Часть 1.
Жила-была девочка с красивым именем Вера. Глядя на эту скромную тихоню, всегда сидевшую в уголке с книжкой в руках, было трудно поверить, что она – дочь высокопоставленного чиновника. Мать, амбициозная дама, обожавшая дорогие вещи и поклонение мужчин, часто хвасталась ею своим поклонникам: «Всегда послушная, никогда слова поперек не скажет. Круглая отличница, на репетиторов тратиться не нужно. Не требует ни дорогих игрушек, ни модных вещей. Сидит в своей комнате – либо уроки делает, либо читает».
Это были 80-е годы, когда чиновники старательно изображали близость к народу, поэтому девочка училась в простой районной школе. Учителя между собой удивлялись: дети влиятельных родителей обычно избалованы: задирают нос перед другими ребятами, чванятся, хамят учителям, бездельничают на уроках. А Верочка – просто золото, а не ребенок. Вот только, пожалуй, слишком тихая и послушная: посадишь – сидит, поставишь - стоит. Но при таком властном отце и истеричной маме это и неудивительно.
Однако, как известно, в тихом омуте черти водятся. Жил такой Черт и в душе тихой Верочки. И этот Черт иногда толкал ее под руку и заставлял совершать очень необычные поступки. Так, например, когда она только пошла в первый класс, то однажды увидела, как в углу школьного двора хулиганы-подростки ловят по одному младшеклассников и отбирают у них мелочь, данную родителями на обед. Тот, кто пытался отказаться, тут же огребал тумаков -и, в конце концов, все же отдавал деньги. Охраны тогда при школах не было, а родители и дети, которые издалека видели происходящее, спешили, отвернувшись, пройти мимо. И вот тут-то Черт и толкнул Веру под руку: она в одиночку подошла к хулиганам, встала между ними и очередной жертвой – и так замерла, молча глядя вымогателям в глаза. В первый момент те опешили (а жертва не упустила случая броситься наутек), потом им стало как-то не по себе под спокойным и пристальным взглядом маленькой девочки.
- Ты что, ненормальная? – спросил ее тот, кто был у хулиганов за главаря.
Вера просто перевела на него свой взгляд и продолжала неотрывно смотреть, ни говоря не слова. Хулиганы переглянулись, помялись, потом главный сказал: «Ну ее к черту, пошли отсюда», - и вся компания уплелась вон со двора.
При слове «черт» Вере послышалось, что кто-то тихо и довольно хихикнул у нее над ухом. Однако девочка не обратила на это внимания, подхватила тяжелый портфель и отправилась на уроки.
В другой раз, незадолго до своего 10-летия, Верочка, гуляя с мамой в городском парке, обнаружила привязанную к дереву старую, худую собаку. Собака, видимо, находилась тут давно, она уже не лаяла и не выла, а лишь тихонько поскуливала, глядя на людей подслеповатыми глазами, полными тоски и ужаса. Две старушки, проходя мимо, горестно покачали головами.
- Надо же, состарилась собака, стала не нужна – привязали тут и бросили, - сказала одна. – Вод ведь сердца нет у людей, так и подохнет тут животина.
И старушки, повздыхав, пошли дальше. Мать, зная сердобольную натуру Верочки, схватила ее за руку и потянула прочь. Но тут снова Черт толкнул девочку под локоть. Она высвободила руку, подошла к собаке и погладила ту по лохматой голове. Не успела мать устроить очередную истерику, как девочка повернулась к ней:
- Помнишь, мама, ты дала мне честное слово, что на день рождения вы с папой подарите мне все, что я захочу. Так вот, я хочу эту собаку.
- Вот эту блохастую, грязную псину?! – завелась было мать и готова была уже завизжать от гнева, но вдруг осеклась. Вместо обычного кроткого личика дочери она увидела тяжело нахмуренные брови, какие бывали у ее мужа, когда она слишком зарывалась, флиртуя направо и налево.
- ТЫ! ДАЛА! ЧЕСТНОЕ СЛОВО! - совсем не по-детски отчеканила дочь. Потом молча отвязала собаку от дерева и повела по направлению к дому, даже не оглядываясь на мать.
- Вот черт! – пробормотала женщина, про себя решив, что вечером переложит ответственность на мужа – и тот немедленно уберет из квартиры собаку. И снова при слове «черт» над ухом у Веры кто-то задорно хихикнул.
Вечером отец, придя с работы, недоуменно уставился на вымытую и расчесанную собаку, сыто дремавшую в уголке. Лишь только мать открыла рот, чтобы воззвать к его отцовскому авторитету, появилась Вера и, что было на нее совсем не похоже, взяла инициативу в свои руки.
- Папа, вы с мамой дали честное слово, - сказала она, объяснив ситуацию. - Если прогоните собаку, я возьму ее – и отвезу к бабе Зине в деревню, она добрая, уж точно ее не прогонит, - девочка имела в виду бабушку, мать отца (тот постоянно подчеркивал свое происхождение «из простого народа», хвастался, что всего в жизни добился сам). - Но тогда я пойму, что вашему честному слову нельзя верить.
Отец взглянул на дочь и вдруг ясно понял: она сделает, как сказала. Действительно, отправится одна в деревню, толком не зная дорогу – и бог знает, что с ней может по пути случиться. Поэтому он махнул рукой – и собака, окруженная заботой Веры, мирно провела остаток жизни в их престижной квартире.
Такие появления Черта из тихого омута были нечасты, можно по пальцам пересчитать. Однако Вера взрослела, а Черт ждал своего часа, чтобы предстать перед девочкой во всей красе.
Вера была уже подростком, когда классный руководитель однажды спросила ребят: кто хотел бы в качестве общественной нагрузки взять на себя шефство над младшеклассниками из расположенного по соседству детского дома (в те времена это называли «тимуровским движением»). Школьники молчали – никому не хотелось возиться с малышней. Тут воды тихого омута снова взбаламутились в душе Веры – она единственная подняла руку.
Маленькие сироты, обделенные любовью и лаской, быстро привязались к доброй девочке и радостно бежали к ней, едва она появлялась на пороге. Вера читала им книги, рассказывала сказки, где добро всегда побеждало зло. Мать попыталась было протестовать и запретить ей водиться «со всякой безродной шушерой». Однако отец накричал на нее: мол, дура, не понимаешь, что поведение дочери лишь поддерживает мой авторитет в глазах жителей городка. Мать махнула рукой: ей, по большому счету, было не до дочери, а лишь до себя, любимой.
Настало лето. Ребят из детского дома должны были отправить в пионерлагерь лишь в июле, и Вера специально задержалась в городе, отложив на месяц поездку к бабе Зине: ей было жалко расставаться с трогательно тянущимися к ней малышами. И вот однажды детдомовцев повели купаться на речку, Вера пошла с ними. Пока ее маленькие друзья весело плескались, она сидела на берегу, махала им рукой и улыбалась. Вдруг ее сильно толкнули в плечо, она обернулась и увидела Лешку, учившегося в параллельном классе, тоже детдомовца.
- Эй ты, Верка, чего расселась? – нарочито грубо сказал он. - Небось, папочка с мамочкой тебя на Черное море могли отправить. Все знают, чья ты дочка. Зачем таскаешься с нами?
Вера без тени обиды обернулась. Она знала, что в детском доме живется несладко.
- Если я мешаю, могу пересесть, - она спокойно поднялась и отошла в сторонку.
- Ты что, дура? – удивился Лешка. – За себя постоять не можешь?
Вера пожала плечами:
- Зачем? Я и сама думаю, что судьба дала мне слишком многое, и это несправедливо. Мне все, а вам ничего. А на Черное море я не хочу. Поеду к бабе Зине в деревню. Она старенькая, ей помощь нужна.
Лешка почесал в затылке. Его нарочитая злоба вдруг куда-то исчезла. Он помялся и сел рядом. Какое-то время ребята молчали.
- А чего не купаешься? Айда купаться, - вдруг самым мирным тоном предложил Лешка.
- Я плавать не умею, мне стыдно, - бесхитростно ответила девочка.
- Странная ты какая-то, - Лешка с интересом смотрел на нее.
- Мне многие так говорят, - Вера улыбнулась своей тихой доброй улыбкой.
- Тону-у-у! – вдруг раздалось из реки. – Помоги-и-ите!
И Лешка, и воспитатели, и другие ребята на берегу вскочили на ноги. Несколько секунд понадобилось им, чтобы сориентироваться и увидеть почти на середине реки одного из детей, незаметно от всех заплывшего почти на середину. Но в эти секунды Черт успел снова толкнуть Веру под руку: она первой прыгнула в воду – и с дерзкой отчаянностью, изо всех сил загребая руками и колотя по воде ногами, устремилась вперед. Вторым прыгнул Лешка, следом за ним ребята постарше. Воспитатели – несколько пожилых женщин – просто метались в ужасе по берегу, не зная, что предпринять. Лешка резкими взмахами рассекал воду, однако Вера добралась до места раньше и схватила тонущего мальчику. Да, доплыть с ним до берега она уже не могла, но те мгновения, которые понадобились Лешке, чтобы догнать ее, она удерживала ребенка на плаву, не давая уйти под воду. Подоспели старшие – и общими усилиями вытащили перепуганного малыша на берег.
- Ну, ты, Верка, и правда, дура, - прыгая на одной ноге, чтобы вытряхнуть воду из ушей, возбужденно орал Лешка, пока воспитатели хлопотали над малышом. – Куда полезла, если плавать не умеешь?!
- Но ведь он же тонул, - спокойно ответила девочка.
Лешка не нашелся, что ответить. Когда прогулка закончилась, он вдруг, сам не зная почему, поплелся за девочкой – и они до вечера гуляли по городу. Так возникла их дружба – мальчишки, изъятого из семьи безнадежных пьяниц, и девочки из «сливок общества». Им было легко и интересно вместе, тем более что раньше ни один из них не имел друзей. Вера, которой с младенчества внушали, что она должна быть послушной домашней девочкой, была полностью «под колпаком» у своей семьи. Ну, а Лешка, как все детдомовцы, у которых живы родители, несколько лет ждал, что отец и мать бросят пить, придут за ним и заберут снова в семью. Шло время, они не появлялись, он понял, что его предали – и твердо решил ни к кому больше не привязываться.
- Весь мир - дерьмо, - как-то поделился Лешка своим детдомовским мировоззрением. – Вот закончим восьмилетку, ты-то, конечно, в девятый класс пойдешь. А меня отправят в какое-нибудь паршивое ПТУ, дадут комнату в общаге. И что дальше? Пить, как маманя с отцом? Не хочу! Знаешь, что я сделаю, Верка? Уйду в монастырь!
Вера удивленно посмотрела на него. Как все добрые люди, она была достаточно чуткой – и никогда не говорила с Лешкой о том, что родители уготовили ей дорогу, устеленную розами: поступление в Москву в престижный ВУЗ, выгодное замужество. Связи ее отца позволяли очень многое. Желание мальчика уйти в монастырь поразило ее. Но что она могла ему предложить? И вдруг… шальная мысль возникла у нее в голове – видно, тот самый Черт снова толкнул ее под локоть. Она слегка, чисто по-дружески, прикоснулась к плечу Лешки, и задорно предложила:
- А давай сделаем так. Я не пойду в девятый класс, - она заговорщически подмигнула (кстати, напомню читателям, что школьное образование в то время было 10-летним). – Поедем вместе в Москву, поступим в нормальный техникум, я помогу тебе подготовиться. А потом вместе в институт пойдем – не нужно в престижный, найдем что-нибудь попроще. Иногородним студентам дают общежитие – и в техникуме, и в институте. И не надо ни в какой монастырь идти!
- Детские фантазии, - фыркнул Лешка. – Родители тебе никогда не разрешат. Да и зачем тебе гробить свою жизнь ради… ради не пойми чего. Наивная ты, Верка, хотя и добрая девчонка.
Вечером дома, в своей комнате, Вера размышляла. Помочь Лешке очень хотелось: она реально готова была сделать то, что ему предложила. Но послушная девочка, какой она всегда себя считала, никогда не пойдет против воли родителей. И это противоречие не давало ей покоя.
Вот тут-то Черт и дождался своего выхода. Весь в иле и тине – ведь он вылез из омута – нечистый уселся прямо за на ее письменный стол, положил мохнатую ногу на ногу и залихватски крутанул хвостом.
- Сомнения, колебания, противоречия! – воскликнул он. – Обожаю являться к людям именно в такие моменты. Позвольте представиться: Черт. Тот самый, который водится в тихом омуте.
Черт не выглядел ни злым, ни страшным. Его глаза горели озорством, а не кровожадностью. Вере вдруг стало весело.
- Кем бы ты ни был, давай я вначале провожу тебя в душ. Посмотри, ты заляпал все мои тетрадки и учебники. Потом накормлю тебя: ты ведь, наверное, голоден. А потом уж поговорим. Не волнуйся, я дома одна: папа в командировке, а мама в театре со своим э-э-э.., - Вера замялась.
-Хахалем, - подсказал Черт.
- Мамочка не такая! – вскинулась было Вера, но Черт остановил ее жестом:
- Знаю, знаю, ты хорошая девочка, любящая родителей. Однако, боюсь, ты их совсем не знаешь. Как, впрочем, и они тебя. Но об этом позже. Ты что-то там говорила насчет душа и ужина? Засиделся я в омуте, тиной зарос, да и поесть там особо нечего – так, раки одни.
Черт прошествовал в ванную, оставляя на полу следы мокрых копыт. Минут десять оттуда слышалось его довольное фырканье. Потом он бодро притопал на кухню и с аппетитом принялся уплетать шкворчащую на сковородке яичницу.
- А вообще-то, странная у тебя реакция, - заговорил он, жуя. – Обычно люди либо пугаются до полусмерти, либо тут же начинают выторговывать у меня свои желания в обмен на душу. А вот чтобы вымыть и накормить – впервые встречаю такое! Однако перейдем к делу. Для начала внесем ясность: я – добрый Черт!
- Добрый Черт? Разве такие бывают? - Вера села за стол напротив него и заинтересованно подперла рукой подбородок. Беседа с мифическим персонажем ее забавляла.
- У злых людей злые черти, у добрых – добрые, - наставительно поднял мохнатый палец ее собеседник.
- И что же, ты сейчас предложишь мне подписать кровью добрый договор?
Черт отрицательно помотал бородкой:
- Договор оставим для тех, кому чего-то очень хочется для себя, любимого. Так хочется, что даже душу готов дьяволу продать. Еще никогда ничего доброго из этого не вышло. Нет, я просто хочу сделать тебе подарок.
- Подарок? За что? Или просто по доброте душевной? Налить чаю?
Черт кивнул. Пока Вера доставала чашки и ставила чайник, он продолжал, то нервно пощипывая бородку, то теребя хвост: Черт явно был взволнован:
- Объясняю ситуацию. Для тебя быть хорошей – это значит, быть послушной. Ведь так? – когда Вера кивнула, Черт продолжал. – В тебе это воспитали с пеленок. И так поступают очень многие родители, им просто это удобно. Ты думаешь, что тебя воспитывали хорошей девочкой, но реально из тебя делали просто удобного ребенка. А это очень разные вещи – и совершенно разные судьбы.
Вера так удивилась, что замерла с чайником в руке.
- Вот, посмотри на меня: я добрый Черт, но я очень непослушный. Черт-бунтарь. Мятежник. Был бы послушным, выполнял бы волю Князя Тьмы - не сидел бы в тихом омуте, а активно творил людям гадости, подбивал их на злые поступки. А я так не хочу. Вот и живу сам по себе, выбираю людей, которого можно толкнуть под руку на добрые дела.
- Толкнуть под руку на добрые дела? – пораженно переспросила девочка.
- Ну, да, именно так. Да ты наливай, наливай чай! Сейчас попробую объяснить понятнее. Вот сегодня ты столкнулась с противоречием: быть послушной – и оставить Лешку на произвол судьбы или быть хорошей, но пойти против родителей. В будущем таких противоречий будет у тебя все больше и больше. И настанет момент, тогда тебе придется выбирать: быть послушной или… или все-таки быть хорошей. А это совсем не одно и то же, поверь мне. Я сам прошел через этот выбор!
ДВЕ ЖИЗНИ ВЕРЫ
Часть 2.
Итак, к послушной девочке Вере пришел Черт, который, как выяснилось, жил в тихом омуте ее души и толкал время от времени на необычные, но очень добрые поступки. И вот сейчас, вымытый и накормленный, Черт уютно устроился в комнате Веры на кресле. Его слегка разморило от тепла и сытости и потянуло на длинные разговоры.
- Понимаешь ли, Вера, я давно наблюдаю за тобой. В тебе есть огромная сила, о которой ты сама не знаешь. И твои родители о ней даже не подозревают, полагают, что ты полностью у них «под колпаком». Я сам бунтарь, мне по статусу полагается творить зло, но я избрал другой путь. Ты тоже вполне способна на бунт. Да-да, не спорь! - он протестующе поднял лапу, видя, что Вера собирается ему возразить. – Сегодня ты предложила Лешке по окончании восьмилетки сбежать в Москву – и вместе учиться в каком-то там техникуме, а потом в захудаленьком ВУЗе. Что это, как не бунт против родителей? Они-то ждут от тебя блестящего образования и выгодного замужества. Ведь так?
Вера кивнула:
- Я просто подумала, что без меня он пропадет. Детдомовские дети никому не нужны, их судьба никого не волнует. Вырос – и ступай на все четыре стороны, живи, как знаешь. Ни жилья, ни работы. Хоть спивайся, как родители. Я хотела ему помочь…
- Да-да, я тебя хорошо понял, - Черт кивнул, потом посидел, размышляя и подбирая слова. - Ты волне способна на такой шаг. Но это не будет столь хорошим поступком, как тебе кажется. Ты поломаешь свою судьбу, но не поможешь Лешке. В отличие от тебя, он не привык учиться. Скорее всего, он никуда не поступит, потеряется, опустит руки – и, правда, запьет. Ты ринешься его спасать – и в итоге пропадешь вместе с ним. Останешься без образования, с мужем-алкоголиком на руках.
- И что же делать? – вскинулась Вера. – Мои родители хотят, чтобы у меня было все. А Лешке, получается, ничего?
Черт усмехнулся:
- Тебе только кажется, что твои родители хотят благополучной судьбы для тебя. На самом деле, они хотят этого ДЛЯ СЕБЯ. Дочка выучится, удачно выйдет замуж, станет москвичкой – и их спокойная, сытая старость будет обеспечена. Переберутся к тебе в столицу и сядут послушной, обеспеченной дочке на шею.
- Мама с папой не такие! – решительно возразила Вера.
- Именно такие! Я же говорил, ты их не знаешь. Они, по существу, хотят принести тебя в жертву собственному благополучию и амбициям. Но… как бы тебе сказать… ты всю жизнь провела за чтением книг, плохо знаешь жизнь и людей. Видишь мир сквозь призму собственной доброты. Если я сейчас «толкну тебя под руку» на бунт, ты натворишь дел. И опять же принесешь себя в жертву – только уже не родителям, а своему другу Лешке, который, уж извини, пока сам не знает, чего хочет. К сожалению, добрые люди вообще склонны к неразумному самопожертвованию.
- И что же делать? - Вера внимательно следила за ходом его мысли и теперь была в растерянности. – Лешке уже не помочь?
Черт лукаво подмигнул:
- Ну, ведь он же хочет пойти в монастырь? Это тоже его бунт против судьбы. Вот теперь пусть им ангелы занимаются. Среди них, кстати, тоже есть бунтари и мятежники, как я. Попадется ему какой-нибудь ангел-мятежник, - Черт хихикнул, - и будет гонять его по свету в поисках истины и справедливости. Пусть твой Лешка сам сделает свой выбор. А ты сделаешь свой… однажды, когда будешь готова.
Вера удивленно вскинула бровь. Еще никто на свете – ни родители, ни учителя – не говорили с ней так серьезно и по-взрослому. И, хотя она не верила ни в чертей, ни в ангелов, но собеседник был необычайно интересен ей. Только вот к чему он клонит, она пока не могла понять. Видя ее удивление, Черт пояснил:
- Именно поэтому я и хочу сделать тебе подарок. Слушай внимательно! Ты получишь возможность жить сразу ДВЕ ЖИЗНИ. Одновременно! В одной ты сможешь быть тихой и послушной, в другой – сильной и смелой. Причем одна твоя жизнь не будет мешать другой. У тебя будет время подумать и разобраться в себе. Ты не представляешь, как часто люди ошибаются в своем выборе – причем фатально и непоправимо. Есть лишь одно условие: однажды тебе все-таки придется сделать выбор. И он будет окончательный. Ты выберешь один из этих путей – а вот какой, решать только тебе.
Вера молчала, размышляя. Черт понимающе кивнул:
- Трудно в 15 лет все это понять. Поэтому просто поверь мне. Подойди сейчас к зеркалу: ты увидишь в нем СЕБЯ ДРУГУЮ. Просто помаши ей рукой! И отпусти ее, дай ей свободу поступать, как она хочет.
Вера почему-то доверяла этому Черту. Может быть, потому что в глубине души давно и хорошо его знала. Поэтому без возражений встала, пошла в комнату родителей, где мать, обожавшая дорогие наряды, повесила для себя огромное зеркало. Вгляделась в свое отражение: на нее в упор смотрела… нет, не она сама. У той, другой девочки было, вроде бы, то же лицо, но глаза смотрели уверенно и твердо. В ней было столько решимости и силы, что Вера вздрогнула. «Неужели я могу быть такой?» - пронеслось в голове. Потом девочка подняла руку и помахала – та, другая, в ответ сделала так же.
- Ну, вот! - одобрительно кивнул Черт, возникший у нее за спиной. – Только помни: ОДНАЖДЫ ТЕБЕ ПРИДЕТСЯ СДЕЛАТЬ ВЫБОР. Тогда просто подойди к зеркалу – и прикоснись своей ладонью к ее ладони. Тогда останется только одна Вера, а уж которая из Вас двоих, ты решишь сама. А теперь мне пора! – с этими словами Черт исчез.
Время шло, Лешка и Вера уже заканчивали десятилетку. Как Лешка со своими «тройками» попал в девятый? Вера проявила инициативу – и договорилась с директором школы и администрацией детдома, что подтянет своего друга по всем предметам и будет помогать ему в старших классах. Девочке пошли навстречу, причем вовсе не из-за высокого положения ее отца. Просто испытывали симпатию к умной, спокойной и доброй девочке, причем, чем старше она становилась, тем больше к этой симпатии добавлялось искреннее уважение. Сила ее характера стала уже очевидна: девочка шла на «золотую медаль», при этом охотно помогала всем, кто испытывал трудности в учебе, продолжала шефствовать над маленькими сиротами и усердно, без всяких репетиторов, готовилась к поступлению в медицинский.
Родители вначале удивились ее выбору: они прочили дочери поступление в МГУ или в МГИМО, но Вера спокойно объяснила им что Первый медицинский в Москве – тоже очень уважаемый институт, а профессия врача ей давно интересна. Она не конфликтовала с родителями, не спорила с ними – просто последовательно и убедительно изложила свою позицию, и те не нашлись, что возразить.
Лешку она тоже убеждала пойти учиться, хотя бы заочно. Он, вроде бы, кивал, но как-то не загорался этой мечтой. А на выпускном, когда мальчики тайком выпили за школой, он вдруг расхрабрился – и признался подруге, что уже полгода встречается с девушкой на пару лет старше, сильно влюблен – и ему сейчас не до поступления. Вера неожиданно для себя почувствовала укол ревности – до сих пор она даже не предполагала, что Лешка ей нравится. Однако не показала вида, в своей обычной спокойной манере пожелала другу счастья. Потом уехала в Москву – и пути молодых людей разошлись.
Грянули лихие 90-е. По разрушенной стране расползался пожар войны, гремели теракты, падали самолеты и тонули подводные лодки. Бизнес и власть соединились в одно целое с криминалом. Пока Вера училась в медицинском, ее отец быстро взлетел вверх – стал мэром в своем городе, а потом пролез и в депутаты Госдумы. Потом познакомил дочь с неким Сергеем, представив его как «молодого перспективного бизнесмена из хорошей семьи». Но умолчал о том, что легальный бизнес Сергея – лишь прикрытие истинного источника дохода – торговли оружием и наркотиками, которое он как депутат активно «крышевал».
Черт пристально наблюдал, как разделялись две жизни Веры. Одна слыла тихой и прилежной студенткой, излишне скромной и строгой и потому не пользовавшейся успехом у молодых людей. Она, смущаясь и краснея, приняла изысканные ухаживания Сергея и вскоре дала согласие стать его женой. Другая Вера подрабатывала по вечерам и в выходные на «скорой», вкладывая всю душу и силы в спасение людей. Когда в только формирующейся структуре МЧС понадобились волонтеры, она, еще будучи студенткой, присоединилась к спасателям. И стала штатным врачом МЧС, едва получила диплом с отличием. Чем немало удивила однокурсников и педагогов: все ожидали, что влиятельный отец и богатый муж пристроят блестящую выпускницу в платную клинику на большой оклад.
Одна Вера была терпеливой и верной женой, не вмешивалась в дела мужа, не просила у того денег и дорогих подарков. И даже смиренно приняла тот факт, что Сергей категорически против детей. Когда же муж решил переехать в огромный коттедж, просто тихо попросила его купить ей двушку в Москве, мотивируя это тем, что отсюда ей ближе добираться до работы. Сергея устроила столь нетребовательная спутница жизни, ему было даже спокойнее ворочать своим грязным бизнесом вдали от ее глаз. Тем более, что он не прочь был то и дело «свернуть налево» от скромницы-жены.
Другая Вера молнией металась по стране с отрядом спасателей, бесстрашно устремлялась в самые опасные места, побывала в горячих точках – и не счесть было спасенных ею человеческих жизней. И эта другая Вера забрала из деревни в свою квартиру старую бабу Зину, о которой собственный сын, Верочкин отец, давно забыл. Отправившись за бабушкой Зиной, молодая женщина не преминула заехать в родной городок, чтобы разузнать о судьбе Лешки. Директор детдома радушно принял ее, напоил чаем и, со вздохами качая головой, рассказал, что знал. Лешка пошел работать на завод, женился на своей девушке, и вскоре у них родилась двойня, мальчик и девочка. Однако, спустя какое-то время женщина ушла в загул, начала приводить домой собутыльников и утраивать оргии – Лешка не стерпел, бросил все и ушел в монастырь. Жена его продолжала пить и гулять, забросила детей, а потом и вовсе исчезла. Двойняшек – Лену и Мишу – пришлось забрать в детдом.
Вера захотела познакомиться с детьми, и директор показал ей двух милых малышей с не по возрасту грустными глазами. Узнав адрес монастыря, она отправилась туда, с присущей ей активностью добилась встречи с настоятелем, однако оказалось, что Алексей давно покинул обитель. «Все ясно, - подумалось Вере, - ангел-мятежник погнал его по свету». Из монастыря она ушла в раздумьях, а спустя короткое время оформила опеку над двойняшками и забрала их в Москву. Кто в теме, спросит, а как же согласие мужа? Но это была эпоха тотальной неразберихи – и очень многое делалось в обход закона за деньги. Баба Зина при виде детей обрадовалась и рьяно взялась помогать внучке в их воспитании. Теперь, когда Вера уезжала с очередной спасательской миссией, дети оставались с доброй старушкой и ждали, когда вернется мама. Веру они признали мамой безоговорочно и с первого дня и очень гордились ее героической профессией.
Иногда Вера подходила к зеркалу. Она уже привыкла видеть там женщину с волевым лицом и решительным взглядом. Иногда она с улыбкой вспоминала разговор с Чертом и его слова о том, что однажды ей придется сделать выбор. Пока ей прекрасно удавалось совмещать две жизни: она не вмешивалась в дела родителей и мужа, те по-прежнему считали ее наивной и послушной чудачкой, она не мешала им, а они не мешали ей. Однако, чем дальше, чем больше Вера чувствовала, что та, другая, смотрит на нее из зеркала с осуждением. Вера долго старалась не замечать этого, отводила глаза, убеждала себя, что все это ей лишь кажется. Но настал день – и другая сама заговорила с ней – властно и твердо. Вере некуда было деваться от ее обличительных слов:
- В прошлый раз с тобой говорил Черт, а теперь говорю я. И я не прячусь в тихом омуте твоей души, напротив, это ты пытаешься спрятаться от жизни. Ты уже не девочка-школьница и не можешь не видеть, что происходит вокруг тебя. Чем занимаются твой муж и отец? Ответь мне по совести!
- Ну, у них бизнес..., - залепетала тихая и послушная Вера.
- Бизнес?! Ты разве не общаешься с ними никогда, не видишь, какие люди окружают их? Не смотришь им в глаза? Это глаза хищников, акул? Ты упорно делаешь вид, что не понимаешь, какие дела они творят? Они ворочают миллионами, да что там, миллиардами? Полагаешь, такие деньги можно заработать честным путем? Ты прекрасно видишь, что творится в стране? «За каждым крупным бизнесом всегда стоит преступление»! Есть два самых доходных, но смертельных бизнеса в современной России – оружие и наркотики.
- Я ничего не знаю, - упорствовала Вера. – Муж ничего не рассказывает о своих делах…
- Нельзя всю жизнь прятать голову в песок! – возмущалась ее собеседница. – Я каждый день вижу смерть и страдание, спасаю тех, кто пострадал от рук террористов и боевиков. А ты уверена, что оружие и взрывчатку для убийц не поставляет твой муж-бизнесмен под прикрытием отца-депутата?
Все, о чем Вера подозревала, но не разрешала себе думать, обрушилось на нее с противоположной стороны зеркала. Она хотела было пробормотать, что не берет у мужа деньги, что сама обеспечивает детей, бабу Зину и себя, но не посмела. Под гневным взглядом себя другой она все ниже опускала голову. А другая Вера продолжала – и голос ее был голосом Вериной совести:
- Беги из этого осиного гнезда. Разводись! Порывай все отношения! Нельзя быть хорошей, принципиальной и честной наполовину. Сделай, наконец, выбор! Приложи руку к зеркалу – прими меня, то есть себя настоящую!
Вера отшатнулась. Привычка ни с кем не конфликтовать и никому не мешать удерживала ее от решительного шага. В голове теснились страхи: отец будет в гневе, мать замучает истериками, Сергей не даст развод…
Вера из зеркала окинула ее презрительным взглядом:
- Ну, или можешь остаться приспособленцем. Сделай выбор в пользу себя, всем удобной. Но тогда… тогда исчезну я! Что ж, решай!
ДВЕ ЖИЗНИ ВЕРЫ
Часть 3
Сергей, муж Веры, уже который день был в запое, пытаясь залить спиртным снедающий его страх. Кто-то объявил форменную войну криминальному бизнесу – горели склады с оружием и наркотиками, перехватывались и уничтожались при перевозке крупные партии незаконного товара. Ущерб был огромен, как конкуренты, так и подельники по смертельному бизнесу подозревали и обвиняли друг друга, ежечасно вспыхивали разборки со стрельбой, «мочили» направо и налево всех без разбора, и уже несколько крупных партнеров Сергея были мертвы, не говоря о всяких «мелких сошках». В криминальной среде пошел слух о неуловимом «Черном поясе» - тайной группе, бросившей вызов торговцам смертью. И теперь Сергей боялся всего – таинственного «Черного пояса», потери капитала, а главное – смерти, которая могла подстеречь его в любую минуту от руки как своих, так и чужих.
Когда он откупорил очередную бутылку, из горлышка на стол бойко выпрыгнул… Черт. Сергей отшатнулся и пьяно перекрестился. Но нечистый и не думал исчезать.
- Ты к..к…кто? – пробормотал делец, чувствуя, как лоб и спина покрываются липким холодным потом.
- Сам видишь, - ухмыльнулся Черт. – Меня легко узнать. Я не скрываюсь, в отличие от тебя, сразу показываю свое истинное лицо. Это ты прячешься всю жизнь, притворяешься «честным бизнесменом», а на деле – торгуешь смертью.
- От… откуда ты взя… взялся? – заикался Сергей. – А, по… понятно: я допился до чертиков. Ничего, сейчас позвоню Вере, она врач – быстро приедет и мне поможет.
Черт поудобнее устроился на столе, положил ногу на ногу и усмехнулся:
- Твоя жена сейчас на срочном вызове: взорвались несколько складов с боеприпасами, есть пострадавшие.
- Дура! – взвился делец. – Начиталась своих книжек, потянуло ее в спасатели. Муж в беде, а ей и дела нет. Живет в конуре, бабку из деревни к себе притащила, да еще, говорят, каких-то чужих детей нянчит. Форменная дура! Никогда бы не женился на ней, да ее отец был мне позарез нужен!
- Сам дурак! – Черт обиделся за Веру. – Не хочет она иметь с тобой ничего общего. Вы с тестем использовали добрую доверчивую девушку для устройства своих гнусных делишек. Каждый судит по себе – вот она и не увидела поначалу твоего истинного лица. Ничего, кое-кто из «Черного пояса» там, на месте уже сейчас рассказывает ей всю правду.
- «Черный пояс»? – Сергей сорвался на хрип. – Так он существует!
- Еще как существует! – в голосе Черта прозвучало торжество. – Крепкие парни: мастера боевых искусств, ветераны Афгана и чеченской войны, сотрудники силовых структур, которых убрали из «органов» за излишнюю принципиальность,. Ловко же они вас «сделали»: нанялись к таким, как ты, телохранителями, провели разведку. Да и связи у них неплохие в МВД: не все продаются за деньги, хотя тебе и казалось, что все везде куплено. А теперь начали действовать. Молодцы ребята! Ну, а вы принялись «мочить» друг друга, что только им на руку.
Тут Черт заметил, что Сергей потянулся к телефону, и отодвинул его подальше.
- Хочешь позвонить тестю, сообщить, что узнал, и попросить помощи? И не думай: ты лыка не вяжешь. Да и что ты ему скажешь? Что к тебе явился Черт и рассказал о «Черном поясе»? – он хохотнул. – Сейчас хлопнешь еще пару стаканов – и вообще ничего помнить не будешь. Останется только дикий страх.
- За… зачем ты пришел? – прохрипел «новый русский».
- Вообще-то, - Черт крутанул хвостом, - не люблю иметь дело с негодяями. Предпочитаю являться к хорошим людям и толкать их под руку на дерзкие добрые дела. Но иногда – забавы ради – прихожу к таким, как ты, для острастки, это тоже своеобразное доброе дело. Вот сейчас отправлюсь к твоему тестю, он тоже, небось, заглянул в бутылку.
Видя, что Черт собирается уходить, Сергей умоляюще протянул к нему руки:
- Стой! Предлагаю договор!
- Какой еще договор?
- Ну, ты же Черт! Давай заключим договор и подпишем кровью. Я готов продать свою душу, только сохрани мне жизнь! Меня могут.., - Сергей судорожно глотнул, - могут убить,- и он снова схватился за бутылку.
Черт смерил его презрительным взглядом:
- Душу дьяволу ты давно продал. Желтому дьяволу. И за твою жалкую жизнь никто не даст ломаного гроша. Прощай! – с этими словами Черт исчез.
Вечером Вера, хмурясь, стояла перед зеркалом. Баба Зина и дети давно ждали ее на кухне к ужину, а она все медлила, не в силах прийти в себя от впечатлений дня. Сегодня на месте взрыва она спасала раненых – и среди них был Лешка. Да-да, тот самый Лешка, друг ее детства, много лет назад ушедший в монастырь, а потом пропавший неизвестно куда. Отец Лены и Мишки - близнецов, которых она взяла на воспитание.
Несмотря на тяжелые ранения, Лешка был в сознании и узнал Веру. Когда она оказывала ему помощь, он, чуть живой, сказал ей, что знает: Лена и Мишка находятся у нее, и просил в случае смерти передать сыну и дочери, что их отец умер достойно. По пути в больницу он начал проваливаться в забытье, Вера взяла его за руку, и в полубреду Лешка начал называть какие-то фамилии – среди других прозвучала и фамилия Вериного мужа.
Судя по тому, сколько машин МВД мгновенно примчалось на место, и по тому, что в больнице к палате Лешки и других пострадавших приставили охрану, именно их считали виновниками взрыва. И, как ни старались сотрудники «органов» соблюсти тайну – правда быстро просочилась в ряды спасателей МЧС: слишком близко сотрудничали эти две структуры много лет.
Вера и раньше слышала о «Черном поясе» - современных Робин Гудах, решивших своими силами сражаться со злом в стране, где преступность была «в законе» и правила бал. Своей целью они избрали борьбу с наркобизнесом и незаконной торговлей оружием. А сегодня она узнала, что Лешка – один из них: более того, возникло мнение, что он сам создал эту группу и был ее лидером. Незаконченный пазл, наконец, сложился в голове Веры: она была уверена, что Лешка назвал ей фамилии тех, кому «Черный пояс» объявил войну.
Она в растерянности глядела на ДРУГУЮ ВЕРУ в зеркале. Та тоже хмурилась – и взгляд ее был тяжелым и ждущим.
- Ну, и что ты решила? – наконец, прервала молчание та, другая.
- Не знаю, - пробормотала Вера. – У Сергея все схвачено: теперь не его, а Лешку признают бандитом и террористом. Слушай, а может, все это неправда? Лешка просто бредил, и Сергей вообще ни при чем. Может, Лешка вообще случайно оказался там и никакого «Черного пояса» не существует?
- Ну-ну, - с гневом отреагировала ее собеседница. – Еще чуть-чуть – и ты поселишься в роскошном коттедже вместе с мужем. Баба Зина окажется в доме престарелых, а Лена и Мишка вернутся в детдом.
- Нет! Я их не отдам! - вскинулась было Вера.
- Еще шаг по пути послушной девочки – и будет именно так. Ты придумаешь себе красивые оправдания – и заживешь комфортной жизнью супруги «нового русского». Или его вдовы, - Вера в зеркале усмехнулась. – Но ничего, богатые вдовы тоже живут красиво, да и папочка о тебе не забудет, обеспечит любимую доченьку. Из спасателей ты уйдешь: зачем лишние хлопоты?! А Лешка со своими товарищами тем временем будет отбывать срок за экстремизм. Но ты постараешься побыстрее забыть о нем, убедишь себя, что ничего не могла сделать – и вообще, все это тебя не касается.
С каждым словом той, другой, Вера все ниже опускала голову. Хотелось возразить, оправдаться, но она ясно чувствовала: это будет фальшью, трусливыми увертками. В голове проносились образы: Лешка в колонии, Лена и Мишка в детдоме, баба Зина – в интернате для престарелых…
- Мама, ты скоро? – донеслись до нее детские голоса, давно ставшие самыми родными. – Мы все уроки сделали, а ужинать без тебя не хотели.
- Верочка, мы тебя заждались, - подхватила бабушка Зина. - Устала на службе. Поешь – и ложись отдыхать.
- Иду, - Вера встряхнула головой и снова взглянула в зеркало. «Однажды тебе придется сделать выбор», - вспомнились ей слова доброго Черта из тихого омута ее души. Она подняла руку и прикоснулась ладонью к ладони своего отражения. По зеркальной поверхности пробежала легкая рябь, хотя, может быть, она просто устала – и это ей показалось.
Дети вбежали в комнату, схватили ее за руки и потащили за стол. Баба Зина заботливо поставила перед ней тарелку. Вроде, ничего особенного не произошло. Только сквозь оживленную болтовню сына и дочки, соскучившихся по маме, Вера в какой-то момент услышала очень довольный голос Черта, шепнувший ей прямо в ухо: «Я никогда в тебе не сомневался».
Уложив детей спать, Вера принялась действовать. Вначале отправилась к мужу. Тот был пьян, нес дикий бред о том, что к нему явился Черт и теперь ему конец, потом вдруг собрался прямо утром улететь за границу, обещал затем вызвать ее к себе. Однако Вера объявила, что никуда не поедет, и потребовала немедленный развод. Не ожидавший такой категоричности от всегда тихой и скромной женщины, муж хотел вспылить – но встретил в ответ такой стальной взгляд, что даже давешний Черт показался ему милым и безобидным. Не спрашивая его согласия, Вера вызвала специалистов для вывода из запоя. Пока он, ошарашенный, лежа под капельницей, приходил в себя, она твердо и спокойно растолковала ему:
- Мы с тобой давно чужие люди. Я не сразу, но догадалась, что была нужна вам с отцом лишь как средство породниться и делать вместе свой капитал. Не претендую на раздел имущества. Я жила без твоих денег – и проживу дальше. Просто завтра – ты слышишь, завтра! – ты пойдешь и оформишь развод: у тебя везде все схвачено, сможешь организовать это в один день.
И Сергей, крупный воротила, владелец огромного бизнеса, понял, что спорить с этой сильной, доселе незнакомой ему женщиной бесполезно, она пойдет до конца и добьется своего.
Утром Вера взяла отпуск за свой счет и превратилась в бешеный вихрь. Напрасно отец и мать обрывали телефон – она не брала трубку. Зная от сослуживцев, кому из чинов силовых структур можно доверять, она на каком-то подъеме чутья и целеустремленности, задействовав все мыслимые и немыслимые связи, за считанные дни стремительно прошла по разным кабинетам. Она понимала, что рискует, что под личиной честного неподкупного служаки, может скрываться «крот». Но, видимо, ее вела счастливая звезда и, в конце концов, она оказалась на приеме у человека в генеральских погонах. Тот внимательно выслушал Веру, потом заговорил:
- Вы смелый человек, Вера Михайловна. Дочь депутата, жена «нового русского»…
- С мужем я уже развелась, - поспешила вставить Вера. – К делам отца не имею никакого отношения.
- Я курсе, - кивнул генерал. – Так вот, Вы весьма рисковали, пробиваясь ко мне, чтобы защитить своего друга детства. Кстати, я также в курсе, что Вы воспитываете его детей. А Вы не боялись, что Вас сочтут пособницей экстремистов?
- Они не экстремисты. Настоящий экстремизм – это продавать оружие боевикам и террористам. Да и торговать наркотиками ничуть не лучше. А «Черный пояс» - просто честные люди, которые решили, что силовые структуры коррумпированы, «крышуют» криминальный бизнес, - здесь Вера запнулась и смущенно взглянула на генерала. Однако ее собеседник ничуть не обиделся, в уголках его губ даже мелькнула тень благожелательной улыбки, поэтому она продолжала. – Вот и начали действовать самостоятельно. Я понимаю, что это не самый правильный метод, но они же хотели, как лучше. Я вообще не уверена, что Алексей и его товарищи имеют отношение к этим взрывам… просто… если все же имеют, то нельзя ли им как-то помочь?
Собеседник внимательно поглядел на нее, потом встал, прошелся вдоль кабинета и снова сел.
- Раз Вы, Вера Михайловна, пришли ко мне, значит, сами не считаете нас всех поголовно продажными, покрывающими криминал? – спросил он уже мягче.
- Не считаю. Всегда и везде есть честные люди, не торгующие совестью. О Вас лично у нас, в МЧС, говорят очень уважительно.
- Спасибо. Так вот, нам сейчас как раз очень нужны честные люди. У меня есть предложение для Вашего друга, Алексея Сурикова. Мы набираем людей в новые подразделения для борьбы с организованной преступностью. И ребята из «Черного пояса» нам как раз вполне подходят. Я устрою вам встречу с Алексеем…
Вера встрепенулась. Генерал снова улыбнулся одними уголками губ, было видно, что этот человек привык держать эмоции под контролем.
- Кстати, мы собираемся перевезти их всех в госпиталь МВД. Там надежнее – «братки» до них не доберутся. Поговорите со своим Робин Гудом, ему уже лучше, обошлось переломами и ожогами умеренной степени. Объясните, что они «засветились» и продолжать играть в «неуловимых мстителей» просто глупо – их либо банально убьют, либо, и правда, посадят. Пусть приходят к нам – смелые парни, не торгующие, как Вы выразились, совестью, нам сейчас очень нужны. Наши люди уже беседовали с Алексеем, но, по-моему, он никому не верит, убежден, что служители закона куплены все, до одного, а кто еще не продался – продастся при первом удобном случае, и вообще, весь мир – дерьмо, уж извините за выражение.
- Да, это на него похоже, - кивнула Вера. – Он же детдомовский, там у них именно такая философия, и их можно понять.
- Надеюсь, Вам удастся его убедить. Если, конечно, Вы согласны, - и он вопросительно взглянул на Веру.
Та кивнула:
- Я попробую.
Так решилась судьба Лешки. Через месяц, еще загипсованный и со следами ожогов, он сидел у Веры в гостях и заново знакомился со своими детьми. Те с открытыми ртами жадно внимали рассказу о жизни отца. Лешка признался, что ему быстро наскучила жизнь в монастыре, а идеей христианского смирения он так и не проникся. И вот однажды… На этом месте Лешка замялся, зато заговорила Вера:
- Тебе явился Ангел-мятежник? И начал гонять по свету в поисках истины и справедливости?
Баба Зина ахнула и перекрестилась. Лешка был поражен:
- Откуда ты знаешь?
- Черт-бунтарь рассказал, - улыбнулась Вера. – Точнее, он предполагал –и так оно и вышло.
При упоминании Черта баба Зина перекрестилась еще раз. А Лешка продолжал. Оказывается, после монастыря он решил отправиться в Тибет искать истины у буддистских монахов: его привлекла идея избавления от страдания через духовные практики. Однако вместо Тибета его каким-то ветром занесло в Китай, там он долго учился восточным единоборствам, получил черный пояс. Наконец, в разгар 90-х вернулся в Россию – и ужаснулся происходящему. Подрабатывая уроками единоборств, он собрал группу единомышленников, вместе они решили бороться со злом – только уже не смирением и не духовными практиками. Недолго думая, назвали себя «Черный пояс» и начали действовать: собрали ту информацию, какая была у бывших работников правоохранительных структур, потом стали устраиваться на работу к новым «хозяевам жизни». Кое-что из задуманного им удалось осуществить, однако намного меньше, чем хотелось: в реальности все оказалось сложнее, чем в их пылких проектах. Но все равно они гордятся тем, что сумели сделать. А вот теперь – впереди служба в Управлении борьбы с организованной преступностью.
Глаза у Лешки горели, лица детей пылали восторгом от его речей, а Вера улыбалась про себя его юношеской горячности: все-таки им обоим перевалило уже за тридцать. Но все же этот Робин Гуд, пусть даже с загипсованными рукой и ногой и с обожженным лицом, нравился ей – причем намного больше, чем когда был школьником и мечтал уйти в монастырь, чтобы не спиться, как родители. Теперь она испытывала к нему уважение.
- Послушай, Лешка, - сказала она уже в прихожей, когда он собрался уходить. – Тебе есть, где жить?
Лешка замялся, не решаясь признаться, что жилья у него нет, перебивался до сих пор ночевками у товарищей по «Черному поясу». Но Вера все поняла:
- Оставайся у нас. В тесноте да не в обиде. Вы с Мишкой устроитесь в одной комнате, а мы с бабой Зиной и с Леной – в другой. Дети будут счастливы, они ждали отца всю свою жизнь. И вот еще что, - она открыто и прямо посмотрела ему в глаза. – Я давно хотела усыновить Лену и Мишку. Их мать еще в детском доме лишили прав, а вот тебя не решились: все же отец в монастыре. Но, чтобы их усыновить, мне нужно либо и тебя лишить прав… либо выйти за тебя замуж. Так что считай, я сделала тебе предложение.
Лешка побледнел, хотел взять Веру за руку, но не решился: при всей своей «безбашенности» в душе он оставался робким детдомовским мальчишкой.
- Вера, - забормотал он почти шепотом, - тогда, в юности, я думал, что не ровня тебе. Не посмел сказать о своих чувствах. Начал ухаживать за той, что попроще, а она оказалась… ну, ты все знаешь. Но я помнил тебя всю жизнь… А ты… ты воспитала моих детей, ты… ты… ты самая лучшая на свете…
Вера решительно взяла его за рукав и потянула обратно в квартиру. Наблюдая за ними, Черт-бунтарь и Ангел-мятежник переглянулись, а потом крепко пожали друг другу руки.
Елена и Ксения Бекетовы
