Обернувшись, Мила только и заметила быструю чёрную тень. Она растворилась в листве, даже не потревожив ветки. И сразу Янка перестала хрипеть – лишь дышала с протяжными всхлипами, утирая слезящиеся глаза.
Заметив, что Мила смотрит на неё, чудачка показала ей кукиш, а потом побрела прочь от заборчика, пошатываясь и тихо скуля.
Мила не успела спросить, кого заметила Янка? Было ясно, что она душила себя по чьему-то наущению. Только кому потребовалось поступать с ней настолько жестоко? И почему?
Возможно, Янка не должна была передать ей слова бабушки Сани? Но можно ли доверять сумасшедшей? Что, если эти слова просто выдумка? Плод Янкиной болезненной фантазии?
А, может, всё произошло из-за Родиона? Как Янка его назвала... кажется - ярчук?
"Он вроде ярчука"... кажется, она сказала что-то похожее...
Но кто такие эти ярчуки?
Возможно, помощники бабушки Сани точно знают про этих существ. Нужно будет не забыть их расспросить. И чем скорее это сделать – тем лучше.
Не оглядываясь больше на дом, Мила выскользнула из калитки и быстро пошла к лесу. Следовало поторопиться, ведь в любую минуту могла заявиться Кайя или бабы Жолины домовики.
Дом так и стоял пустым и тёмным. Ни хохлик Ыть, ни хатник Вось даже не подумали выполнить наказ Милы, не вернули на место вещи, не проветрили комнатушки, не навели хоть какое-то подобие порядка внутри.
Сами они обнаружились под липой – лениво бросались пустыми раковинками улиток в криво процарапанные на земле круги.
При появлении Милы оба подобрались и настороженно уставились на девушку. А когда она собралась войти в дом, резво метнулись вперёд, удерживая её на порожке.
- Отпустите меня! Вы в уме? Я за своим пришла. К себе домой, между прочим!
- Няможна! Няможна с вянком! Няможна с дадатком! – провыл чёрный котяра и пнул Милу лапой в красном сапожке. Он сделал это вроде бы легонечко, но от прострелившей боли Милу пробило на слёзы. Охнув, она отшатнулась от двери и неловко приземлилась на ступени.
- Хороши помощнички! Как только бабушка вас терпела? – Мила принялась массировать незаслуженно пострадавшую лодыжку.
- Молчи, бедоносица! Скинь дадаток, избавься от вянка! Только тогда передача тебе на пользу пойдёть! Не раньше!
- Какая передача?
- Хозяйкина сила. Дар, что годами копился. Только прежде отдай, что не твоё! Избавься от вянка! Скинь дадаток!
- Как передать? Кому? Может, вы заберёте?
- Чур нас! Чур нас! В пущу пойди. Поделись с проходящим.
- Как поделиться? Попросить, чтобы подержали? – неудачно съязвила Мила и снова потёрла ногу.
- Про то не скажем. Тебе лучше знать эту науку. Но избавиться нужно. Иначе дар во зло пойдёть.
- Венок я тоже не могу снять! А он очень мешает. Давит голову!
- Вянок только жаніх можа снять! Он надевал, ему и снять по силам.
- Окаяныш не сниметь. Чего ему от девки отказываться? Сама вянок приняла! Сама голову склонила!
- Я же не знала, что всё так серьёзно!
- Не знала она. А думать тебе кто запретил? В жизни всё серьёзно. Так-то.
- А если вянок в дрыгве утопить? – предложил хатник Вось и почухал лапу внутри сапожка.
- Как я его утоплю, если не могу снять?
- Ты головешку туды обмакни и дожидай – потянеть или не потянеть, - хохлик Ыть хихикнул и тут же виновато засопел.
- Прекрасный совет! Умный, а главное - действенный. – Мила подскочила со ступенек и захромала к разросшейся под окошком крапиве.
Поддавшись порыву, принялась выдирать колючие стебли прямо с корнями. Ей нужно было выплеснуть лавой поднявшуюся изнутри злость, выместить хоть на ком-то своё бессилие.
- В супчик пойдёть... – восторженно прочирикали позади. – Никак поліўку (похлёбку) затеяла?!
- Суп из крапивы? – изумилась Мила и тут же вспомнила, как когда-то в детстве бабушка готовила для неё похожий. Только крапива была молоденькая, с нежными и мягкими листочками.
- Поліўка! Поліўка! – заверещали оголодавшие домовые. – Хотим! Хотим!
Они пошептались о чём-то и, состроив умильные мордахи, подкатились к Миле с предложением помощи.
- Сама справлюсь, - буркнула девушка, рассматривая порядком засаднившие ладони. Она тоже ощутила голод, к тому же сильно захотела вспомнить давно позабытый вкус бабушкиного супа из детства.
- А что в добавок пойдёть? Для общего вкусу? – одноглазый котяра облизнулся в предвкушении.
- Ничего. Крапива да вода.
- Не-не-не! То ж баланда будя, а не поліўка. Вот погоди, мы быстро обернёмся.
Ыть и Вось порскнули по сторонам, а Мила уселась на ступенях и принялась обрывать листья со стеблей. Для супа подошли бы молоденькие и нежные, но выбирать не приходилось.
Она плохо представляла, каким должен быть рецепт подобного варева, но продолжала работать, словно кто-то незаметно направлял её.
Домовики обернулись мигом – Мила как раз оборвала последний листок.
Ыть притащил ведро воды и порядком затёртый чугунок. Вось брякнул на землю лукошко, в котором помещалось несколько яиц и три крупные картофелины.
- Откуда улов? – повеселела Мила. – Молодец, черныш! Хорошо расстарался.
- У тётки Раиски в доўг (долг) испросил, - независимо поддернув хвостом, сообщил Вось.
- Доўг? Брэша і ня чхне (брешет и не чихнет, бел.) – насмешливо фыркнул Ыть. – Скрал ён усе.
- А если и скрал? Для карысці (для пользы) ж делов!
Они было снова начали припираться, полностью перейдя на плохо понятный Миле язык, и она поспешила их прервать, выдав каждому по поручению.
Вося заставила заняться костром, Ытю велела почистить картошку. Сама тщательно промыла литья, а когда в котелке забурлила вода, обдала их разок кипятком и только потом опустила в будущий суп.
- Первой надо было бульбу бросать! – сунулся было с советами Ыть, но Мила его быстро заткнула, велев принести миску для яиц.
- Прав Ытя, - попытался поддержать товарища и Вось. Недовольно пыхтя, он следил, как листья закручиваются в кипятке, постепенно меняя цвет.
- Бульба ваша разварюха. А крапива состарилась. Ей полезно подольше повариться.
- Ну, табе лепши відаць (тебе виднее), - не стал спорить кот и вдруг хлопнул себя лапой между ушами. – Про смятану забыўся, стары пянёк! Вот я сейчас...
Он досадливо взмявкнул и пропал.
Мила покрошила в суп картошку, потом разболтала яйца в добытой Ытем плошке.
Подождав, пока картофель приготовится, влила в похлёбку взбитую яичную смесь, энергично помешивая варево.
- Соли просит, - Мила осторожно попробовала варево. – Есть у вас?
- У гаспадарыни была. А нам няможна! – Ыть нахохлился и засопел.
- Я бы себе отдельно присолила, в тарелке. Только вот нет соли... – Мила с сожалением вздохнула.
- Дак принесу! Усё принесу! Шчас усё будеть!
Ыть быстро шмыгнул за липу, и тотчас вернулся, волоча по траве приличных размеров сундучок. Казалось, что тот сделан из картона, а не из дерева, настолько легко и быстро домовик справлялся с ним. Приоткрыв крышку, стал вываливать на землю содержимое - появились тарелки, ложки, баночка с солью, красивая солонка...
Вось вернулся, когда Мила разлила похлёбку по тарелкам. Выбрав в качестве стола широкий пень, она застелила его салфеткой, добытой из недр сундука, разложила ложки, поставила и расписанную цветами солонку.
Плюхнув себе приличную порцию сметаны, кот с жадностью набросился на суп. Рядом шумно прихлёбывал Ыть, бормоча про то, что давно не едал такой вкуснотищи. Мила попробовала с опаской, но похлёбка неожиданно оказалась вкусной. Так они и ели – в молчании наслаждаясь горячим варевом.
Уже потом, когда домовые мыли в ведре тарелки, Мила спросила у них про ярчука.
- Вораги это! Наши вораги! – сразу всполошились домовые. – Глазищи – во! Зубищи – воооо! Перекусять папалам и усё!
- Паганыя сабакі. – передёрнулся Вось. - За ведьмами охотятся. В наших краях давно про них не слышно. Только ты и вспомнила. Почему?
- А если речь не о собаке, а о человеке?
- Обходи его стороной, он – зло!
Мила собралась задать новый вопрос, но отвлеклась на нахлынувшее внезапно воспоминание.
Был ясный летний день. Она шла за бабушкой по глухой и заросшей тропинке среди пущи и слушала одну из волшебных историй про шестилапого пса.
Рождается он из девятого колена. Восемь приплодов до того безжалостно у.б.и.в.а.ю.т, оставляя из каждого только по одной с.у.к.е. От них идет род до девятой. Пес от девятой с.у.к.и и есть ярчук.
Мила возмущалась, негодовала, что из-за одного ярчука у.н.и.ч.т.о.ж.а.ю.т столько невинных щенят.
- Ярчук необычный пёс. Он видит скрытое. Охотится на ведьм. Его всякая злая сила боится.
- А как он различает – добрая сила или злая? – беспокоилась маленькая Мила.
- Он различает. Может понять – чернота внутри знающего или свет. Редко рождаются ярчуки. Берегут их пуще глаза, ведь ведьмы стремятся уничтожить щенка, пока он мал.
- Как берегут, ба? Под кроватью прячут?
- Нет, милая, - смеялась бабушка. – В дом-то хитрой ведьме пролезть не проблема. Щенка сажают в специально вырытую яму. Её накрывают осиновой бороной с девятью кольями. Один кол заливают воском. Из-за этого ведьма не может пересчитать колья и не в состоянии добраться до щенка. А уж когда он вырастет - ему никто не будет страшен. Ярчук распознает и разорвет любую злую колдунью.
- А если он ошибётся? – пугалась Мила за судьбу бабушки. – Если перепутает злую колдунью с доброй?
- Ярчук никогда не ошибается. Его ведёт чутьё. А вот люди... люди могут и ошибиться...
- Какие люди? – удивлялась Мила.
- Принявшие особую миссию. Возомнившие себя кем-то вроде ярчуков. Только зачастую неспособные вычислить настоящее зло. Опасайся таких людей, внучка. Они зло!..
- Ён зло! Зло! – Мила очнулась от голоса Ытя. - Адкуль только взялся? Хто такой??
Вось промяукал что-то непонятное, Ыть возразил приятелю и, придя в неописуемое волнение, домовики побросали тарелки, заспорили о чём-то, перекрикивая друг друга, совершенно позабыв про Милу.
И она решила воспользоваться их перепалкой да незаметно проскользнула в дом, чтобы забрать деревянного коника.
Мила хорошо помнила, где видела игрушку в пошлый раз, коник лежал рядом с кроватью возле вынутой половицы. И вот теперь там никого не оказалось. Игрушка с бабушкиным даром пропала.