась, чтобы не выполнить её просьбу.
Венок очень мешал, сжимался на голове тугим кольцом, и Мила была бы рада избавиться от него навсегда. Но не отдавать же венок этой простушке. Неизвестно, каких бед он может наделать.
Из неё получилась бы неплохая невеста для окаяныша. Они отлично подошли бы друг к другу, - неожиданная мысль возникла в голове, и Мила сочла её вполне здравой. Отдав Янке венок, она избавится от обязательств перед Лёшкой и одновременно осчастливит женихом эту ненормальную. Совсем не плохо! Понять бы только, почему бабушка велела венок утопить? Может, баба Жоля это объяснит?
- Отдай! – Янка просунула грязные пальцы сквозь штакетник, пытаясь дотянуться до Милы.
- Уговорила! – Мила быстро шагнула назад. – Только сперва расскажи мне про Родиона.
- А не обманешь? – Янка склонила голову в бок и мигнула по совиному.
- Не обману. Так что там Родион?
- А я почем знаю? – чумазая мордочка тётки скривилась. – Ничего не знаю. Ничего...
Наверное, лучше было бы отправить её к Кайе. Пусть выслушивает бессвязные речи и решает, как быть дальше. Но желание избавиться от венка было так велико, что Мила вздохнула поглубже и как можно мягче попросила:
– Ты хотела что-то рассказать мне про дядьку. Ты видела его в лесу?
- Передай внучке, пусть сторонится Родиона, - глухим изменившимся голосом выпалила Янка. - Он вроде ярчука, только человек.
- Вроде кого? – не расслышала Мила.
- Ярчука! Ярчука! Ярчука! – заверещала Янка и запрыгала на одной ноге. А потом будто споткнулась и встала, уставившись Миле за спину. Лицо её разом побелело, глаза сделались стеклянными, обе руки медленно потянулись к шее, и, вцепившись в неё клещом, Янка принялась себя душить.
