- Разумеется, да, - выдохнула Софи со слезами счастья на глазах, когда граф сделал ей предложение руки и сердца, несмотря на то что она обещала эту самую руку и сердце студенту Митрофану Поливанову.
Графу было уже тридцать четыре года, и по меркам своего времени он считался человеком далеко не молодым, однако ни разу не был женат. Его свободолюбивая, страстная, творческая натура впервые склонилась перед очарованием невинности восемнадцатилетней девушки. «Или женюсь на ней, или застрелюсь», - решил накануне в ночи граф и написал страстное письмо с просьбой выйти за него замуж. К его удивлению, Софи на следующий день ответила согласием, как будто ждала этих слов всю жизнь.
Родители благословили молодых. Свадьба была назначена через неделю, граф не желал тянуть с торжеством. Он сгорал от страсти и требовал совершить бракосочетание немедленно. Родителям невесты пришлось остудить пылкого влюбленного и убедить его дать на приготовление хотя бы неделю.
- Что будет с Лизой? – билась в голове невесты ужасная мысль. Она заняла место старшей сестры. Елизавета должна была стать графиней, а не она. Но Лёвушка, как называла его про себя девушка, уже потерял интерес к ее сестре. Софи хорошо помнила тот чудесный вечер, когда она читала ему свою повесть в гостиной при свечах. Она знала, что граф любит литературу, пишет сам. Несколько его произведений даже были изданы. Поговаривали, что некоторые его очерки высоко оценил сам император Александр Второй. Ее мать дремала за шитьем. У сестры был приступ мигрени, и она вниз не спускалась. Граф с неподдельным интересом слушал чтение Софи, подперев кулаком подбородок. Последующие вечера он бурно обсуждал с ней творчество Лермонтова, Пушкина, Гоголя… А еще, смеясь, вспоминал, как на пикнике месяц назад расшалившаяся девушка взобралась на стог сена и пела «Ключ по камешкам течет».
- Какая вы ясная, простая, удивительная! – сказал он ей, прощаясь.
Через неделю граф вновь захотел ее видеть и отправился на бал, который устраивали родители сестер. Елизавета сильно переживала, что внимание гостя переключилось на Соню. В мечтах она уже видела себя графиней.
О предстоящей свадьбе девушка узнала от самой невесты. Лиза была в бешенстве, она требовала, чтобы сестра отказалась от этого брака, затем перебила все зеркала в комнате и, рыдая, на рассвете уехала к тетке.
В тот же день состоялось тяжелое объяснение Софи с бывшим женихом. Убитый горем, Митрофан выслушал ее, пожелал счастья и пошел топиться. Из воды его вытащили проезжавшие мимо мужики, насилу откачали и отвезли к батюшке Никодиму в госпиталь при церкви.
Накануне бракосочетания граф приехал в дом невесты с просьбой поговорить с ней наедине. Показал ее матери какие-то тетради и просил разрешения обсудить дела с будущей женой.
- Я оставляю тебе то, что должен скрывать порядочный муж от порядочной жены – мои дневники, - сказал он. – Но я поступаю честно. Ты должна обо всем знать. Если ты откажешься от меня, я приму смиренно.
И ушел. Всю ночь Софи читала его дневники-исповеди, которые он вел с юности. Она плакала, порой была готова рвать на себе волосы от горя. Какое чудовище ее будущий муж! Зачем она дала ему согласие? «Никогда не смогу понять этого человека. Я бы предпочла оставаться в неведении до конца своих дней».
Дневники юного Льва были полны преступлений против нравственности в том понимании, в каком семья Софи вкладывала ее в своих дочерей. Однако для молодого дворянина такое поведение с крепостными крестьянками было самым обычным. Необычно было то, что на протяжении многих лет он в подробностях записывал свои похождения, называя это влечение «чувством оленя» и «сладострастием». А оно просыпалось по любому поводу и порой несколько раз за день.
Зашла крепостная Марья за паспортом, не красавица, но миленькая. На голове синенький платочек, коса до пояса, сарафан чистенький, грудь так и вздымается от волнения. Обошел ее сзади, положил руки ей на плечи, самого уже горячая волна захлестнула. Наклонился к ее ушку, убрал пальцами светлый локон, шепнул слова ласковые – и пропала девка. Подробности «сладострастия» записывались в дневник после ее ухода.
Вышел погулять в сад после обеда в поисках крепостных девок, с визгом рассыпались они при виде барина. Насилу поймал одну, затащил в кусты, утолил «сладострастие» – в дневнике появилась новая запись.
История соблазнения невинной Гаши, горничной его тетушки-опекунши, потрясла Софи до глубины души. «Чувствую неимоверное влечение к Гаше, существу чистому и наивному. Черные, как смородина, глаза, бархатные губки, белый фартучек, я прихожу в волнение от каждого ее движения, звука голоса. Подстерегаю ее в коридорах. Вчера впервые поцеловал, а сегодня буду умолять ее ночью открыть дверь… Я утолил желание, теперь чувствую отвращение и усталость. Что же это, большое счастье или большое несчастье случилось со мной? Всегда так». Узнав о том, что юноша развлекается с Гашей, тетушка выгнала ее из дома. И девушка «погибла» для общества, поселившись в одном из публичных домов Москвы, чтобы как-то прокормить себя. Соответствующий эпизод украсил исповедь юного графа.
На следующей странице рассказывалось о его больной трехлетней любви к замужней крестьянке Аксинье. Ее муж надолго уезжал на заработки, а женщина работала в барском доме. Не мог Лев спокойно пройти мимо такой красавицы, «чувство оленя» снедало его. Долго сопротивлялась она натиску, наконец сдалась, когда он пригрозил выгнать ее вон. С тех пор Аксинья стала еженощной гостьей в графской спальне. И самой долгой привязанностью графа. Сначала он отпускал ее домой, когда приезжал муж с заработков. Но возвращалась она к барину каждый раз битая, в синяках. «В постели со мной, как зверь дикий, рычит, душит, потом рот мне зажмет и кулаком бить начинает в грудь, в живот», - жаловалась Аксинья, демонстрируя кровоподтеки. Перестал отпускать ее граф. Через девять месяцев она родила ему сына. Мальчик рос в барской усадьбе, Аксинья жила там же, хотя чувства его уже остыли. После женитьбы граф собирался отослать их в другое имение, признав ребенка своим внебрачным сыном.
К рассвету Софи дошла до решения графа жениться на ней. «Я считал, что я слишком стар и уродлив, чтобы составить семейное счастье юной девушки. Но каково же было мое изумление, когда это прелестное создание, очаровательная Соня, ответила согласием». Он восхищался ею на страницах дневника. Его решение застрелиться, если она ответит отказом, вновь заставило ее плакать: «Я влюблен, как не верил, чтобы можно было любить. Я сумасшедший, я застрелюсь, ежели это так продолжится. Был у них вечер. Она прелестна во всех отношениях. А я отвратительный…Господи, помоги мне!»
«Я выйду за него, - решила Софи на рассвете. – Но, Бог свидетель, лучше б мне не знать ничего!»
Бледное и заплаканное лицо невесты стало поводом для сплетен. «Насильно выдали девку за старого некрасивого графа», «Она ж молоденького студентика любила», «Порченая, наверное, соблазнил ее писака-граф», - слухи множились со скоростью света.
Венчание проходило в церкви Рождества Богородицы в Кремле 23 сентября. Лил неприятный осенний дождь. Лиза отказалась присутствовать на свадьбе, все еще тая обиду на сестру. После церемонии молодым подали дормез, удобную спальную карету, ибо путь предстоял неблизкий.
До имения графа было около двухсот километров. В пути Лев сгорал от страсти, он не хотел ждать брачной ночи. Он видел перед собой очаровательную молодую жену в свадебном наряде и жаждал получить то, что теперь принадлежало ему по праву. Да, прямо в карете. Да, прямо посреди лесной дороги. И когда это наконец свершилось, красная от стыда и смущения, Софи осознала, что теперь всегда будет опасаться, что муж вернется к старым утехам. Она уже ненавидела Аксинью и ее сына всеми силами своей души. «Приеду – придушу или зарежу обоих», - в отчаянии думала новобрачная. А граф просто храпел, не подозревая о том, что своим честным поступком он заложил динамит ревности в фундамент их семьи. К счастью, по его распоряжению Аксинья с сыном были усланы из имения до приезда молодых.
«Физическое проявление любви для меня отвратительно», - начала вести дневник Соня, фиксируя свои ощущения после первой брачной ночи. «Не она, не то…» - с грустью записал граф в своем дневнике в то же утро. Однако ни одной исповеди о приключениях на стороне в его дневниках больше не появилось.
На семейную жизнь у Льва были свои взгляды.
- Твое дело – ублажать мужа, вести хозяйство и рожать детей! – твердо ставил он точку в попытках супруги вести с ним какие-либо споры. Он мечтал иметь много детей. И Соня послушно ублажала, вела и рожала, стараясь быть хорошей женой.
В девятнадцать лет она родила сына Сереженьку, через год - дочь Татьяну. Граф накануне упал с лошади и сломал руку. Теперь он пытался здоровой рукой придерживать новорожденную и был несказанно счастлив рождению девочки. Танечку любили и лелеяли, как самое дорогое сокровище. А дети, между тем, появлялись в семье один за другим. Следом родились два мальчика, Илья и Лев, затем вторая дочь – Машенька.
Больше всех сестре радовалась Таня. Ей надоело общество мальчишек, она давно просила у матери сестренку. Но Мария родилась слабенькой, болезненной девочкой. Пятая беременность и роды дались тяжело Софье. У нее началась горячка. Двадцатишестилетняя графиня целый месяц находилась при смерти. Она приказала позвать к ней детей. Испуганные ребятишки смотрели на бледную, осунувшуюся мать, подходили к ее высохшей тонкой руке с поцелуем и тихонько плакали. Она благословила их и, готовясь умереть, исповедалась и причастилась.
К счастью, смерть обошла Софью стороной. Но доктора, как один, твердили, что ей не следует больше рожать, что здоровье подорвано. Либо умрет следующий ребенок, едва родившись на свет, либо она сама.
Узнав о вердикте докторов, граф рассердился. Это противоречило его семейным взглядам. «Удел женщины – рожать детей», - настаивал он. Софья вновь подчинилась мужу. И вскоре опять была беременна. Следующие ее роды, как предвещали врачи, закончились смертью малышей. Из тринадцати детей выжили восемь.
Женившись на восемнадцатилетней девочке, граф формировал ее характер. Он вкладывал в ее голову свои мысли и убеждения, свои принципы и взгляды. Он настаивал, чтобы его жена ездила только первым классом, покупал для семьи только дорогую одежду. Тем временем его имя уже гремело в литературных кругах. А жена разрывалась между очередными родами, воспитанием детей и хозяйством. Ночами, уложив ребятишек спать, она при свечах переписывала набело его рукописи, с трудом читая неразборчивый почерк с помощью увеличительного стекла.
В жизни молодой женщины окончательно не осталось места красивым платьям и светским балам. Она отпустила мечты вернуться к московской жизни и навсегда увязла в сельской местности.
Несмотря на большую семью, Софья чувствовала себя одинокой долгие годы. Муж никогда не помогал ей в заботах о детях, даже когда они болели. Писательский труд отнимал у него все время. Материальная сторона графа перестала волновать совсем. Жена вела хозяйство, занималась его имениями, воспитанием детей, а затем внуков, учила их читать, играть на фортепиано. Ночами переписывала рукописи мужа, переводила их на два иностранных языка, контролировала издательство книг. Даже писала прошения императору, если цензура не пропускала произведение. Все свои боли и обиды Софья много лет доверяла дневнику. А высказав однажды ему в лицо наболевшее, она услышала:
- Мое самое страстное желание – уйти от семьи.
И он действительно ушел. На тот момент ему было уже 82 года. Узнав о его уходе, Софья бросилась в пруд, чтобы свести счеты с жизнью. Но ее чудом вытащили. Стоял холодный ноябрь. Граф долго шел пешком и замерз. Его длинная борода превратилась в сосульку. Через десять дней он умер от воспаления легких на полу кабинета начальника станции за много километров от дома.
Похороны Софья помнила, словно дурной сон. Вот она идет за гробом мужа, который несут сыновья... Вот зияющая пасть могилы, которую ночью копали всем миром… Красивое место близ дороги в окружении деревьев, где любил прогуливаться ее супруг и где он сам завещал себя похоронить… Крестьяне, пришедшие отдать последний поклон графу… Могила, заваленная памятными венками и лентами… И последнее общее фото на память рядом с ней.
Софья пережила мужа на девять лет и почти каждый день ходила на его могилу. На ней не было ни креста, ни памятника. Просто холм, поросший травой.
«Всю свою жизнь, все свои способности я задушила для него и всю свою жизнь отдала в жертву семье. Но в этом и было мое призвание, моя судьба. Иначе говоря: это была воля Божья…» - думала она над могилой.
- Над кем кручинишься, касаточка? Чай отлученный от церкви тут упокоился? - услышала она однажды старческий голос. – Креста-то нет…
Софья взглянула на странника и с достоинством ответила:
- Здесь похоронен великий писатель, граф Лев Николаевич Толстой…
Вам обязательно понравится: