Глава 11
Николай
Мульча хрустела под светящимися кроссовками Эллы, когда она выпрыгнула из площадки, внутри которой всё выглядело, как настоящие джунгли.
– И вот она приземлилась! – крикнул я своим лучшим дикторским голосом. С того места, где она сидела на скамейке напротив, наблюдая за нами с любовью и пристальным вниманием, я услышал смех Алины, а затем имитировал шум рукоплещущей толпы. Элла прихорашивалась, оказавшись под столь пристальным вниманием. Её широкая улыбка показала мне место, где она потеряла зуб, и зелёные глаза задорно сверкнули.
– Ты видел это, дядя Коля? Я прыгнула с такой высоты!
– Конечно, видел, – я засмеялся и дал ей пять. Моя рука казалась огромной по сравнению с её ладошкой, но Элла с энтузиазмом принялась по ней шлёпать, заставив мою ладонь немного покалывать от силы её пяти пальцев. Я потряс рукой, наблюдая, как она сияет от удовлетворения своей силой.
Не уверен, что когда-либо действительно верил, что буду тусоваться с Алиной и её дочерью в местном парке, играя то ли папу, то ли друга семьи. Это не совсем соответствовало тому представлению о себе, которое у меня сложилось раньше: творческий человек с тяжёлым прошлым, тип, который предпочитает встречаться с необременёнными бытовыми проблемами молодыми женщинами и избегает любых видов деятельности, связанных с семьёй, из-за страха обязательств или чего-то ещё.
Но когда я стал старше, в моей жизни появилось больше места для такой здоровой домашней жизни. Возможно, причиной тому стала некоторая стабильность в отношениях с отцом и братьями. Я почти уверен, что встреча с Алиной тоже имеет к этому какое-то отношение.
– Почему бы тебе не показать, как высоко можно подняться на качелях? – спросил я Эллу. Потом оглянулся через плечо и увидел блеск рыжих волос Алины в лучах полуденного солнца. – Мне, конечно, очень весело с тобой, но хочу немного посидеть с твоей мамой. Знаешь, чтобы она не завидовала, что мы без неё играем.
Элла кивнула, понимая это не по годам мудро:
– Маме тоже нужны друзья.
Милое заявление вызвало у меня в груди волну чувств. Возможно, что-то немного грустное, но пропитанное сильной привязанностью к этому ребёнку и матери, которая явно воспитала её доброй и умной.
– Точно, – я послал Элле воздушный поцелуй, когда пошёл навстречу Алине на скамейке в парке, и услышал, как позади прозвучало задорное детское хихиканье.
– Смотритесь отличного, – сказала Алина, как только я подошёл и сел рядом. Она отодвинулась так, что между нами мог разместиться ещё кто-нибудь. Но не настолько, чтобы я не мог чувствовать, как её тёплое тело тянется к моему. Возможно, это лишь моя выдумка, хотя главное – Алина не отодвинулась на другой край, что я воспринял как хороший знак.
– Она такой классный ребёнок, Алина. Ты молодец, – сказал я и не мог не наклониться в бок, чтобы подтолкнуть её руку своей. Любой повод прикоснуться к ней.
– Я стараюсь. Но если честно, она всегда была умницей. Милая, не слишком склонная к истерикам и, конечно же, очень сообразительная. Я не уверена, что имею к этому какое-то отношение, – Алина посмотрела на площадку перед нами, и мы оба улыбнулись, увидев, как Элла приближается к ребёнку, который с помощью отца сидел на лошадке-качалке. Я могу только представить, какими забавными научными фактами с ним поделится дочь Алины.
– Ты ко всему этому имеешь самое прямое отношение, – честно сказал я своей спутнице. – Ты тоже очень милая и умная. Однако я не могу ручаться за отсутствие истерик.
Она засмеялась, и, ёлки зелёные, это был лучший звук в мире!
– Спасибо. В любом случае, мне жаль это говорить, но я никогда не думала, что ты будешь таким… ребёнком. Словом… спасибо, что относишься к ней так хорошо.
– Эй, я не обижаюсь. Я понимаю, почему ты так думаешь, – указал на себя, проведя над множеством разноцветных татуировок на руках. Алина наблюдала, и, вероятно, это было принятие желаемого за действительное, но я почти мог видеть искру интереса в её глазах. Я устроился поудобнее. Тем не менее, она снова не отодвинулась.
– У тебя большой опыт общения с детьми? – спросила Алина.
– Не такой большой, нет. Но когда мы с Леонидом только начинали заниматься ресторанным бизнесом, я много выступал на детских праздниках. Рядом с ребятишками всегда было очень весело. Иногда даже с самыми непослушными.
– Супер. Я не могу представить, как ты готовишь макароны с сыром и куриные наггетсы для семилетних детей, – сказала Алина и рассмеялась.
– Ты меня знаешь. Я всегда становлюсь более креативным в нужный момент. Ты понимаешь.
Она посмотрела на меня с удивлением, а затем повернула ко мне голову. Её брови были нахмурены, и мне захотелось разгладить небольшую складку на лбу большими пальцами, оставив на этом след от поцелуя.
– Что ты имеешь в виду?
– Я хотел сказать, что твоё лицо – произведение искусства. Ты ещё занимаешься фотографией, верно? Или я что-то пропустил, и ты на самом деле продала свою камеру, чтобы заплатить, например, за свою тайную зависимость от азартных игр?
Она снова рассмеялась, но в ней чувствовалось недоверие.
– Извини, нет, ты прав. Я до сих пор занимаюсь фотографией. Кажется, просто забыла, что когда-либо говорила тебе об этом.
– Прошло много времени, а я как стальной капкан, не отпущу, – пошутил я, постукивая пальцем по виску. – Особенно что касается подробностей, которые тебя касаются.
Эта последняя часть, вероятно, должна была остаться в моей голове, но я никогда не мог устоять перед шансом заставить щеки Алины покраснеть от смеси смущения и девичьего восторга. Блин, это действительно было прекрасно, особенно в идеальном солнечном свете, льющемся с голубого неба. Мне нужно чаще видеть Алину вне работы.
Мои осторожные вопросы о творческом процессе Алины помогли ей немного больше раскрыть творческую душу, которую она скрывала под обликом практичной и всецело поглощённой делами и бытом молодой женщины. Было забавно видеть, как она говорит о чём-то помимо работы, и я заметил две вещи, о которых она любит говорить больше всего: искусство и Элла. Она поделилась бы с Эллой тем, как ей нравится делать поделки, передав свою любовь к творчеству ребёнку, которого она создала из собственной плоти и крови.
Всё это время мы наблюдали за игрой девочки. Её юный ум никогда не уставал придумывать новые развлечения, независимо от того, играла ли она с другими детьми или просто придумывала одиночные игры.
– Боже, это так приятно, – вздохнула Алина, когда Элла исчезла за углом, а её игривый смех служил указателем местоположения. – В последнее время я была так занята работой, что у меня просто не было возможности провести такой день. С Эллой или с друзьями, – девушка застенчиво посмотрела на меня, и почувствовал, что мне нравится быть её другом. Но, не могу не признаться, ещё мне хотелось её поцеловать, когда эти серо-голубые радужки были затенены темными ресницами.
– Иногда я волнуюсь, что слишком мало провожу времени со своей дочкой. Вообще с семьёй. Не говоря уже о личной жизни. Ты… понимаешь? – робко спросила Алина.
– Это нормально, – сказал я ей, как будто что-то знаю о родительских тревогах. Моим родителям было на меня наплевать, но, думаю, кое-что знаю об отцовской любви, по крайней мере, благодаря Денис Аркадьевичу. – Ты беспокоишься, потому что тебе не всё равно, а не потому, что то, о чем вы беспокоишься, правда. Ты прекрасная мама, Алина. И невероятно крутая женщина. Ты проводишь так много времени, беспокоясь обо всех остальных, – сказал я, неосознанно наклоняясь к Алине поближе, чтобы почувствовать слабый ванильный аромат её духов. – Но кто позаботится о тебе?
Моё сердце беспорядочно колотилось в ушах. Сейчас я был так близко к Алине, наклоняясь сильнее, чем это сделал бы друг, но она не отстранялась. На самом деле я сошёл с ума, или она сильнее двинулась во мою сторону, а её дыхание стало немного более затруднённым?
Я знаю, как женщины смотрят на меня; какой эффект оказываю на них, когда беру курс на сближение. Но Алина всегда казалась почти невосприимчивой к моему обаянию. Конечно, она подыгрывала, когда я флиртовал; сильно краснела, нервно-польщённо смеялась. Но со своей стороны никогда не предпринимала никаких попыток развить ситуацию. Даже если бы захотела, была бы чертовски профессиональна, чтобы позволять подобным вещам мешать ей, особенно на работе.
Но мы сейчас не были в ресторане. Возможно, именно поэтому я проверял пределы нашей дружбы, пытаясь выяснить, нравлюсь ли ей так же, как она мне. Если бы у неё хватило смелости позволить себе получить то, что хочет! Стоит лишь себе в этом признаться!
Я медленно наклонился к ней, рискуя. И мог бы поклясться, что Алина сделала то же. Её губы пошевелились, ожидая прикосновения, когда сквозь дымку прорвался громкий, пугающий крик.
Голос Эллы произнёс отчаянное, испуганное «Мама!», и мы с Алиной вскочили и побежали на вызывающий ужас звук.