«Юноше, обдумывающему житье, решающему — сделать бы жизнь с кого, скажу не задумываясь — «Делай ее с товарища Дзержинского». Так ориентировал молодого человека двадцатых годов прошлого века товарищ Маяковский.
Шло время, жизнь вписала в отечественную историю новые, очень важные страницы, но те же самые строки поэта напутствовали на пороге самостоятельной жизни вначале детей, а потом и внуков того юноши из двадцатых. Вряд ли совет официального советского поэта номер один был воспринят всеми тремя поколениями как прямое руководство к действию. Не думаю также, что склонность к доскональному обдумыванию вопросов житья как такового, житья вообще, а не в приложении к персональной краткосрочной перспективе, была среди них поголовной и довлеющей. Тем не менее, для кого-то воспетый Маяковским Дзержинский сыграл свою роль даже в качестве профориентира.
А потом пришла пора ломок и низвержений. И про того же Дзержинского мы узнали много нового и интересного. И делать с него жизнь – да молодых на аркане на такое невозможно было затащить!. Не подписывались они делать с него жизнь. А всё из-за многопудовой коросты людской крови, присохшей к его аскетической гимнастерке. При этом организация, начало которой положила Чека Феликса Эдмундовича, в период потрясений горбачевского времени еще раз сменила название и заявила, что она стала совсем другой, хорошей и ничуточку не кровавой. Её кадры, уже успевшие к тому моменту сделать с Дзержинского свою жизнь, держали кители с погонами в дальнем углу шкафа, а на людях старались демонстрировать безупречный вкус покроем носимой гражданской одежды и умением использовать зубы не для перегрызания жил, а для качественной улыбки.
Хорошо. А сейчас представьте такую картину. Идет концерт современной, шумной, как ей и положено, музыки. В зале, как и положено, одна молодежь. Я делаю то, что категорически не положено, то есть поднимаюсь на сцену и вырубаю звук не известной и не понятной мне песни. Вместо неё я начинаю горячо агитировать (архаизм: вам понятнее «топить») за Дзержинского.
А сейчас готов принимать ставки на то, на какой секунде моего спича меня сдернут со сцены, чтобы возобновить свою бесовщину. Как же не бесовщину? Сами посудите: тут на пару Дзержинский и Маяковский, героизм и образцовая литература, а там безыдейность и портящий перепонки звук.
Но не поленился я подняться на сцену и получил неприятные пинки не просто так. Мне надо было проверить, как нынешнее самодеятельное население относится к кровавому герою прежних времен. Как я и предполагал, оказалось, что никак. Однако – вопреки тому, что я предполагал – не потому, что он кровавый.
В девяностые годы социологи били тревогу из-за того, что школьники-мальчишки поголовно видели себя в будущем киллерами, а школьницы-девчонки – валютными проститутками. В нашем держащемся на вековых устоях государстве (в 90-х не держалось) девушкам не дали особо разгуляться и приспособили их к более прогрессивной публичной трудовой деятельности, сочетаемой с заботой о борще и памперсах. А вот экс-юношам, как и предписывается устоями, вышла льгота по сравнению с экс-девчонками. Им предоставлены выгодные условия убийства за деньги. Так сказать, реализована их светлая и дерзкая детская мечта.
Что до вековой нашей морали – она хоть и вековая, но тоже со временем меняется. Когда-то существовало понятие «наемный убийца» с резко отрицательным общественным отношением к людям, трудящимся на данной ниве. По моим ощущениям, именно в девяностые годы с валом практиковавшихся тогда заказных убийств исподволь закрепилось в родной лексике английское слово «киллер». Думается, не случайно.
Английское «киллер», оно же «убийца», вытеснило неприятную для восприятия отечественную лексему именно в сегменте заказных убийств, т.е. убийств за деньги. Человека, убившего кого-то по пьянке или просто так у нас киллером не называют. И вот вам, жители девяностых, принимайте, родилась новая уважаемая и хорошо оплачиваемая профессия – «киллер».
Однако население оказалось намного более передовым в восприятии новых изгибов общественной морали, чем государство. То в своих законах новое слово не употребляло, а за занятие киллерским промыслом даже просто наказывало. Отсталое было. И далековатое от народа.
Но не всё же, друзья, народу идти впереди государства. Это была бы игра в одни ворота. Которая никому не интересна. Государство придумало головоломную операцию на Украине, а в ней неизбежно уничтожение чертовой кучи людей. И вот на каждом углу своих улиц вы видите мужика в каске, обещающего гигантские деньги за так называемый «контракт». Вековые устои не пострадают, а выиграют, если милое слово «киллер» будет заменено на более строгое «контракт». Ведь «контракт» - все понимают – подписывается не для того, чтобы «цветы нюхать». Нюхают их разве что родственники на нередких похоронах контрактников.
Между тем, матери женщин, не ставших проститутками – даже не валютными, а рублевыми», - сами превратившиеся в почтенных бабушек будущих киллеров, не жалея рук и глаз тачают маскировочные сети и отливают свечи. Всё для того, чтобы подсобить. Не то что государство не могло бы само стачать и отлить. Если бы оно это делало само, терялась бы цельность картины. А картина должна быть точь в точь как тогда. Тогда - в 41-45-м. Когда «дремлет в тесной печурке огонь». Когда «всё для фронта, всё для победы». Для этого изваяна и призванная внушать особый трепет фигура украинского нацизма, выточенная таким образом, чтобы встать вровень с немецким фашизмом. Так в свое время у нас именовали нацизм немцев.
А сорокалетние мужики, выросшие из тех десятилетних школяров, сейчас способны понять и прочие выгоды своего нынешнего занятия. Они для государства не преступники, а совсем наоборот – герои. Если он пошалит, например, пристанет к 13-летней девочке, как об этом рассказано в сегодняшней Ленте.ру, то его, педофила, присудят к условному сроку. За контузию и за само участие в грандиозном предприятии нашего государства, связанном с убийством множества украинцев. Которым государство не забывает похвастаться, используя термины «ликвидированы», «уничтожены». Это военно-канцелярские синонимы народных выражений «дали дуба», «склеили ласты» и т.п.
Не знаю, как вас, а меня в нынешней ситуации больше всего беспокоят движения в области ядерной политики государства. После «наступательной инициативы» 24 февраля 2022 года никто не имеет права утверждать, что правитель не способен метнуть первым во врага чем-нибудь ядерным. Тем более, что призом за такой смелый поступок он видит попадание нашего народа в коллективный рай от руки коллективного Запада.
В этой связи вспоминаются старые разговоры по конструированию ситуации с последними людьми, которые останутся на Земле после ядерной катастрофы. Сумеют они преодолеть вражду в интересах выживания человеческого рода или всадят в соперника пулю, как показано в замечательном фильме «Сорок первый»? Наш главный, не сомневаюсь, всадит. Если, конечно, Бог его сохранит для данного подвига.
ДО НАСТУПЛЕНИЯ 2030 ГОДА ОСТАЕТСЯ 1998 ДНЕЙ. ПОЧЕМУ Я ВЕДУ ЭТОТ ОТСЧЕТ, СМ. В "ЧЕГО НАМ НЕ ХВАТАЛО ДЛЯ РЫВКА"
(Вот что значит долго не писать: так и прошел не отпразднованным момент преодоления знакового рубежа 2000 дней).