Все части детектива здесь
В допросную внезапно входит шеф.
– Маргарита Николаевна! – он повышает голос – что здесь происходит?
Отпускаю лацканы пиджака мужчины, провожу по ним нежно руками и говорю:
– Ничего страшного, Евгений Романович, мы с Тимуром Андреевичем так прощаемся.
Беломазов уходит, а в допросную влетает Роб.
Часть 8
– Собирайте все там аккуратно – говорю я им с досадой в голосе – ничего не оставьте. Также возьмите пробы земли – по ним Роб определит, сколько времени там пролежало тело. Где нашли и каким образом?
– Да вот, Маргарита Николаевна, на Левом берегу обнаружили, между дачными поселками Мостовой и Дорожный. Расстояние между ними приличное. А обнаружил мужчина, который пришел на рыбалку. Дело в том, что совсем недавно он выкупил из кинологической службы пса, которого вот-вот хотели «отправить на пенсию»...
– Что это значит? – настораживаюсь я. Животных люблю, поэтому подобные фразы по отношению к ним меня напрягают.
– Да нет, Маргарита Николаевна, их либо сотрудники, кто хочет, себе забирают, либо в питомник отправляют. Тут забрать было некому, и мужчина этот предложил его купить. Продали собаку, а она умная, натасканная овчарка. Пока он там в реке по колено стоял, она унюхала, видимо, и стала рыть. Рыла долго, а тут подошел ее хозяин, ну, и заинтересовался, чего она там обнаружила, смеется, говорит, думал, клад нарыла. Ну, и стал дальше копать. И вот... выкопал. Трогать ничего не стал, сразу нам позвонил.
– Все понятно. Спасибо, ребят. Сразу тело и улики к нам в морг и лабораторию. Хотя нет, все в морг везите – у Дани сейчас завал, а у Роба свободно, пусть он со всем этим разбирается.
– Что там? – поворачивается ко мне оперативник, когда я заканчиваю разговор.
– Тело обнаружили. С останками школьной формы, белыми бантами, и остальными атрибутами.
– Слушайте, а может, этот маньяк кого-то из тех девушек первой убил, а уже потом Карину Дроздову?
– Не знаю даже, что и думать. Возможно, это и так, но тогда это нарушает всю выстроенную нами картинку. Ладно, едем в комитет. Слава богу, все ДНК родственников, кроме бабушки Анфисы Орлянской, у нас собраны, и мы сможем определить, не является ли девушка одной из тех, о ком мы думаем.
– А как быть с Анфисой Орлянской?
– Ну, ее в отличие от остальных девушек искали, как положено. Правда, тоже не нашли. Но в деле фигурируют ее личные предметы – зубная щетка, что ли. Попробуем запросить архив, если не было очередного уничтожения по истекшим срокам, то может, нам повезет. Поэтому сейчас я сделаю запрос – а ты езжай, если вдруг обнаружится, что ее личные предметы еще в архиве.
– Хорошо, Маргарита Николаевна.
В комитете я сразу звоню туда, откуда можно доставить зубную щетку Анфисы. С облегчением получаю ответ, что предметы еще лежат, видимо, сотрудникам лень или некогда заниматься списанием и уничтожением. Тут же отправляю к ним опера с постановлением.
Сама уже готова взяться за что угодно, но сначала у меня есть кое-какое важное дело. Звоню своей знакомой из опеки – мы с ними довольно часто сотрудничаем, так что за столь долгое время связи уже, как говорится, наработаны.
– Марина, привет, это Жданова. Слушай, у меня к тебе дело. Ты можешь проверить, не стоит ли у вас «на карандаше» семья Звягинцевых, адрес...
– Сейчас проверю, Маргариточка, пару минут – эта Марина всегда довольно приветлива и улыбчива.
Всегда спросит, как дела и что у нас нового. Но сейчас я слышу, как она усердно стучит по клавишам, стараясь найти информацию.
– Марго, у них была проверка один раз, но ничего такого не обнаружили – работает там, правда, только отец, ну, и пособия получают.
– Слушай, Марин, а нельзя там устроить повторную проверку?
И я подробно рассказываю сотруднице о разговоре с матерью Василисы.
– Да ты что! – ахает та в трубку – да уж! Ну, и мамаша!
– Вот-вот, а Звягинцев вообще там права голоса не имеет, только жене поддакивает сидит. Нет, ты представляешь, какой ужас! Им, видимо, чем быстрее очередной ребенок из дома потеряется – тем лучше!
– Слушай – говорит она – я подумаю, что можно сделать! Если все так, как ты говоришь, – а в твоих словах я не сомневаюсь – то эта Звягинцева больная на всю головушку!
– Спасибо, Мариш!
– Да не за что, Маргарита. Слушай, я тебе позвоню, как все сделаем.
– Да, буду признательна.
Так, ждать каких-либо результатов от Роба не стоит – слишком рано, да и тело, скорее всего, еще не привезли – пока там все соберут. Время нещадно приближается к вечеру, а вопросов становится только больше.
Вбегает Даня, быстро, не спрашивая моего разрешения, садится за компьютер Клима, включает его и говорит:
– Марго, я отыскал родителей нашей жертвы – Карины Дроздовой. С большим трудом нашел их – отца, мать и бабушку. Все проживают в М-ве. Вернее, двое проживали – мать и бабушка скончались с небольшим перерывом пять лет назад. Мать – Елена Дроздова, пятьдесят лет, умерла от алкогольного отравления метиловым спиртом. Замужем не была, детей не имела, пила очень много и часто практически на протяжении всей жизни. Работала то там, то сям, увольняли чаще всего за прогулы и пьянку, прекрываясь заявлением на увольнение по собственному желанию.
– А при каких обстоятельствах отравилась?
– Да кто там выяснять будет? На столе бутылка с этой дрянью, одна рюмка. Ну, вот и сделали вывод, что ничего такого криминального в этом нет. Мать ее, Валентина Дроздова, умерла за несколько месяцев до ее смерти в результате обширного инфаркта. Всю жизнь с дочерью мучилась – сама не пила, пыталась Елену лечить разными методами. Хватало ненадолго – проходило, самое большее, пару месяцев, и все начиналось сначала.
– Даня, это кара божья. За то, что ребенка бросили...
– Марго, ты вроде не суеверна.
– Но я верю в бумеранг. Ладно, дальше, кто ее отец?
– Отец – Беломазов Тимур Андреевич, бизнесмен, владеет небольшой сетью хозяйственных магазинов. Ему семьдесят лет...
– Подожди... Получается, он старше матери Карины на двадцать лет?
– Все верно. Сначала я через роддома нашел мать Карины, потом – его. Ну, сама понимаешь, каких трудов это стоило. Конечно, он будет отрицать, возможно, но ведь есть чудо науки – экспертиза ДНК.
– Он женат? Семья?
– Да, живет с женой, дети взрослые, живут отдельно.
– Даня, нужно доставить его сюда. Отправь туда оперов с постановлением о задержании, я выпишу. Пусть, если надо, обратятся там за помощью к коллегам на предмет группы захвата, если нужно будет, шеф свяжется с их начальством.
– Все сделаю, Маргарита, думаю, прямо сейчас и отправим группу.
– Да, скорее всего, привезут они его уже завтра.
Думаю, можно идти к Робу хотя бы за какой-то информацией. Роб что-то сосредоточенно печатает на компьютере. Собранные кости лежат на каталке, аккуратно сложенные по форме тела человека. На черепе видно пряди светлых грязных волос. Вернее, когда-то они были светлыми. Пустые глазницы бессмысленно устремлены туда, где сидит Роб, словно беззвучно молят его о том, чтобы он нашел того, кто это сделал. Картина кажется мне настолько жуткой, что я невольно отшатываюсь, хотя за столько лет работы я перевидала массу тел, да еще и не таких. Дело в том, что оскал рта скелета напоминает мне мой сон, который снится мне вот уже на протяжении полугода. С девочкой-школьницей без лица, но с ярко накрашенными улыбающимися губами.
– Марго, я еще не закончил – говорит мне Роб – но кое-что сказать могу...
– Роб, один вопрос – эта жертва из этой четверки наших жертв?
– Нет, Маргарита. Анфиса, Наталья и Василиса не имеют отношения к этим останкам. Здесь сходство только в том, что этой жертве на момент смерти было тоже пятнадцать лет. А также в том, что на ней школьная форма и остальная атрибутика практически тех же фабрик, что и на Карине Дроздовой.
– Значит, все-таки, это наша «клиентка». Сходств для этого вполне достаточно. Роб, есть что-то еще?
– Да, согласно исследованному почвогрунту и телу покойной, можно сказать, что захоронение произошло примерно в одна тысяча девятьсот восемьдесят пятом году.
– Значит, предположительно, эта жертва родилась в тысяча девятьсот семидесятом году?
– Все верно. На затылке жертвы я обнаружил след от удара тяжелым тупым предметом, в результате чего произошел перелом четвертого нижнешейного позвонка. Жертва умерла в течение нескольких минут после удара. Пока это все, Марго. Одежду и останки, внутренние ткани костей я еще не исследовал, надеюсь, они дадут нам больше информации.
– Спасибо, Роб, буду ждать от тебя еще инфы. Она так нужна сейчас, учитывая, что мы абсолютно не знаем, куда, в какую сторону двигаться.
Решаю, что поскольку рабочий день закончен, самое лучшее сейчас – это поехать домой. Утро вечера мудренее, может быть, за ночь родятся еще какие-то идеи в голове.
Ночь я провожу беспокойно. Мне совсем не спится. Перемалываю в голове все то, что мы узнали за эти дни, что ищем этого преступника. А ничего, по сути, стоящего, мы и не узнали. Я вообще сомневаюсь, что разговор с отцом Карины завтра что-то даст мне. Но у меня, в принципе, есть, чем его припереть к стене. В таком солидном возрасте ему явно не нужны ссоры с женой и детьми. Разве что... Разве что только его жена знает обо всем. Тогда все будет намного хуже.
Иногда передо мной встает череп неизвестного мне тела, лежащего у нас в морге. И как Роб может быть спокойным в такой обстановке? Как-то раз у нас в морге лежало двадцать тел разом. Это было после одной из перестрелок. Мы тогда сами удивились, что такое до сих пор может быть, ведь все перестрелки и разборки между группировками остались в девяностых. Оказалось, нет... И Роб спокойно сидел в морге, окруженный этими телами. Правда, для помощи ему были выделены стажеры, но и тем не менее... Помню, как-то раз он сказал мне то, что я и без него хорошо знала – что бояться надо живых, а не мертвых. И все равно жутко. Думая об этом я ворочаюсь, и чтобы отвлечься, в тусклом свете ночника смотрю на спокойное лицо спящего рядом мужа.
Утро начинается с того, что мне звонит Владлен Аристархович, мой любимый педагог по психологии.
– Маргарита Николаевна! – бодро говорит он в трубку – я тебя не отвлекаю?
– Ну, что вы? Я всегда рада вас слышать, вы же знаете!
– Что же – приятно слышать это, Марго! Нам, старикам, много не надо – частичка внимания, и мы на седьмом небе от счастья – он смеется – но собственно, я вот по какому делу, Маргарита. Скажи, детка, вы уже раскрыли то дело, с которым ты приходила ко мне?
Вздыхаю разочарованно.
– Нет. Наоборот, появилось еще больше вопросов, и новое тело.
Кратко рассказываю ему о найденном трупе. Он внимательно слушает, а потом заявляет:
– Знаешь, Марго, я тут подумал хорошенько... Пожалуй, возраст преступника можно увеличить. Скорее всего, у него была достаточно бурная молодость, из-за этого в дальнейшем пострадала потенция. Либо наоборот – судя по найденной жертве, все застопорилось, и он не получал удовольствия от обычного секса, в результате этого в дальнейшем развилась импотенция. Если жертва примерно семидесятого года рождения – а он выбирает девушек молодых, то он, значит, года шестидесятого, то есть ему шестьдесят – шестьдесят пять лет.
– Спасибо вам за помощь, Владлен Аристархович!
– Не за что! Если понадобится консультация – обязательно обращайся!
Мы очень тепло прощаемся, я сажусь в машину и еду на работу. Скоро должны привезти Беломазова. Роб по телефону сообщает, что пока еще не все готово, и как только он что-то обнаружит – обязательно позвонит или придет сам. В ожидании Тимура Андреевича сажусь за отчеты. Но сначала звоню Дане.
– Даня, я понимаю, что у тебя работы вагон и маленькая тележка, но ты сделаешь это быстрее Роба. Прошу тебя...
– Подожди, я знаю. Ты хочешь попросить меня пройтись по базам исчезнувших девушек за тысяча девятьсот восемьдесят пятый год? На предмет нашей исчезнувшей, которая лежит в морге?
– Ты угадал.
– Я как раз этим занимаюсь. Сам забрал это у Роба. Ему там сейчас сложнее с этим телом и одеждой. Останки эти даже останками сложно назвать. Уж не знаю, удастся ли ему хоть что-то вытащить из всего этого.
– Будем надеяться. Но тебе спасибо огромное – ты чудо!
– Да ладно. На том свете угольками зачтется – мрачно шутит он.
Наконец, сотрудники привозят Беломазова. Это высокий, седой и очень еще симпатичный мужчина. Про таких говорят – холеный. Ухоженный, руки белые и чистые, совсем не натруженные. Впрочем, где ему натружаться-то? Небось всю жизнь просидел в кресле директора.
– Здравствуйте, Тимур Андреевич – говорю я.
– И вам не хворать – спокойно, степенно и размеренно говорит он – а можно узнать – зачем я здесь?
– Конечно, можно. Но сначала вынуждена вас предупредить – сейчас наука пошла далеко вперед, выяснить можно все, что угодно, а потому не советую вам врать.
– А мне скрывать нечего! – пафосно заявляет он – моя жизнь у всех на ладони, я человек честный, прямой, открытый.
– Вот сейчас и проверим! – с ухмылкой заявляю я – скажите, вам знакома эта женщина?
Я поворачиваю к нему ноутбук с фото молодой Елены Дроздовой.
– Понятия не имею! – спокойно заявляет он, видимо, рассчитывая на то, что у нас есть только сухие, ничем не подтвержденные факты относительно их связи.
– Ну, что же. Тогда пойдем другим путем. Вам знакома эта девушка?
Показываю ему фото пятнадцатилетней Карины Дроздовой. Девушка очень похожа на него, потому я очень надеюсь на то, что он не будет отрицать очевидное.
– Нет! – чеканит он – что вы мне тут мозги выносите! Суете фото неизвестно кого!
Кажется, сдержанность его покидает.
– Ну, что же, Беломазов, тогда поступим так – сейчас возьмем у вас слюну на предмет ДНК, а потом сделаем анализ совместимости по родственному признаку с этой – я тыкаю в экран – девушкой. И знаете, я нисколько не сомневаюсь, что ваше родство будет подтверждено, ведь именно вы являетесь отцом Карины Дроздовой. Кстати, Тимур Андреевич, а имеет ли ваша жена представление о вашей связи с Еленой Дроздовой?
– Не трогайте мою жену! Она пожилой человек! Вы не имеете права!
– Тогда рассказывайте все, Беломазов! И не врите мне – вы этого делать не умеете!
– Ладно – говорит он – я все расскажу. Только не говорите моей жене! Представляете, что в нашем возрасте значит развод? А она принципиально не захочет оставаться со мной после такого!
– Беломазов, я ничего не скажу. Начинайте уже!
– Я познакомился с Еленой, когда мне было уже под сорок лет. Она была такая юная, такая... неземная. Моей жене тогда было сорок четыре – она старше меня... И конечно, она уже не могла так...вести ту половую жизнь, которую мне хотелось бы... Я начал встречаться с Еленой на условиях, что она не станет настаивать на браке со мной, разводе с женой и не будет беременеть от меня. Я строго следил за тем, чтобы... этого не произошло, но что-то когда-то упустил. В итоге она и ее мать стали требовать, чтобы я женился на ней. Они грозили, что расскажут все моей жене. Я вынужден был напугать их тем, что если это произойдет, я отправлю к ним своих людей, которые убьют их, а тела спрячут так, что никто никогда не найдет. Да и искать их было некому – единственная сумасшедшая бабка жила здесь, в вашем городе. Эти две шантажистки притихли. Я дал денег и приказал Елене сделать аборт, пока не поздно, но она куда-то истратила их, а от меня скрыла, что сохранила ребенка. В итоге она родила девочку. Я приезжал иногда навещать их, давал денег, но между нами уже ничего не было. Я все время жил в страхе, что Елена действительно обо всем расскажет жене. Ребенок меня не интересовал, мне было важно откупиться от двух этих ненормальных хоть какой-то суммой в месяц.
– Вы знаете, по какой причине мать Елены отправила внучку к прабабке?
– Елена стала выпивать. Совсем не занималась дочерью. А Валентина работала, ребенок был предоставлен сам себе. Тогда Валентина психанула и увезла ее к прабабке.
– И у вас, Беломазов, все это время совсем не болело сердце за свою дочь? Как она, где она? Когда вы последний раз виделись с Еленой?
– Очень давно. Но я знаю, что у нее умерла мать – она звонила мне, ревела и просила денег на похороны. У нее была банковская карточка – я перевел ей туда энную сумму. Но сам на похороны не ездил. Я вообще перестал ездить и давать деньги тогда, когда узнал, что Карину отправили к прабабке. Видимо, Валентина приняла такое решение и одобрила то, что я не помогал в дальнейшем, потому что Елена все пропивала и ребенку ничего не доставалось.
– Вы, Беломазов, могли бы переводить деньги прабабке своей дочери, если бы желали. Вы и представления не имеете, в каких ужасных условиях жила ваша дочь!
– Я не просил рожать ее! Мне она была не нужна! У нас с женой есть дети! Почему мать ребенка решила сохранить ее без моего на то согласия?! Это решение должно быть обоюдо согласованным у обоих! Я и так помогал, сколько мог!
– Елена тоже умерла пять лет назад.
– Вот как? Я не знал.
– Она отравилась метанолом.
– Это было предсказуемо. Она пила, как лошадь.
– Я надеюсь, Беломазов, вы не приложили к этому руку?
Он усмехается.
– Если бы я хотел это сделать, поверьте, я сделал бы это давно, да так, что никто и концов бы не сыскал. Но я сейчас готов помочь своей дочери. Где она?
– Вы бесконечно «щедры», Беломазов. Только вынуждена вас разочаровать – вашей дочери тоже больше нет на свете. Она пятнадцать лет провела в заточении, а потом похититель ее убил. И вот тут возникает самый главный вопрос, Беломазов – а не вы ли тот самый похититель?
– Что? – он вырастает над столом и надо мной, как гигант, в гневе сжимает кулаки. Я, между тем, остаюсь спокойной – вы в своем уме? Зачем мне нужно было бы похищать свою дочь и держать ее где-то пятнадцать лет, а потом убить? Слушайте, я ведь не ошибусь, если спрошу – Карина была изнасилована?
– И бита. Но вы могли таким образом попробовать подавить ее волю, отдать ее для этого «своим людям».
– И зачем бы я это сделал?
– Несомненно потому, что девушка могла бы претендовать на ваше наследство. Она нашла вас, потребовала денег и завещание на себя, а взамен обещала, что ничего не расскажет вашей семье.
– Вы... Вы действительно сошли с ума...
В этот момент звонит Даня.
– Марго, я выяснил то, что ты хотела. У Беломазова и его семьи, а также тех, кто у него работал никогда не было белых Тойот. Кроме того, ни Беломазов, ни кто-либо другой из его окружения никогда не обращался к врачам с жалобами на импотенцию. У него есть недвижимость, но только в М-ве и в основном это квартиры. В доме они живут с женой, так что вряд ли он прятал там Карину и остальных.
– Спасибо, Даня, я тебя поняла.
Кладу трубку, смотрю на Беломазова, который сидит с опущенной головой. Потом молча подписываю ему пропуск.
– Последний вопрос, Беломазов. Вы видели когда-нибудь свою дочь? Она хотела найти вас.
– Нет – говорит он, в голосе его скользит разочарование и сожаление.
– Идите. Вот ваш пропуск. Смерть вашей дочери – на вашей совести. Но вряд ли это является важным для вас. Впрочем, как и разрушенная жизнь Елены Дроздовой. Все могло бы быть иначе, вам стоило только сделать все по-другому. Но вы пожелали поступить, как последнее дерьмо, Беломазов. Идите, а то в допросной вонь стоит от вас.
– Я буду жаловаться... – начинает он.
Встаю и резко хватаю его за грудки.
– Да жалуйся куда угодно, свинья! Зато очень скоро после этого твоя жена и дети узнают, с каким подонком они жили всю жизнь.
В допросную внезапно входит шеф.
– Маргарита Николаевна! – он повышает голос – что здесь происходит?
Отпускаю лацканы пиджака мужчины, провожу по ним нежно руками и говорю:
– Ничего страшного, Евгений Романович, мы с Тимуром Андреевичем так прощаемся.
Беломазов уходит, а в допросную влетает Роб.
– Марго! Шеф! У меня для вас интересное сообщение. Наша последняя жертва перед смертью имела половой контакт – об этом говорят следы на одежде. Да, она истлела, но кое-что вытянуть оттуда мне удалось. Причем это не следы спермы, а следы женского секрета.
– И это сенсация? – спрашиваю я у Роба.
– Да нет, это-то как раз не сенсация. Сенсация то, что у жертвы... было нехорошее заболевание!
Продолжение здесь
Спасибо за то, что Вы рядом со мной и моими героями! Остаюсь всегда Ваша. Муза на Парнасе.