— Ого, как ты замерла. Неужто не рада видеть?
Откашливается. Видимо, все, кто когда-либо общались с моим братом, несколько переняли его суперспособность, ведь и она задирает нос и криво ухмыляется в ответ.
— Не каждый день увидишь бывшего, который свалил в Европу без тебя.
— Претензия едва ли уместна. Мы с тобой не встречались.
— Я родила тебе ребенка!
Мгновение Паша медлит, потом пару раз кивает и отводит взгляд в сторону — злится. Он именно так злится. Прячется за ухмылкой, не хочет показывать глаза, однако быстро не выдерживает, и все равно ты попадаешь под эти прожекторы, похожие на два маленьких солнца. Только размер — последнее, что важно. Они оставляют на тебе ожоги вполне себе ощутимые, чтобы вы знали…
Сейчас это и происходит. Паша сжигает ее дотла, цедит.
— Ты гордишься тем, что родила? Настюша, я тебя огорчу, наверно, но способность к размножению — не твое достижение. Каждое живое создание в мире может воспроизводиться. Так или иначе.
Настя издает ядовитый смешок.
— Ничего другого я от тебя и не ждала. Ты не из тех мужчин, которые будут благодарны…
— Если ты считаешь, что можешь бравировать нашим прошлым, я тоже кое-что напомню: ты продала свою дочь. Ты ее, блядь, продала! Поэтому завали на хер — даже в животном мире о своих детенышах заботятся лучше!
Она ловит ступор, пока я неусыпно наблюдаю. Неужели, мне тоже удосужилось выглядеть так глупо? И заметьте! Не очень-то приятно, когда и тебя тыкают носом в свое дерьмо. Наверно, так оно работает повсеместно — ты всегда ловишь ступор в ответ на правду и не знаешь, что тебе сказать, чтобы оправдаться. Потому что оправдаться невозможно, можно только принять…По крайней мере, так ты не будешь выглядеть настолько жалко…
— Да…тоже кое-что умею, согласись? И я тебе не Лиза. Ты меня не запугаешь.
— Я еще даже не начинала…
— Рот завали! — рявкает внезапно резко.
Я удивленно бросаю на него взгляд. Никогда не видела Пашу таким…взрослым, понимаете? Он всегда был для меня тем мальчишкой, с которым я выросла. То есть тем, кто неспособен вот так разговаривать с кем угодно — а он неспособен. Точнее, не был. Добрый, мягкий, теперь стал другим. Это не плохо, наоборот. Он стал явно сильнее, и нет, это не пагубное влияние денег — ни в коем случае! Скорее ответственность сделала его таким.
Он вырос. Стал мужчиной. Твердым, если присмотреться и выпросить…и мне это нравится.
Я улыбаюсь слегка, слушая дальше то, что он говорит как симфонию Бетховена. Столь приятна ода даже не мне! Не моей защите! А его взрослению…
— Я не желаю слушать тебя и быть рядом с тобой дольше, чем это необходимо. Мы здесь, потому что ты украла кое-что у моей сестры. Ты это вернешь…
— Но…
— Я сказал! Ты вернешь! И сделаешь это прямо сейчас. В противном случае, дорогая, будет так: я взломал твою хренову систему и получил доступ к базе данных. Моментально выброшу ее в сеть — это первые потери, которые понесет твой ублюдский салон. Дальше я примусь за твоих поставщиков. Либо заказ оформлю, либо еще какую-нибудь херню выдумаю — по сути своей, сейчас это значения не имеет. Поверь мне, я найду, как тебя достать. И я буду доставать. Кажется, ты хотела взять дом в ипотеку? И туда я тоже засуну свой длинный нос! Мало?! В ход пойдет все, пока от тебя не останется нихрена!
В конце своего спича даже я втягиваю голову в плечи — так пугает его хорошо поставленный, командный голос, — чего тогда о Насте говорить? Она бедная стоит ни жива ни мертва! Лупит глазами. Кажется, даже ее кроваво-красная помада стала бледнее…
— Паш, у меня…у меня нет таких денег и…
— Пиздишь? Мне? Серьезно?! Или ты думаешь, что я не проверил состояние твоих счетов?! Тогда ты еще тупее, чем была раньше, мать твою!
Она громко сглатывает, Паша щурится.
— Вернула. Ее. Деньги. Сейчас! Не выводи меня, Настя! Ты знаешь, что здравого смысла у меня нет!
Это, кстати, тоже правда…
Все знают. Кто его знает…
Так что буквально через пять минут я довольная выхожу на улицу, проделывая нехитрые манипуляции со своим счетом — то есть перевожу долг Адаму, потом бросаю на Пашу взгляд.
— Ты был…
Он шумно вздыхает и направляет лицо к небу.
— Знаю. Мне это самому не нравится…
— А по мне — круто!
Усмехается, переводит взгляд на меня, жмет плечами.
— Наверно. Но, знаешь, иногда все-таки давит.
— То есть…неужели ты делаешь то, что нужно, а не то, что хочется?
— Чтобы иметь возможность делать то, что хочется, иногда нужно делать то, что нужно.
— Вау…как по-взрослому. Ты ли это? Или тебя похитили инопланетяне и подменили? Ты далеко от зоны 52 жил?
— Я на все сто процентов натуральный! В бизнесе иные правила, Хвостик. Иногда надо быть очень жестким, чтобы удержаться. Тебя с радостью собьют с ног и затопчут, если ты позволишь. Тогда просрешь абсолютно все, что имеешь, а кому этого захочется?
— Но тебе…неприятно, да?
— Быть жестким? Не особо люблю занимать такую позицию, что есть, то есть…Это действительно давит, иногда слишком сильно, но выбора нет, Лиз. С волками жить и все такое…Кстати, Зона 52* — миф, но в любом случае она находится где-то в районе Лас-Вегаса, а не в Сан-Франциско.
Подмигивает и подталкивает меня к моей машине, и я иду покорно. Но не из-за его приобретенных примочек, просто вдруг думаю: интересно, Адам считает так же? В смысле…ему тоже приходится делать то, что надо, чтобы делать то, что он хочет? И это на него давит? Забавно, ведь я под этим ракурсом даже не смотрела на его работу. А вдруг и правда? Могло ли быть так, что его работа как-то сыграла в том, что произошло, а если так, то почему же тогда он молчал?…
В этот момент телефон вибрирует в моей руке, и пока Паша издевается над Катей, я смотрю на экран:
А ❌
Пользуешься тем, что я не могу дать тебе тот же адрес, что и твоему брату?
Слегка улыбаюсь. Вообще, я не хочу ему отвечать, но…пальцы живут своей жизнью.
Вы
Это твои деньги
А ❌
Ты думаешь, что меня это волнует?
Невольно представляю, как он сейчас сидит где-то в кресле, держит телефон. Его руки напрягаются, обрисовывая канаты вен сильнее, сам он слегка улыбается. Почему-то я хочу, чтобы он улыбался, когда со мной общается…ты дура? Вопрос, конечно, риторический. Всем ясно, что да...
А ❌
Как ты? Все хорошо?
В груди становится теплее. Ты волнуешься за меня?
Вы
Я вернула тебе деньги. На этом расход. Моя жизнь тебя не касается!
А ❌
Посмотрим
А ❌
Твоя жизнь всегда будет меня касаться, Рассвет. Потому что от нее зависит моя
А ❌
Не прощаюсь. Езжай аккуратнее. Люблю тебя больше мира
Лиза; сейчас
Пару раз моргнув, с силой выдираюсь из воспоминаний, где потекла точно масло на солнце. Мне до сих пор печет от его проклятых сообщений! Где-то на уровне ребер, точнее глубже. А если еще точнее, то непременно в самом центре моей души.
Дура.
Моргаю еще, откидываю волосы назад и говорю, чтобы хоть как-то отвлечься.
— Господи, ну что ты делаешь?!
Паша резко поднимает на меня глаза и дергает головой, будто это был самый глупый вопрос на свете.
— Боевую машинку-робота. Не видно что ли?!
Действительно. Мы в пятизвездочном ресторане на семидесятом этаже. Вокруг люди в лучших нарядах от ведущих брендов. И мы. Нет, не так. Я и он. Потому что мне хватило ума одеться прилично, а не в драные джинсы и черную, потертую футболку! А еще, конечно же, хватило ума не раскладывать детали от своей гипотетической машинки-робота по столу с дорогущим фарфором и серебром.— Просто…
— Лиза! Ты отвлекаешь меня!
Простите-извините, твою мать!
Отпиваю шампанского, незаметно кошусь в сторону на присутствующих. Конечно же! Ну, разумеется! На нас все исподтишка глазеют. Дохожу до стола Салмановых, где сейчас сидят оба брата, Катя и Алишер — оттуда пялятся не украдкой! Катя вон вообще сейчас лопнет от смеха.
Беру телефон.
Вы
Видела, как на меня зыркнул?!
Катя глупо и раздражающе хихикает.
МалышкаЯ слышу…
— Оттуда на меня сейчас что-то выпрыгнет?
— Только если восторг и обожание. Мне, разумеется. А то посмотрите! Этого вон… — Паша толкает «Глеба» в плечо, — Обняла даже! А меня?! Я твой брат!
Лиза фыркает и отмахивается.
Мне даже интересно, что он туда запихнул, и я слегка щурюсь. Жду.
Кстати, пока жду — Глеб этот мне, естественно, не нравится. Тот факт, что она его обняла — еще меньше. Если совсем честно, думал, что сгорю, когда это случилось. Сердце аж из груди вырвалось, а во рту разлилась горечь. Как Катя его описала, спокойствия не прибавило...
«Лучший друг Паши» — и взгляд такой до омерзения раздражающий. Тоже хитрый как у лисы. Ты-не-представляешь-как-пожалеешь взгляд.
Веду головой по кругу, разминаю шею, снова концентрируюсь на Лизе. Плевал я на этого Глеба — похеру! Похеру — похеру — похеру! ПО. ХЕ. РУ.
Лиза.
Она как раз открывает ларец и застывает. В прямом смысле этого слова! А я ерзаю в кресле. Так она не реагировала на мои подарки никогда. Даже на то колье, где было столько бриллиантов, будто в него запихнули целую шахту по их добыванию. И размером они были с кулак…что же там?
Через мгновение ответ на этот вопрос поднимается с подушки аккуратными, маленькими пальчиками.
Диадема?!
Даже не так! Самая настоящая корона.
Лиза — молчит; Катя — ржет.
Бросаю на нее непонимающий взгляд. Я хорошо знаю Лизу и вряд ли она бы оценили такой подарок…В смысле…конечно, оценила бы в теории, но одевать бы не стала. Потому что вульгарно. И странно. Я буквально слышу, как моя девочка говорит это тоном, полным сарказма, а еще морщит носик, так что нет, она не оценит. Разве что за этим не кроется какая-то история? А судя по улыбке Кати, именно так и есть.
Буравлю ее взглядом, который она перехватывает, пару мгновений вроде спокойно отвечает, но потом сдается и закатывает глаза.
— В детстве у Лизы была диадема, но…
— Но?
— Паша ее сломал. Случайно. Сел, раздавил, а больше таких не было. Она очень плакала, и тогда он пообещал ей, что обязательно купит целую корону, когда вырастит. Еще круче! И вот…
Понятно.
Слегка закатываю глаза, но внутри тепло. У нас с братом тоже такое было, только с машинкой. Он сломал мой любимый, радиоуправляемый мустанг, а на восемнадцать лет исправился — купил такую же, только в настоящем размере.
Я ее разбил, когда влетел дерево после вечеринки, где я позволил себе слишком много. В очередной раз. Но в последний.
По спине идут холодные мурашки, которые я сбрасываю, ведя ими, снова концентрируюсь на Лизе. Мне она нужна, чтобы убрать тьму — нужна ее улыбка. И я ее получаю.
Лиза улыбается, даже смеется, а в глазах слезы. Но не те, что я видел так часто, а хорошие. Добрые. Слезы счастья.
Блядь.
Стало только хуже.
На меня снова давят воспоминания о том, как я не сдержал свое слово. Не сделал ее счастливой…а, напротив, сделал очень больно.
Блядьблядьблядь.
Хмурюсь и поднимаю два пальца в воздух, чтобы подозвать официанта.
— Еще виски.
Он кивает и уходит, а Сай бросает на меня взгляд.
— Еще виски?
— Здесь эхо?
— Нет, просто это уже третий стакан, Адам.
Охуенно.
— С каких пор ты считаешь мои стаканы? — саркастично смотрю на него, но во взгляде моем преобладает злость.
Какого хера ты лезешь не в свое, блядь, дело?! Твоя любимая женщина рядом, вот и занимайся своим делом, а от меня отъебись!
Все это горит на языке, но вместо того, чтобы произнести мусор, я утыкаюсь в свой стейк. С кровью.
Как символично. Чудовищу нужно мясо с кровью, тьме нужна жертва. И сколько не веди плечами, правда сжимает мне горло стальной хваткой. Приходится даже ослабить галстук, потому что я задыхаюсь.
Твою мать.
Сука.
Как будто в груди все в фарш, и я знаю почему, но ни за что это не озвучу. Прикрываю глаза на мгновение, чтобы унять ужасную боль под ребрами, и снова иду к своему маяку.
На ее голос…
— …Да что ты говоришь?!
— Серьезно! Я не люблю моделей!
Паша произносит это как будто специально громко, но отвлекает. Усмехаюсь, бросаю на него свой саркастичный взгляд, как и половина мужиков этого зала.
Ну да, блядь, кому ты лечишь? Не любит он моделей.
Лиза озвучивает коллективное мнение вслух.
Сначала, конечно же, смеется со своей короной на голове, потом кивает пару раз и тянет.
— Ну да, ну да. А трава у нас нынче растет голубая. Кому ты заливаешь?!
Его громкий смех привлекает еще больше внимания, я тем временем быстро обследую зал, чтобы понять…
И понимаю.
В каждом месте вроде этого есть особая зона. Обычно у бара. Там сидят девушки, мечтающие обзавестись богатым, щедрым спонсором. Проще говоря, витрина — выбирай любую. Они сделают все, что ты захочешь, когда ты захочешь и сколько ты захочешь — если сойдетесь в цене, конечно же.
Сейчас вся эта витрина смотрит на Пашу.
Усмехаюсь.
Наверно, они уже прогуглили, кто же он такой, и готовятся нанести сокрушающий удар. Еще бы! Новый миллиардер в наших джунглях. Каждая хочет быть первой, кого он заметит… а Лизу вряд ли устроит такой расклад.
Это намерено, малыш? Уверен, что да.
Она отгибается на спинку стула, будто наслаждается моментом, но вместе с тем заинтересована услышать то, что скажет ее брат. Я думаю, она не ожидала отрицания, а готовилась самолично расписать все «плюсы» таких связей, а он ее, кажется, удивил…
Ну и? Что же ты скажешь?
Паша улыбается нагло, как обычно. Нарочито медленно пьет свое шампанское, потом отгибается также как она. Че-е-ерт…сейчас они очень похожи…Но не об этом речь. Он покручивает внушительный камень на мизинце и, наконец, кивает.
— Ладно. Хочешь правды? Модели — шикарны.
«Бам!» — одними губами отвечает она, открывает рот, чтобы выплеснуть немного яда, но вдруг он поднимает указательный палец к потолку и говорит дальше.
— Но! Есть оговорочка.
— И какая же? Только блондинки?
Клянусь, если он сейчас это подтвердит, то половина сучек Москвы станет блондинками.
Усмехаюсь этой мысли, сам смотрю на Лизу.
Она злится.
И это снова неприятно.
Потому что я знаю, что злится она из-за меня. Наверно, Лиза теперь ненавидит моделей, хотя в этом, поверь, смысла нет.
Они — пустышки. Жаль, я не могу тебе этого объяснить, чтобы ты услышала…
— Мне нравятся модели мирового уровня. Типа Шейк, Кемпбелл там…не знаю, Адрианы Лимы?
Лиза громко прыскает, а потом начинает ржать. Я тоже улыбаюсь. Губа у тебя, парень, не дура — нормально…
— Я в том смысле…Да хватит ржать!
— Да ты просто охренел!
— Я не сказал, что единственные женщины, которых я рассматриваю — это они! Я имею в виду, что на них охренительно приятно смотреть!
— А на других противно?
— Ты не слышишь, да?
— Я слышу прекрасно и все понимаю…
— Нифига ты не понимаешь, а вот если дашь мне закончить — поймешь!
Пару мгновений она медлит, а я молюсь, чтобы тему не сменила, потому что чувствую, что, возможно…только возможно! Паша сможет объяснить ей то, что она не хотела слушать от меня.
Пожалуйста…
— Ладно. Говори.
Улыбается.
И я вместе с ним слегка, ведь жду с замиранием сердца, что же будет дальше…
— Красивых женщин — много. Все красивые! Но! Если мы говорим конкретно про моделей, то те женщины и те самые женщины, на которых ты так «вежливо» намекнула — вещи разные!
— И в чем же их принципиальное различие?
— Да в том, что кому-то вроде Наоми Кемпбелл не нужно так привлекать внимание!
Она поднимает брови.
— Что ты смотришь? Это правда.
Смотрит на Глеба, тот слегка жмет плечами и снова принимается за свои пельмени.
Мудак. Еще и с татуировкой на морде. Мудацкой.
Так, ладно, не отвлекайся!
— …У них есть имя, популярность, бабки. Они не просто картинки! Это профессия. Я знаю пару моделей из Виктории Сикрет, и я охренел, сколько они тратят на спортзалы, занятия, и как на самом деле происходят все эти съемки!
продолжение следует...
контент взят из интернета