— И кто это решил?
— А что тут решать? Достаточно посмотреть на тебя сейчас, — бросает притворно-хитрый взгляд на меня через плечо, снова отворачивается, — Вон стоишь. Жмешься. Ты же боишься меня, признай.
— Я не...
— ПРИЗНАЙ!
— Когда ты в таком состоянии?! ДА! Себя видел?!
Усмехается.
— А что нам делать, если это мое обычное состояние? Что если я все это время просто притворялся, а?
— Это неправда...
— Правда...хочешь правды? Давай ей в глаза посмотрим наконец, окей?
— Я не против.
Еще одна насмешка.
— Она не против...
Я ее игнорирую, покрепче сцепляя руки на груди.
— Какая же это будет правда, м?
— Что с нас хватит уже разговоров.
Молчу.
— Думаю, ты с этим тоже согласна. Это тупик.
— Адам…
— Нет, я серьезно! — бросает на меня еще один взгляд пьяных глаз, только без притворства, скорее полного печали, — Любовь…шутка ли? С чего я решил, что могу на нее рассчитывать?
В носу начинает колоть. Я не знаю, что ему ответить — смотрю и молча сжимаю себя руками, пока слезы копятся в глазах.
— Не плачь, Лиза. Хватит уже слез, — глухо шепчет, потом откашливается и давит еще один смешок, — Нас обоих они изрядно заебали, не находишь?
— Адам…
Но он не слышит, да и я не нахожусь с ответом. Слова просто теряются. Все слова, кроме его имени…
Он встает. Чуть не падает, и я снова шагаю к нему непроизвольно, потому что так отчаянно хочу помочь…но в меня летит предупреждающий взгляд и жест ладони.
— Не подходи! — рычит — замираю.
Выравнивается. Вздыхает. И поворачивается ко мне лицом, а на нем не одной эмоции — стена.
— Ты правильно сделала, что ушла от меня, — говорит сухо, ровно, — Вот и держись этой позиции. Не возвращайся больше. Мы развелись, и это не твой дом. Ты была во всем права.
— Адам, я…
— Хватит. Блядь, хватит уже, — отступает назад, — Я заебался объяснять. Ты не слышишь. Но хочешь? Окей. Я признаю! Да, я тебе изменял. Сколько раз? Хуй его знает. Я потерял счет. Их было слишком много. Ты спрашивала почему? Потому что это моя суть. Я — мажор и ублюдок, а любовь? Это тоже моя блажь. Мне было интересно, но мне не понравилось. У нее слишком высокая цена, Ли-за. Я не могу ее больше оплачивать, да и мог ли когда-то? Сомневаюсь.
Открываю рот, чтобы сказать…что? Не знаю. А он не хочет слушать — делает еще один шаг и кивает на дверь.
— Уебывай из моего дома. Тебе здесь больше не рады. Живи свою жизнь правильно. Хорошо. Встреть мужчину, который тебя достоин. Того, кто будет тебя беречь и никогда тебе не изменит. Я — не тот мужчина. Я никогда не смогу дать тебе обещание, которое ты так хочешь от меня услышать. Просто не знаю как, понимаешь? Я не умею по-другому. Выбирая между тобой и остальными, я выбираю остальных. Так ты будешь цела. А я больше не буду эгоистичной мразью, которая думает, что у него еще есть шанс…
— Адам, что ты несешь? — еле слышно шепчу, делаю к нему шаг, а слезы катятся из глаз.
Срываются. Разбиваются, как я…
— Остановись…
— Это я и делаю. Останавливаю, Лиза. Тебя.
— Но…
— Уходи и никогда больше не возвращайся. Я тоже больше не приближусь. Клянусь.
— Адам…
— Уебывай! — повышает голос, и я вздрагиваю, теряя его во тьме, — Просто, блядь, уходи.
Шепот растворяется в глухом доме. Свет гаснет. Шаги отдаляют его от меня…
Такое ощущение, что сейчас был пройден какой-то рубеж, после которого уже ничего не будет так, как было «до»…
«Не отрекаются любя»
Лиза
Я все еще завидую вам. Женщинам, которые могут легко взять и уйти от мужчины, даже если они любят. Потому что я не могу. Это выше моих сил. Сейчас включительно.
Все, на что меня хватило — отъехать к пункту охраны, набрать номер телефона и после разговора покинуть салон, где вдруг стало слишком душно.
Меня тошнит.
Держась за шершавую будку, меня так сильно тошнит и потряхивает, что я не разгибаюсь вообще. Снова и снова выворачивает. Ваха дает воду — я ее пью и все по новой.
Этот ребенок меня доконает…
Сначала его тупой папаша, а потом он. Или это сговор?
Злюсь. На губах ощущаю соленый привкус собственных слез и огня, который пылает в глубине моего сердца, потому что…блядь, если не он, я распадусь на части от ужаса и паники.
За него.
Что-то в его глазах…так сильно меня напугало. Слова? Я не обратила на них внимания, в них ведь нет…боже! В них ничего не было! Глупая попытка меня оттолкнуть и не грамма правды: он сдался. Вот что я услышала на самом деле. И нет, не в борьбе за мое сердце — он сдался в борьбе за себя, а это гораздо страшнее…
— Лиза, с вами все…в порядке? — слышу тихий голос Вахи, когда перестаю выплевывать на траву собственные легкие.
Мотаю головой. Отвечаю хрипло.
— Нет…
— Может быть, скорую?
— Не надо
— Тогда…
Поднимаю резко глаза.
— Я не узнавала о том, на что ты намекнул.
Поджимает губы и уводит глаза в сторону. Это меня бесит куда сильнее вдруг! Чем все остальное…чем я сама. Почему не узнала? Боялась? Да, наверно, так. Но теперь у меня уже нет пути назад.
На самом деле, его нет с тех самых пор, когда я впервые увидела этого мужчину, но сейчас я готова признать.
Я не брошу его никогда. Я не оставлю его. Ни. За. Что. Блядь! Считайте меня кем угодно, мне настолько плевать, что даже не буду тратить время и придумывать метафоры — они того не стоят. Ничего не стоит. Только тот, кто любил — поймет.
Не отрекаются любя.
Еще Алла Борисовна говорила — нет, не отрекаются. Я с ней согласна. Это просто невозможно — бросить его сейчас невозможно. Когда я нужна ему как, наверно, никогда раньше…
— Не отворачивайся от меня! — рычу, — Я хочу знать! Сейчас! Говори!
Ваха бросает на меня взгляд и снова уводит его в сторону.
— Я не могу.
— Не можешь, значит?! — делаю на него шаг, выбивая из рук бутылку с водой, — Не можешь?! Ты видел в каком он состоянии, блядь?!
Коротко кивает, и я щурюсь.
— И?! Тебя ничего не смущает?!
Ваха глубоко вдыхает, потом поворачивается на меня. Брови кустистые хмурит. Сейчас его синяк выглядит еще больше, чем при том скудном свете фонаря — мда…приложил он его знатно, конечно…
— Я не могу, — цедит, — У меня связаны руки.
Что-что, прости?! Пару раз хлопаю глазами, голову вперед подаю, будто если ближе буду, то смысл его слов дойдет до меня лучше. А то как же!
Поясняет.
— Все сотрудники подписывают договор, Елизавета Андреевна. О неразглашении. Мой имеет особые условия…
Блядь! Ты серьезно?! Какого черта?!
Хватаю его за грудки и ору:
— Какой на хер договор?! Ты охренел?! О чем ты думаешь?! О бабках?! Да?! Я сама оплачу твой штраф, если это принципиально и…
— Что здесь происходит?!
Голос гремит, прерывая зачатки моей истерики. Точнее, перенаправляя их.
Резко поворачиваю голову — Сай стоит скалой, хмурится. Взгляд тяжелый, даже злой. И ноздри еще дует, как дракон…
Прекрасно.
Отпускаю Ваху и злобно усмехаюсь.
— Наконец-то. Ты не сильно торопился.
Лицо Сая становится еще жестче. Конечно, я догадывалась, что мои пируэты в восторг приводят только Адама. Наверно, остальная часть его семьи считает, что я поступаю неправильно; что не имею на это никаких прав! Что я перегибаю. Знаете? Унижаю сильного мира сего. Отнимаю его авторитет.
Пошли вы все! Очень хочется заорать, но я не ору. В целом, насрать мне, что Салмановы теперь обо мне думают. Если верить Вахе, то к состоянию моего мужа его семья имеет непосредственное отношение. Так что да. Пошли они. Не собираюсь церемониться — и Сай того же мнения.
Он делает на меня шаг и опасно шепчет.
— Думай, с кем ты разговариваешь, Лиза. Я тебе не Адам!
Да. Ты не Адам. Ты — мудак…
Агрессивно щурюсь.
— Об Адаме вспомнил?! Видел, в каком он состоянии?!Сай поджимает губы, потом смотрит в сторону померкшего особняка.
Еще мгновение — кивает и поворачивается к своей машине с коротким «ясно».
Что там тебе ясно?! Я не успеваю уточнить — он слишком быстро идет, и я прекрасно понимаю, что сейчас не до этого тупо! Бегу следом.
— Стой! Я поеду с тобой!
— На хер иди, Лиза.
Козлина!
— Он — мой муж!
Резко поворачивается и рычит.
— БЫВШИЙ! Забыла?! Он твой БЫВШИЙ муж! Ты так хотела!
И вот вроде бы, он говорит правду? Я с ней согласна, не буду спорить, только мне слышится в его словах жирное обвинение. Мол, твоя вина. Все это — твоя вина! Его не волнует, почему и зачем — главное, что младшему брату плохо. Наверно, я могу это понять, поэтому и злость моя тухнет. Точнее, говорит не так ярко, но шепчу я твердо в ответ.
— Я поеду с тобой.
Это не вопрос. Это не просьба. Так я ставлю его перед фактом, а все выяснения наших отношений — идут на хер. Это сейчас не принципиально. Мне, ему…Сай это тоже понимает. Всего мгновение стоит друг напротив друга, потом он коротко кивает.
Пулей оббегаю машину, а стоит только двери хлопнуть — срываемся с места.
Я бы даже улыбнулась. Никогда не подумала бы, что у нас со старшим Салмановым будет своя команда по спасению мира, но вот мы здесь — и это странно. Нет, я хорошо отношусь к Саю, даже несмотря на тот бред, который он вздумал тыкать мне в лицо, но мы никогда не были близки…
Он просто старший брат моего мужа. Мы ни друзья, ни враги, семья ли? Тоже не знаю. Все эти годы что-то между нами стояло стеной, и это был не мой выбор. Адама. Только сейчас я понимаю — это он ее построил. Но зачем?
Тачка тормозит с визгом, отвлекая от вопросов. Я упираюсь в торпеду, чтобы не треснуться о неё носом, Сай бросает на меня взгляд и тихое:
— Прости.
Плевала я!
— Пошли скорее!
Только дотрагиваюсь до ручки — Сай вдруг хватает меня за локоть. Тормозит. Когда я смотрю на него — он на меня уже нет. Куда-то в приборку пялится, не мигает, говорит глухо.
— Лиза, ты многого не знаешь о нем…
Вы бы знали, как меня заколебало это слышать!
Вырываю руку.
— Мне плевать! Пошли! Он же там один!
Поднимает глаза. В моих слезы стоят, и я уже совсем не злюсь. Умоляю.
Что мы здесь делаем, Сай? Пожалуйста, пошли. Он же там один…
— Адам очень не хотел, чтобы ты знала о его прошлом, — говорит тихо, я моргаю, чтобы обрести фокус — теряю слезинки сразу.
Всхлипываю еле слышно.
Мотаю головой.
— Я пойду. Мне плевать на все. Я…пойду.
Потому что хватит! Ну серьезно! Хватит пытаться меня защитить от чего-то, хрен пойми чего вообще! Мне плевать…
Все, что есть в моей голове: он там. Он один. И ему очень-очень плохо…
Больше Сай не пытается меня остановить. Кивает коротко, покидает машину. Я за ним следом, только даю себе мгновение на то, чтобы вернуть самоконтроль.
Который исчезает тут же, когда мы заходим в дом.
Все вокруг — осколки. Видимо, когда я выбежала из дома, Адам хорошенько прошелся по интерьеру кувалдой. По крайней мере, я надеюсь, что не руками. Света нет. Он не выключен — выбит. Шикарная люстра вон свисает, как уродливая макаронина.
Фотографии…рамки валяются на полу. Статуэтки. Вазы. Картины. Диван…он вспорот. Обивка валяется облачками на горе пепла, как последний оплот чистоты или типа того…
Я на все смотрю и глазами только хлопаю, потому что говорить не могу. Сердце стучит в горле, в висках отдается тупая боль, а потом я резко смотрю в темноту. Туда, где снова бьет один-единственный источник слабого света и слышится одно-единственное доказательство, что в этом доме есть кто-то живой.
Звон.
Бутылка? Стакан? Неважно. Я слышу звон и знаю, что он там. Но…вдруг понимаю…
— Иди, — шепчу еле слышно, а сама отступаю вправо к лестнице.
Там две огромные двери, а за ними столовая с огромным столом из дуба. Дальше терраса. Прямо как я мечтала: место, где собиралась бы вся наша большая семья, которую я запланировала, когда сказала ему «да»…
— Я буду там.
Сай не спорит, кивает слегка и идет к свету, хрустя осколками по полу.
Я знаю, что могла бы пойти, но должна ли? Нет. На самом деле, нет. Мне не нравится думать так, но я развелась с ним. Я хотела сделать ему больно. Я хотела вытащить его из зоны комфорта, чтобы раскрыть все его тайны. Чтобы заставить говорить! Поэтому да, я действительно в каком-то смысле, наверно, виновата, что Адама так подкосило.
Я его подкосила.
Но самое главное, мне кажется, что при мне он и дальше будет исполнять. Адам так боится, что я что-то узнаю…нет, он ничего не скажет. Это ему сейчас нужно — говорить. Со мной не может? Пусть поговорит с братом. Сай — единственный вариант. У них с Адамом очень сильная связь, он ему доверяет, поэтому я и позвонила. Ему. Не Али или Натану Альбертовичу, а именно Саю…
Он должен помочь.
Тем временем я отодвигаю стул и сажусь, даже не подозревая в какую клоаку себя загоняю…
«Не для моих ушей»
Лиза
Пустой дом имеет очень хорошую акустику, замечали? Конечно же, да. Но знали ли вы, что если в доме разнести все в щепки, то слышимость тоже увеличивается? Нет? Теперь знаете.
Я отчетливо слышу, как открывается дверь. Потом смешок Сая. Ненастоящий, то есть невеселый, а такой, что должен подчеркнуть вроде бы и беззаботность, вроде бы и несущественность произошедшего, но главное — показать: я не сержусь. Все нормально.
— Не вписался в поворот? — говорит небрежно, и я слышу раздавленный, ответный полусмешок, полустон Адама.
— Агап. Не вписался.
Его речь сложно понять. Она стала еще хуже, пьянее, чем полчаса назад. Когда он успел так накачаться — вопрос риторический, конечно. Столько выжрать и говорить членораздельно? Не надейся.
Я напрягаю слух и все свои способности разбирать нечленораздельное, а потом слышу вздох.
Дальше двигается стул, царапаясь о плитку ножками.
— Ну что случилось, Адам?
Адам тихо смеется. Но не так, как я бы хотела, чтобы он смеялся. Нет бархата, только осколки…
— Я выгнал ее на хер. Приезжала…пошла она! Отсюда…подальше.
— Кто?
— Рассвет…моя Лиза.
Сердце подпрыгивает, когда звучит мое имя — Сай молчит недолго.
— Зачем ты ее выгнал? Хотел же, чтобы вернулась…
— Хотел, а потом понял. На кой хер? Я же, блядь, дерьмо…больно ей делаю. Я больше не могу смотреть, как ей больно, брат…не могу. Это…так бьет в ответ, что я не…
Что-то падает.
Осколки множатся…
— Блядь. Разбил…
Еще один смешок.
— Она бы убила меня…выбирала посуду эту сраную. Дом создавала для меня, а я…сука, достоин?! Да как же!
Удар. Гремит еще больше стекла, разбиваясь о плитку с таким остервенением, что я вздрагиваю всем телом.
Сай вздыхает.
— Адам, успокойся. Ты просто перебрал и…
— Да нихера! Открой глаза!
Грохот — я снова вздрагиваю. Ножка стула опять царапает пол, за ней сразу вторая.
— Куда тебя понесло?! Там осколки!
Борьба.
— И ЧТО?! — Адам орет в голос, снова борьба — толчки, — Да пусти! Какая на хер разница?!
— А ну! Угомонись, или я тебя быстро угомоню сам!
— Думаешь, что я боюсь?! — усмехается и снова повышает голос, — Да посмотри на меня!
Шлепок.
— Смотри, блядь! Я уже мертвый!
— Ты че несешь, придурок?! Охерел?!
Опять борьба. Удары. Стуки. Грохот.
Все это кружит-кружит-кружит вокруг меня, дерет душу. Его тяжелое дыхание, отчаяние, выраженное в хрипах и стонах, а потом в реве…
— Отвали от меня!
Прикрываю уши руками, которые трясутся так сильно… в его голосе стоит то, что я не готова услышать…
Боль, выраженная в рваном тоне, в…какой-то абсолютной точке, до которой он дошел, сжираемый изнутри чем-то, что он не может озвучить…
И это до жути пугает.
Я еле дышу, слез не чувствую, но знаю, что они есть…
продолжение следует...
контент взят из интернета