От проблемного аутсайдера до провидца метала – история лидера Celtic Frost и Triptykon, Тома Г. Варриора(Томас Габриэль Фишер, также известный под псевдонимом Tom G. Warrior — швейцарский метал-музыкант.)
Том Г. Варриор – настоящий новатор в мире тяжелой музыки. Его жизненное кредо предельно ясно: "Если ты называешь себя художником, ты не должен играть по правилам".
За 40 лет карьеры, будучи лидером трёх культовых групп – Hellhammer, Celtic Frost и Triptykon – Том прошел через множество испытаний. Но, как он сам говорит с ироничной улыбкой: "Я думаю, борьба и страдания – необходимые инструменты для художника".
Томас Габриэль Фишер родился 19 июля 1963 года в швейцарской деревне. В 12 лет он впервые услышал Black Sabbath. "После этого, – вспоминает он, – ничто уже не было прежним". Взяв псевдоним Том Г. Варриор, он основал группу Hellhammer, оказавшую огромное влияние на развитие блэк-метала. Музыка Celtic Frost была ещё более неординарной, сочетая экстремальный металл с арт-роковым подходом.
Дебютный мини-альбом Frost "Morbid Tales" (1984) сочетал в себе тяжелейшие Procreation (Of The Wicked) и Into The Crypts Of Rays с мрачным эмбиентом Danse Macabre. Настоящим прорывом стал альбом Into The Pandemonium (1987), эклектичность которого иллюстрируют такие треки, как Tristesses De La Lune, где женский вокал декламирует французскую поэзию под аккомпанемент струнного квартета.
Затем последовал провал. Уход басиста Мартина Эрика Эйна и американского барабанщика Рида Сент-Марка привел к созданию нового состава Frost, записавшего альбом Cold Lake (1988). На этой пластинке группа выглядела и звучала как типичные представители глэм-метала. Позже Том назвал Cold Lake "мерзостью". Альбом уничтожил доверие к группе. После выхода Vanity/Nemesis (1990), записанного с вернувшимся Мартином, группа распалась. До конца 90-х Том выпустил лишь один альбом в составе индастриал-метал группы Apollyon Sun.
В 2001 году он вместе с Мартином, гитаристом/продюсером Эролом Унала и барабанщиком Франко Сесой возродил Celtic Frost. Результатом стал глубокий и тяжелый альбом Monotheist (2006), который оказался для группы последним. В 2008 году музыканты вновь разошлись.
Однако в том же году Том основал Triptykon, где продолжил развивать идеи классического Celtic Frost. Группа записала два монументальных альбома – Eparistera Daimones (2010) и Melana Chasmata (2014).
Сейчас, работая над третьим альбомом Triptykon, Том не забывает о прошлом. В 2019 году, спустя два года после смерти своего близкого друга и соратника Мартина, он начал исполнять музыку Hellhammer под названием Triumph Of Death. А этим летом на фестивале Bloodstock он выйдет на сцену с Triptykon, чтобы сыграть сет из ранних песен Celtic Frost – музыки, сделавшей его легендой…
Какая музыка впервые произвела на тебя сильное впечатление?
"Музыка всегда играла огромную роль в моей жизни. У моих родителей была фантастическая коллекция пластинок – от джаза до классики и рока. Мы были бедной семьей, и мое детство было очень хаотичным. Мой отец, Клаус Фишер, был мотогонщиком и журналистом. Моя мать Ева работала портнихой, но в 70-х стала контрабандисткой бриллиантов – и да, это правда! Мои родители постоянно ссорились и развелись, когда мне было шесть лет, и мать забрала с собой большую часть коллекции пластинок. Ее часто не бывало дома, иногда неделями, и я чувствовал себя очень одиноким. Так что я нашел утешение в музыке, которая стала моей страстью и моим убежищем".
Что привело тебя к тяжелой музыке?
"Альбом The Beatles "The White Album" заворожил меня своим стилистическим разнообразием, особенно песня Helter Skelter. Это был мой первый опыт знакомства с тяжелым роком. В 1973 году я увидел по телевизору Сьюзи Кватро, исполняющую 48 Crash – настоящий hard-рок. В те времена было довольно необычно видеть женщину, играющую такую тяжелую музыку, и эта агрессия затянула меня.
"Два года спустя я подружился с другим изгоем в нашей крошечной консервативной деревушке. Его старшая сестра записала мне кассету с альбомом Black Sabbath "Vol.4" на одной стороне и альбомом Pink Floyd "Wish You Were Here" на другой. Эта кассета стала поворотным моментом. Когда я послушал "Vol.4", моя жизнь изменилась – звучит банально, но это так. Я был поражен, что такая музыка вообще существует. Она полностью соответствовала моим внутренним ощущениям. После этого, конечно же, я начал исследовать мир тяжелой музыки. Я открыл для себя такие группы, как Thin Lizzy, UFO, Rush, Blue Öyster Cult... Тогда я стал не просто слушателем, а фанатом".
Когда ты начал играть на гитаре?
"Гораздо позже. Меня пугал высокий уровень мастерства таких музыкантов, как Михаэль Шенкер. Но потом появился панк, а в 1979 году я открыл для себя Motörhead с альбомом "Bomber". Мне показалось, что я смогу играть что-то подобное. Я купил свою первую бас-гитару в марте 1981 года и часами сидел перед проигрывателем, пытаясь повторить риффы из "Vol.4".
Как появилась твоя первая группа Grave Hill?
"На нас повлияла New Wave Of British Heavy Metal – такие группы, как Witchfinder General, Tygers Of Pan Tang и Angel Witch. Мы не могли найти гитариста, который хотел бы играть тяжелую музыку, поэтому у нас было два басиста. Я просто добавил дисторшна на свой бас, и он стал звучать как гитара. Мы написали всего три или четыре песни, и, к сожалению, ни одна из них не сохранилась. Была репетиционная запись, но она потерялась".
После распада Grave Hill ты собрал новую группу, Hammerhead, которая превратилась в Hellhammer. Можно ли сказать, что Venom оказали на вас ключевое влияние?
"Я поехал в Лондон с барабанщиком Grave Hill, чтобы купить пластинки New Wave Of British Heavy Metal. Это было настоящее паломничество! Там мы нашли сингл Venom "In League With Satan", который снова перевернул все с ног на голову. Вернувшись домой, я заявил: "Хочу, чтобы моя группа была такой же тяжелой, как Venom!". В итоге все ушли!
"Но я знал одного парня, Урса Шпренгера, который увлекался экстремальной музыкой. Мы с ним и создали Hellhammer. Я научил его играть на басу, а поскольку гитариста мы так и не нашли, мне пришлось осваивать гитару. Нам нравились группы вроде Raven с братьями Галлахер и Tank с братьями Брэббс, поэтому мы решили: "Будем братьями!". Так мы стали Томом и Стивом Варриорами".
В 1984 году вы выпустили дебютный мини-альбом Hellhammer "Apocalyptic Raids" с Мартином Эриком Айном на басу. Сейчас эта запись считается вехой в экстремальной музыке, но тогда она была встречена насмешками.
"Да, тогда она считалась дном! В одной рецензии было написано: "Это худшее, что я когда-либо слышал!". Для нас это было просто сокрушительно, ведь эта маленькая группа стала для нас всем миром. Но нам пришлось признать, что не все готовы были это понять. В другой рецензии говорилось, что я пою как Лемми с бородавками во рту. Иногда критика может быть очень забавной".
Но, столкнувшись с такой враждебностью, вы с Мартином распустили Hellhammer и начали все заново с Celtic Frost...
"Noise Records грозились разорвать с нами контракт, поэтому за одну ночь, с 31 мая на 1 июня 1984 года, мы создали новую группу с нуля, взяв лучшее от Hellhammer, но добавив миллион вещей, которые нам нравились. Мы поставили перед собой очень амбициозные цели. И это было нужно не только для того, чтобы убедить звукозаписывающую компанию, но и чтобы мотивировать самих себя".
Вашей целью было создание музыки без границ?
"Безусловно. Мы были фанатами метала, но мы были такими же фанатами экспериментальной музыки. Мы любили Siouxsie And The Banshees и Bauhaus не меньше, чем Slayer. Три моих любимых группы – The Beatles, Roxy Music и Emerson, Lake & Palmer. Все они сочетали в своей музыке множество разных влияний. Поэтому мы решили: "Давайте возьмем тяжесть и тьму метала, но соединим ее со всей остальной музыкой, которую мы так любим". К середине 1980-х годов начала формироваться сцена, которую мы сейчас называем экстремальным металом. Услышав дебютный альбом Exciter "Heavy Metal Maniac", мы подумали: "Это феноменально!". Мы хотели быть частью этого движения, но делать это по-своему".
Мини-альбом "Morbid Tales" стал мощным заявлением о себе. Но можно ли считать, что именно с первым полноформатным альбомом "To Mega Therion" ваше видение Celtic Frost было реализовано в полной мере?
"Да. "Morbid Tales" был очень важен для нас, потому что это было доказательство нашей концепции, но именно с "To Mega Therion" Celtic Frost стали Celtic Frost. Вероятно, это самый важный альбом для меня как для музыканта".
Обложкой альбома стала картина швейцарского художника Ганса Руди Гигера "Сатана I". Как вам удалось получить разрешение на ее использование бесплатно?
"Мы были готовы заплатить. Мы не знали, где взять деньги, но нам так этого хотелось, что мы бы нашли выход. Я написал письмо Гигеру в 1984 году, спросив, не рассмотрит ли он возможность сотрудничества с нами. Он был на пике славы после работы над фильмами про Чужого, поэтому мы не ожидали ответа от него.
"Но он позвонил мне, и не один раз, и согласился, что мы можем использовать две его картины – "Сатана I" и "Победа III" – бесплатно. Мы были ошеломлены. Это произошло, когда мы работали над "Morbid Tales", но мы были в таком awe от него, что поняли – музыка должна быть лучше, чтобы соответствовать гению его искусства. Поэтому мы решили подождать до "To Mega Therion". Так Гигер стал нашим наставником, а позже и другом".
Альбом "Into The Pandemonium" (1987) стал образцом бесстрашного экспериментирования. Считаете ли вы его главным альбомом Celtic Frost?
"Лично я считаю, что нельзя разделять "Morbid Tales", "To Mega Therion" и "Into The Pandemonium". Все они – части одного пазла и определяют сущность Celtic Frost. Но с художественной точки зрения, …Pandemonium был нашим самым амбициозным альбомом. Думаю, мы были смелее, чем сами осознавали в то время".
Celtic Frost окрестили "авангардной хэви-метал группой". Что ты думаешь об этом?
"Мы были совершенно ошеломлены. Но да, это определение очень точно описывает Celtic Frost. Мы были польщены и чувствовали, что нас понимают".
Вашу группу также называли "Black Sabbath 80-х"...
"Это тоже было очень лестно, но далеко от реальности. Без Black Sabbath меня бы здесь не было. Они недосягаемы".
В те годы ты выработал уникальный вокальный стиль. Как появился твой фирменный "гроул"?
"Могу сказать, откуда он появился – из фанка 70-х, еще одного музыкального стиля, который я люблю. Эти "рыки" были небольшими акцентами, поддерживающими ритм. В каждом альбоме Celtic Frost мы всегда старались, чтобы было достаточно гроула. Даже если альбом уже был сведен, мы возвращались в студию и добавляли его. И по сей день большинство моих песен начинаются с него. Я музыкант уже более 40 лет, и все, что меня запомнят – это гроул!".
Есть один альбом Celtic Frost, о котором ты предпочел бы забыть, – "Cold Lake" (1988). Что ты можешь сказать об этом провале?
"Это сложная история. Noise Records не понравилась экспериментальная на directed "Into The Pandemonium", и мы попытались разорвать с ними контракт. Мы начали судебную тяжбу и влезли в долги. К концу 1987 года группа распалась. В начале 1988 года Noise Records предложили нам новый контракт, дававший нам гораздо больше творческой свободы. Но группы уже не было. Я совершил колоссальную ошибку, возродив Celtic Frost для этого контракта с другими музыкантами. Я был совершенно несосредоточен. По сути, "Cold Lake" – это не Celtic Frost. Это просто кусок дерьма".
Можно ли считать "Monotheist" (2006) настоящим продолжением "Into The Pandemonium"?
"Именно так мы с Мартином к этому и подошли. Мы снова нашли себя как Celtic Frost и снова стали смелыми".
После окончательного распада Celtic Frost ты основал Triptykon, пообещав, что группа "будет звучать максимально близко к Celtic Frost"...
"Что ж, если послушать альбомы Triptykon, они очень похожи на "Into The Pandemonium". Там есть все – от электроники и классики до радикального метала и новой волны. Просто в наши дни это норма. Сцена догнала то, что Celtic Frost создавали в 1987 году".
21 октября 2017 года Мартин Эрик Айн скончался от сердечного приступа в возрасте 50 лет. Какими были ваши отношения?
"Мартин был уникальным человеком и прекрасным другом. Он начал писать музыку только в самом конце, на "Monotheist". Тем не менее, его идеология и философия стояли за всей музыкой Celtic Frost, а его тексты были неповторимы. Такого человека невозможно заменить. Я скучал по Мартину уже после своего ухода из Celtic Frost, а теперь, когда его не стало, я скучаю по нему еще больше".
С 2019 года ты играешь музыку Hellhammer под названием Triumph Of Death. Что для тебя значит исполнять эту музыку?
"Как мы уже говорили, мы с Мартином на какое-то время открестились от Hellhammer, чтобы дать шанс Celtic Frost. Поэтому принятие Hellhammer в начале 2000-х, как побочный эффект воссоединения Celtic Frost, было очень важным для нас обоих. Я начал жалеть, что никогда не исполнял эту музыку на сцене, поэтому выступления с Triumph Of Death – это настоящий катарсис для меня.
"Это был исключительно позитивный опыт, хотя есть и очень проблемный материал. В тексте песни "Satanic Rites" я сейчас вижу ненависть к матери, гнев и боль. Но когда ты выходишь на сцену и исполняешь эту песню, публика не знает этого контекста. Для нее это просто очень примитивная, жестокая, женоненавистническая песня. И я не могу мириться с этим сегодня, даже если понимаю, откуда это взялось. Так что я никогда не буду исполнять эту песню вживую".
Что ты думаешь о предстоящем выступлении с Triptykon на Bloodstock, где ты будешь играть музыку Celtic Frost?
"Triptykon всегда играют 50% материала Celtic Frost на концертах, но я никогда не исполнял "Morbid Tales" целиком за один сет, так что это должно быть интересно. Это также дань уважения корням Triptykon".
Скоро выйдет новый альбом Triptykon?
"Конечно. Я работаю над двумя альбомами, которые фактически являются единым целым. Часть материала – это то, что должно было войти в альбом Celtic Frost "Necronomicon", который мы планировали выпустить много лет назад".
Ты продолжаешь двигаться вперед с Triptykon, сохраняя наследие Hellhammer и Celtic Frost. Ты счастлив сейчас?
"Я не могу закрывать глаза на мир, в котором мы живем, – на то, как мы относимся к природе, к животным, друг к другу. И все же, если говорить о малом, я чувствую себя очень хорошо и в карьере, и в личной жизни. На моем музыкальном пути было очень много борьбы, но сейчас, в свои 60 лет, я чувствую себя очень привилегированным. У меня была карьера, которая длится уже более четырех десятилетий. И оглядываясь на прожитое, я бы ничего не стал менять".