Начало. Глава 1
- Верно, как такового наследства и нет, так мелочи, но закон есть закон, придется все оформлять. Думаю, ты не будешь претендовать на мотоцикл. Тем более, что его еще нужно отремонтировать.
- Нет, Геннадий, не буду. Мне он совсем не нужен, видеть его не хочу.
- Мне тоже, собственно говоря, мотоцикл ни к чему. Продам, хоть на памятник и на ограду не тратиться.
Сания все-таки послушалась бабушку, уехала с ней и с дедом. Она просто не могла оставаться наедине со своим горем, это невыносимо, нестерпимо больно.
Ракия всей душой сочувствовала горю апа и Сании. Отпросившись с работы, она поехала к свекру, приготовила обед, встретила родственниц, выйдя за ворота.
- Апа, Сания, дорогие мои, соболезную вам. Апа, прости, я покомандовала на твоей кухне, обед приготовила. Ждала вас раньше, но суп еще не остыл. Садитесь за стол, кормить вас буду.
Сания едва стояла на ногах, сказалась бессонная ночь, и горе, постигшее ее семью.
- Ракия-апа, я не хочу есть, можно я просто полежу? Я так сильно устала.
- Детонька моя, я понимаю твое горе, сама потеряла сестренку. Ей всего девятнадцать лет было, она даже замуж не успела выйти. Горе твое кажется тебе бесконечным, но Всевышний даст силы вытерпеть. Твой брат сейчас на небесах и не надо беспокоить его слезами.
- Да, Ракия-апа, я все понимаю, спасибо тебе, но есть я совершенно не хочу. Можно я прилягу вот тут, на диване?
- Конечно, надо отдохнуть и тебе, и апа, но сначала надо поесть и чаю попить. Эти(папа) и мой Зиннур тоже, наверно, проголодались.
Пришлось Сание сесть за стол, хотя бы из уважения к Ракия-апа, ее стараниям облегчить их с бабушкой боль. Она выпила чашку чая, съела ложечку меда
- Бабушка, зря отца там оставили, маме тяжело будет его видеть. Надо было уговорить его поехать ко мне.
- Как ты его уговоришь, Сания, он взрослый человек. Не переживай, станет невмоготу, уйдет в гостиницу или на вокзал.
Ни в какую гостиницу Шайдулле не пришлось идти. Геннадий поговорил с женой, напоил успокоительным, уговорил спуститься в кафе. Стояли уже в прихожей, когда в раскрытую дверь заглянула молоденькая девушка
- Здравствуйте, я Надя, дочь Джамили, вашей соседки снизу. Мама послала меня пригласить вас к обеду, пойдемте!
Геннадий грустно улыбнулся девушке
- Спасибо большое за приглашение, неудобно как-то, мы с Вашей мамой даже незнакомы.
- Да, мы недавно сюда приехали, незнакомы, значит познакомимся. Пойдемте, пойдемте.
Халида взяла мужа под руку, почти повиснув на нем
- Пойдем, Гена, у нас так принято, обидится соседка, если мы откажемся.
Вернувшись от соседей, Геннадий дал Халиде еще одну таблетку, помог ей переодеться в ночную рубашку, расстелив постель, уложил ее в кровать.
- Поспи, милая, ты устала, измучилась, поспи, родная.
- Гена, полежи со мной, мне холодно и плохо без тебя. Полежи, не уходи!
- Конечно, моя дорогая! Сейчас только Шайдулле дам, чем укрыться и вернусь к тебе.
У Халиды уже закрывались глаза, она едва ворочала языком. Не успел Геннадий выйти из комнаты, так жена его спала крепким глубоким сном без сновидений.
Шайдулла ходил по комнате сына, то брал какую-нибудь книгу с полки, то перебирал ручки, стоящие на столе в синем стакане. Хотелось выдвинуть ящик письменного стола, посмотреть, может Азат дневник вел, может записки какие после него остались, но он не смел, не у себя дома.
Геннадий пришел, держа в руках красный альбом
- Шайдулла, вот наш семейный альбом, у тебя, наверно, нет фотографий Азата, можешь взять, несколько снимков себе.
- Спасибо, Геннадий, Вы очень добрый человек.
- Да, не за что! Давай, Шайдулла, говорить на «ты». Зачем нам это выканье, мы с тобой оба потеряли сына, общее у нас с тобой горе. Не знаю, как ты, я почувствовал в тебе близкого человека. Спасибо, что приехал, мне хоть есть с кем поговорить о моем Азате, о нашем с тобой Азате.
- Да, Геннадий, спасибо тебе, что смог стать отцом моему сыну. Виноват я перед ним, бросил, когда ему отец был нужен больше всего. Сколько раз собирался приехать, повидаться, все откладывал, все дела какие-то мешали. Зачем приехал? Теперь я ему не нужен.
Шайдулла говорил, сам в это время рассматривал фотографии. Слезы туманили ему глаза, лицо сына расплывалось, но он и так помнил эти снимки. Их было совсем немного. Фотографии, снятые Первого сентября, в Новый год, несколько летних снимков. Единственные фотографии, которые Шайдулла не помнил, это фотографии с выпускного в восьмом классе, и с выпускного в техникуме.
- Геннадий, каким Азат взрослым выглядит на этих фотографиях, неужели на самом деле он был таким?
- Да, Шайдулла! Азат был очень серьезным и вдумчивым парнем. Он хотел скорее стать взрослым, самостоятельным. Профессию выбрал нужную, строитель. Основательным был наш Азат. Знаешь, он был серьезный, но такой добродушный, принял меня сразу.
Сания, та, девушка очень непростая. Даже я, с моим педагогическим опытом, не смог найти к ней подход. Не захотела жить со мной в одной квартире. Пришлось пожертвовать своей двухкомнатной квартирой ради счастья жениться на Халиде. Да, отдал ее Сание, теперь она отдельно живет.
Зачем это я говорю, тебе это совсем неинтересно. Лучше про Азата расскажу. Дружили мы с ним, бегали вместе по утрам, иногда в шахматы по вечерам играли. Он меня отцом не называл, но относился, как к родному. Приду, бывало, к нему, сяду вот тут, а Азатик напротив, в кресло сядет и говорим с ним, говорим. Все расскажет, где был, с кем общался, как дела в техникуме.
Шайдулла недоверчиво посмотрел на Геннадия. Не похоже на Азата, чтобы он много рассказывал о себе, тем более рассказывал где и с кем был. Не такой уж Азат разговорчивый. А Геннадий Николаевич продолжал
- Доверял он мне больше, чем матери, вообще, мы с ним были родственные души. Подойдет, бывало, тихонько попросит, мол, дядь Гена, денег дай, пожалуйста, в кино девушку сводить, на мороженое, на то, на се. Всегда давал, никогда ему отказа не было.
Азат, конечно, в каникулы немного зарабатывал. Нет, ты не думай, нужды никакой не было, чтобы работать. Просто друзья работают и ему охота. Он вообще был трудолюбивый. Приедем на дачу, трудится наравне со мной.
Мечтали мы с ним на его половине дома вместо чердака мансарду соорудить, чтобы у него была изолированная комната. Я хотел сюрприз Азату сделать, думал, пока он в Армии, как раз и построю мансарду.
- Подожди, на какой его половине? Насколько я помню, дача вся оформлена на Санию.
- Ну, да, так было. Говорю же, Сания захотела совсем отделиться от нашей семьи. Свою нелюбовь ко мне она перенесла на мать и на брата. Квартиру я ей отдал, она решила за это отдать половину дома Азату.
- Странная какая-то нелюбовь у Сании. Зачем понадобился Азату этот дом?
- Ну, Шайдулла, просто все. Сания не любит быть обязанной, гордая слишком. Меня она терпеть не может, из-за этого и с матерью плохо общается. Не захотела на нас переписать половину дачи, хотя должна бы. На брата оформила. Веришь, я ей слова не сказал, брату, так брату, все равно одна семья.
Шайдулла, горе наше велико, не время об этом говорить, но, когда еще ты соберешься к нам приехать? Надо решить вопросы с наследством.
- С каким еще наследством, о чем ты говоришь?
- Верно, как такового наследства и нет, так мелочи, но закон есть закон, придется все оформлять. Думаю, ты не будешь претендовать на мотоцикл. Тем более, что его еще нужно отремонтировать.
- Нет, Геннадий, не буду. Мне он совсем не нужен, видеть его не хочу.
- Мне тоже, собственно говоря, мотоцикл ни к чему. Продам, хоть на памятник и на ограду не тратиться.
Зря Геннадий сказал эти слова, ох и зря! Шайдулла от них очнулся, словно в лицо ему брызнули холодной водой. Этот человек, сидевший рядом с ним и вроде-бы горевавший о гибели его сына, прикидывает расходы на памятник и радуется, что не придется тратиться. Можно продать мотоцикл, на котором разбился его Азат.
- Тебе и так не пришлось бы тратиться. Я оставлю деньги и на памятник, и на ограду.
- Очень благородно с твоей стороны. Мы ведь с женой простые учителя, не так много получаем, зарплаты маленькие, расходы на трехкомнатную квартиру большие.
Шайдулла с недоумением смотрел на этого молодого, холеного мужчину. Он на самом деле озабочен расходами на квартиру! Азата, его сына не стало, какое дело Шайдулле до его расходов? Геннадий не почувствовал изменение настроения Шайдуллы и продолжил
- Да, отвлеклись немного. Я хотел поговорить с тобой насчет дачного домика. Шайдулла, теперь, когда Азата не стало, вы с Халидой вступите в наследство. Как ты думаешь распорядиться своей долей? Было бы справедливо передать ее мне, я же отдал Сание свою квартиру.
Неприятно стало Шайдулле, просто отвратительно. Вспомнил, как вывозил мебель, как у сына забрал диван. Так дурно стало, аж застонал, вспомнив, какой он был скотина. Эх, Халида, за что тебе такое наказание, мужики тебе попадаются одни сво ло чи?
- Молодец, ты поступил мудро, отдал свою маленькую квартиру, она ведь маленькая, я полагаю. Зато получил большую, трехкомнатную. Ты такой хитрозадый, еще и наследство Сании хочешь заграбастать. Сание передам свою долю. Пристрой не для тебя делал, для своих детей.
- Шайдулла, я же не настаиваю на своем, можешь Халиде передать долю.
- Зачем? Халида мне никто, нас связывали только дети. Сания с вами не живет, Азата не стало. У меня нет никаких обязательств перед твоей женой. И не цепляйся ты за эту дачу, купи себе участок, можешь сразу с домиком купить и отстань от моей дочери.
- Сания тебе дочь? Ты знаешь, чья она дочь на самом деле?
- Представь себе, знаю. Значит Халида и тебе рассказала. Мне казалось, она умнее. Я вырастил Санию с пеленок, я купал ее, спать укладывал, гулять водил. Неважно, от кого рождена, важно, что она до сих пор называет меня папой. Я предал ее и сына, Сания простила, потому что она великодушный человек.
- Шайдулла, ты ошибаешься насчет нее. Нет в Сании никакого благородства и великодушия, одна корысть и расчет.
- Да, рыбак рыбака видит издалека. Насчет корысти не знаю, не замечал за ней, насчет расчета, это да, Сания может просчитать, проанализировать. Не в мать пошла. Тебя она сразу раскусила, просчитала. Обыграла Сания тебя.
Ладно, все мы с тобой, Геннадий, все обговорили, думаю, на этом твое гостеприимство закончится. Мне пора уходить. Деньги на памятник перешлю, адрес помню.
Геннадий промолчал и вышел из комнаты. На самом деле, не стоило затевать разговор о дачном домике. Сглупил. Шайдулла и не додумался бы, что ему тут что-то причитается. Пусть катится, куда хочет. Не его это квартира, нет тут его жены и детей, нечего тут ему делать.
Шайдулле и собираться нечего, как пришел ни с чем, так и ушел, только снимок сына в нагрудном кармане. Одно его удерживает в этом городе, хочется побывать на могиле сына, оплакать его, прощения попросить. Кто поймет горе отца, бросившего сына, после, потерявшего его навсегда. Правда, он поступил подло, оставив Азата, но он знал, сын живет, он есть, и когда-нибудь они обязательно встретятся.
Посидев немного во дворе, Швайдулла вернулся в квартиру, позвонил, никто не подходит к дверям. Позвонил и не убирал палец с кнопки звонка, пока ему не открыли. Растрепанный, раскрасневшийся Геннадий открыл двери и рыкнул
- Ну, что еще?
- Адрес Сании.
Геннадий подошел к тумбочке, оторвал листочек от записной книжки, написал адрес и сунул в руки Шайдулле
- Теперь все? Исчезни, помни, здесь тебе не рады.
Шайдулла ушел. На окнах домов заблестели алые блики зари, дворники заскребли метлами асфальт, поливочные машины проехали, обрызгивая липы, растущие вдоль дороги, а Шайдулла все шел и шел.
Сании дома не оказалось. Идти Шайдулле некуда, да и не хочется. Он вышел во двор, сел на бревно, лежащее рядом с кустами сирени, прислонился к столбу и задремал.
Там и нашла его Сания, вернувшись домой часов в десять
- Пап! Ты чего тут делаешь?
- Пришел к тебе, дочка, а тебя и дома нет.
- Я у бабушки ночевала, пойдем в квартиру, я тебя накормлю, отдохнешь. Когда у тебя поезд?
- Ночным уеду, хочется побывать на могиле сына, когда еще я в Казани буду в следующий раз. Ты знаешь, на каком кладбище похоронили Азата?
- Знаю, пап! Пойдем, отдохнешь немного и мы с тобой съездим к нему.
Печальный получился завтрак. Однако, Шайдулла поел немного, кофе попил
- Спасибо, дочь! Вроде полегчало, а то я сильно устал, едва ли всю ночь шел пешком к тебе.
- Почему у мамы не стал ночевать? С ней разругался?
- Нет, просто не захотел больше видеть мужа твоей матери.
- Понимаю тебя, пап! Я сама терпеть его не могу, да и Азат едва его выносил. Он не собирался возвращаться после Армии.
- Надо же, Геннадий говорил, что они с Азатом были дружны, даже очень.
- Да, язык у него подвешен, врет, как дышит. Все это видят, все про него понимают, только у мамы глаза зашорены. Любит она своего Геночку без ума. Все жду, когда же она придет в себя и увидит, с кем живет.
Продолжение Глава 74