Молодой человек, приехавший в Париж в январе 1902 года, чтобы встретиться с Огюстом Роденом и написать его биографию, прогуливался в квартале Одеон. Дойдя до улицы Расина, он остановился вперед витриной мастерской Микеле Лоренци, специализировавшегося на лепнине и гипсовых слепках. Среди репродукций известных и неизвестных статуй и бюстов его внимание привлёк гипсовый слепок лица девушки. Глаза полузакрыты, и загадочная улыбка характеризовала выражение лица, которое манило и побудило молодого человека войти в мастерскую. Молодым человеком был Райнер Мария Рильке.
Так начинается легенда самой известной безымянной женщины 20 века, вернее её лица, которое будоражило воображение художников, писателей и поэтов. В конце 19 веке в Сене выловили тело девушки. Событие не экстраординарное для того времени. Кто она такая, так и не удалось узнать, сообщений о её пропаже не поступало. Тело отвезли в морг, где по традиции неопознанные тела утопленников выставлялись на всеобщее обозрение, чтобы облегчить возможное опознание.
Несмотря на то, что тело находилось в воде, оно хорошо сохранилось, что свидетельствовало о самоубийстве незадолго до обнаружения. Но больше всего поражало выражение её лица – безмятежное и улыбающееся. Казалось, что молодая самоубийца в своем последнем жесте обрела счастье, в котором ей было отказано в жизни. Тело незнакомки не было востребовано ни одной живой душой, и его нужно было похоронить. Но прежде чем это произошло, служитель морга, очарованный её улыбкой, решил увековечить лицо незнакомки в посмертной маске, что было весьма распространенной практикой в 19 веке. С этого слепка было изготовлено несколько копий, первая из которых была вывешена в ателье Микеле Лоренци, которая околдовала Рильке.
Копии посмертной маски «инконню из Сены» распространялись с невероятной скоростью и продавались как горячие пирожки. Они стали модным украшением, вывешенным на стенах квартир, домов и мастерских художников богемного Парижа. Эстетика 1920-х превратила «неизвестную из Сены» в модный фетиш, вдохновивший австрийскую актрису Элизабет Бергнер на одну из своих стрижек, которой стали подражать многие девушки.
«Лицо юной утопленницы, отлитое в морге за то, что оно так прекрасно, и оно улыбается странной, обманной улыбкой, будто улыбкой знанья» – пишет Рильке в романе «Записки Мальте Лауридса Бригге». Именно эта не поддающаяся расшифровке, противоречивая улыбка интриговала, вызывала всевозможные догадки. Все хотели понять, что зажгло эту улыбку в тот миг, когда её глаза потускнели.
Первыми в возможные интерпретации пустились писатели. В эссе «Вода и сны» Гастон Башляр утверждает, что «полузакрытые глаза и улыбка – не достаточное основание для популярного успеха «инконню», но именно благодаря ассоциации с мифами об Офелии и Ундине этот простой гипсовый предмет стал легендарным». Тема действительно литературная, вызывающая в памяти шекспировскую Офелию, особенно в версии, написанной прерафаэлитом Джоном Эвереттом Милле, или миф об Ундине, сирене рек.
Неизвестная из Сены становится источником вдохновения для многих писателей, начиная с Ричарда Ле Гальенна, который ещё в 1899 году в своей повести «Поклонник образа» рассказывает о молодом поэте, одержимом лицом «неизвестной из Сены», предвосхищая то, что произойдёт с Рильке.
В 1930-е годы на эту тему создано огромное количество литературных произведений. Среди авторов Рейнхольд Конрад Мушлер, Клэр Голль, Морис Бланшо. Жюль Сюпервьель сделал её героиней одной из своих притч, Владимир Набоков посвятил ей стихотворение. Луи-Фердинанд Селин выбрал «инконню из Сены» для украшения фронтисписа первого издания своей пьесы «Церковь» в 1933 году.
В романе Луи Арагона «Орельен» главный герой влюбляется в Беренику, потому что её лицо похоже на посмертную маску «инконню из Сены», которую он ревностно охраняет. Арагон и сам в восторге от неё, у него тоже есть копия маски, и для нового издания романа в качестве иллюстративного материала он попросил Ман Рэя сделать несколько художественных фотографий.
Луи Арагон в предисловии к этому изданию пишет: «Но именно Ман Рэй написал сам роман, играя в черно-белых тонах с маской Неизвестной женщины из Сены, которая висела на стене у Орельена и должна была покинуть это пространство, чтобы воплотить в себе женщину, мертвую и живую, и тень всех судеб, влекомых рекой».
Ман Рэй изображает «незнакомку из Сены», лежащей на подушке, как будто она спит. В других вариантах она предстаёт в парике, или отражается в зеркале в три четверти.
Альбер Камю придумал термин «утонувшая Мона Лиза». Некоторые источники утверждают, что «Мона Лиза из Сены» вдохновляла Марселя Пруста, Франсуа Трюффо, Сержа Генсбура на сочинение одной из своих самых красивых песен «La Noyée», и Патрика Модиано на написание романа «Незнакомки». Модельер Себастьян Менье создал целую коллекцию, вдохновленную этим образом. Гийом Мюссо, Дидье Блонд, Чак Паланик продолжили писать о ней, иногда придумывая фантастические детективные сюжеты, чтобы разгадать тайну…
По мнению экспертов судебной медицины, детализация лица и умиротворенная улыбка не соответствуют тем патологическим изменениям, которые наносит утопление. Что касается личности, то это породило самые дикие спекуляции. Одно время говорили, что она может быть Эва Ласло, артистка мюзик-холла венгерского происхождения, убитая своим любовником Луи Арагоном (не писателем). История на самом деле была придумана шутником-фотографом.
В книге «Тайны Парижа» (Éditions du Cerf) историк Шанталь Прево выдвигает менее романтичную, но более правдоподобную гипотезу. Маска, воспроизведенная в виде гравюры в 1870 году в последнем томе «Курс рисунка» Шарля Барга и Жана-Леона Жерома, с надписью «moulage sur nature» (лайфкастинг) – образец слепка лица студийной модели, а значит, живой женщины.
Как бы то ни было, «неизвестная из Сены» не перестаёт интриговать художников. Но самое удивительное из всех «перемещений» загадочного лица произошло в начале 1960-х годов. Австрийский врач-анестезиолог Петер Сафар экспериментировал с общепризнанной методикой реанимации, «рот-в-рот», и открыл простой и эффективный способ предотвращения смерти, не требующий применения сложного оборудования.
Несмотря на простоту, метод требовал практики, для чего нужен был манекен, выполняющий роль виртуального пациента. Сафар обратиться к производителю кукол, норвежцу Осмунну Лердалу, который ввел для своих игрушек новый, податливый и мягкий материал – поливинилхлорид. Просьба Сафара была для Осмунна как знак судьбы. Несколькими годами ранее во время отдыха на море сын Осмунна Торе чуть не утонул. Осмунн бросился на помощь и вынес его на берег. Ребёнок уже не дышал и Осмунн инстинктивно попытался вернуть ему жизнь, приложив свои губы к губам сына и вдувая воздух в его легкие. Он спас мальчика, применив метод, который еще не получил научного подтверждения.
Манекен, по мнению Осмунна Лердала, должен был иметь «обнадеживающие» черты, и он вспомнил о гипсовой репродукции «неизвестной из Сены», которую видел в детстве на стене в доме бабушки и дедушки.
С тех пор как был разработан манекен-тренажёр Resusci Anne («Воскреси Анну»), прообразом для которого послужила легендарная посмертная маска, не меньше трехсот миллионов человек освоили метод сердечно-легочной реанимации. Маска смерти стала символом жизни.