-Чёрт, никак не привыкну к твоему новому образу!
-Не покупайтесь на вывеску, внутри я всё та же Ева!
Она ждала Арсения внизу, и ровно в девять он лёгкой походкой зашёл в гостиную. Замечание само сорвалось с губ, и он невольно потянулся к её руке.
-Каждый раз возникает желание коснуться губами ваших пальчиков.
-Давайте обойдёмся без этого! – девушка одёрнула руку, - Ваш отец сказал мне, что вы отвезёте меня к маме.
-Всё верно, я готов!
Ева направилась к выходу, а взгляд Арсения с нескрываемым интересом продолжал разглядывать её. Чёрные джинсы и тонкая, такого же цвета водолазка монохромно обвивали стройную фигуру, довершал образ короткий жилет из голубой норки и серого цвета сапожки. Густые каштановые локоны, стянутые на затылке, разметались непослушными прядями по спине. И даже в этой неброской одежде она не шла, а как бы парила. Это завораживало, притягивало, и Арсений почувствовал укол ревности. Он ревновал и к младшему брату, и к тому человеку, ради которого с девушкой случилась такая метаморфоза.
-Что же вы?
-Иду, иду.
Белый Фольксваген ждал их на парковке. Арсений открыл переднюю дверь, но Ева принципиально села сзади.
-Нам долго ехать? - спросила она, когда машина выехала на шоссе.
-Прилично.
Ева прижалась лбом к холодному стеклу, и всю дорогу, не отрываясь, провожала взглядом припорошенные первым снегом ровные ряды деревьев. Арсений предпринял попытку заговорить с ней, но Ева не ответила, и он, тяжело вздохнув, молча продолжил путь.
******
Ева не видела маму почти два месяца, мысли о её здоровье и тревога сжирали. Не расставаясь до этого ни на один день, она с болезненной тоской переживала разлуку и неизвестность. Что с мамой? Есть ли надежда на выздоровление? Она так надеялась, что есть! Но, когда молоденькая медсестра в белоснежном халатике провела её в палату, и Ева увидела впавшие жёлтые щёки матери, то сердце её оборвалось. Маме было значительно хуже, не надо быть врачом, чтобы понять это.
Глаза предательски наполнились слезами, крик готов был сорваться с губ, но Ева сдержалась. Как? Но сдержалась.
Ощутив присутствие дочери, глаза умирающей женщины открылись. Она хотела улыбнуться, но получилась только вымученная гримаса, ещё больше указывающая на близость кончины.
-Доченька, родная моя, я ждала тебя.
-Мамочка! - Ева бросилась к постели, прижалась к матери и не почувствовала родного с детства запаха. Смесь лекарств и немощного тела ударила в нос. Стон вырвался из груди, и крупные слёзы градом покатились по её щекам.
-Не плачь, доченька, не плачь, родная. Если бы ты знала, как я устала от боли. Я хочу умереть, освободить тебя.
-Не говори так, пожалуйста, не надо!
Больная набрала воздуха в лёгкие, но сказать ничего не смогла, силы покидали её, а так нужно было открыть дочери правду.
-Я всё сделаю, чтобы тебя вылечили, я заработаю денег, я спасу тебя.
-Где ты взяла деньги, чтобы положить меня суда?
-Это неважно, главное ты здесь, тебя лечат лучшие врачи.
-За всё в жизни придётся расплачиваться! – в эту фразу мать вложила все свои силы, - Помни об этом.
Ещё несколько минут они молчали, Ева нежно гладила маму по седым редким волосам, а она запоминала каждую чёрточку дочкиного лица.
Наконец, собравшись с силами, она протянула Еве конверт.
-Что это?
-Это тебе. Я очень долго писала это письмо,.... всю жизнь. Здесь вся правда. Но доченька, прошу тебя, открой конверт после моей смерти.
-Почему?
- Не спрашивай, просто сделай.
Глаза женщины медленно закрылись, она не заснула, но так она ещё могла находиться в сознании. Ева быстро сунула конверт в карман, и снова уткнулась в грудь матери. Вдруг резкая боль пронзила живот, женщина вскрикнула и её лицо передёрнуло.
-Медсестра, медсестра, помогите! Скорее! – Ева выскочила, умоляя о помощи.
Врач грубо оттолкнул её, освобождая себе дорогу к больной.
-Уходите! Вашей маме нужна помощь, и ей не до вас сейчас.
Ева застыла на месте, глаза расширились от ужаса. Она понимала, что видит маму в последний раз.
Тут же в палату зашла медсестра и принялась проделывать какие-то манипуляции, Ева жадно ловила каждое её движение в надежде увидеть, как мама откроет глаза, но чуда не произошло.
-Уходите уже! Ваша мама под воздействием обезболивающих препаратов! Поверьте, - медсестра прикоснулась к руке Евы, - Поверьте мне, так ей лучше. Так она ничего не чувствует!
Ева вышла из клиники, медленно спустилась по роскошной мраморной лестнице. Машинально передвигая ногами, она хотела идти просто прямо и не останавливаться, чтобы весь мир оставил её в покое, чтобы смолкли все звуки, чтобы солнце скрылось, уступая место холодному свету луны, чтобы она растворилась в небытие, где нет боли и потерь. Справиться с осознанием, что мама умирает, было выше её сил! В груди жгло, слёз уже не было, сухие немигающие глаза смотрели сквозь Арсения, ждавшего её у машины. Губы мужчины двигались, что-то говоря, но она не слышала ни единого слова.
Ей самой сейчас хотелось только умереть!
С хрустом руки в карманах сжались, побелевшими пальцами безжалостно сминая несколько листов бумаги, исписанных неровным почерком мамы.
Продолжение следует...