Предыдущий разговор мы закончили на Галаспарской кампании, когда Мортарион принял решение истребить Орден, невзирая на то, что Верховные котроллёры заявили о своей готовности капитулировать. С мотивами Бледного Короля можно спорить. Но мы должны учитывать, что далеко не все Контроллёры тогда сложили оружие. Кроме того, я склонен полагать, что Жрец рассудил верно: тираны, тысячи лет державшие собственную расу в тенетах наркотических грёз, едва ли смогли бы стать частью Империума. Ибо подчиняться – не их удел. Восстание было вопросом времени, и тогда пламя войны унесло бы куда больше жизней…
За Разломом Морфея
Так или иначе, Галаспар был освобождён. Миллиарды людей приняли Имперские Истины и вернулись в лоно Терры. Однако же Император осудил своего верного сына, впрочем – ничего не сказав ему напрямую. Но куда важнее оказалось то, что Тифон сумел в одночасье перестроить командную иерархию легиона. В результате, барбарусцы сменили терранцев на руководящих постах высшего эшелона, а сам Калас вскоре стал советником примарха.
Я подробно говорил об этом на прошлом стриме, упомянув в том числе жреца Нургла, которого Тифон встретил в канализации Протаркоса. Жрец напомнил амбициозному воину, что порча живёт в нём с рождения, ибо он сын одного из Владык, барбарусских некромантов, продавших свои души Дедушке.
Калас сопротивлялся тьме в своём сердце, он отрекался от тёмного прошлого, но никто не в силах изменить свою суть и даже Император в итоге проиграл схватку с судьбой, снова. Поэтому, даже став Гвардейцем Смерти, отличная зная, что человеку несёт колдовство, Тифон всё равно искал пути использовать запретные знания во благо. И только преданность Жнецу отвратила его от прямого изучения магии на Барбарусе.
Впрочем, исподволь Калас продолжал свои изыскания и, судя по всему, практиковал псайкану. Так он и стал сержантом в пылу сражения на Галаспаре, и это сыграет свою роль наравне с молчаливым отцовским порицанием, которое ранило Мортариона куда глубже, чем мог предположить Император.
Но семена взойдут позже. Прежде Гвардия Смерти проведёт немало великолепных кампаний, подтвердив статус одного из самых эффективных и смертоносных легионов. Хотя такие кампании имели место и до Галаспара. Как я уже упоминал в ходе предыдущего разговора, Галаспар стал первой самостоятельной миссией Мортариона, до этого он сражался преимущественно плечом к плечу с Хорусом. Примером может послужить Освобождение Друна, которое имело место в 881.М30.
Обрывочные сведения из периода, предшествовавшего Долгой Ночи, рассказывали о Друне, как об одной из самых значимых терранских колоний за пределами Сегментума Солар. Поэтому путешествие за Разлом Морфея к этому древнему и таинственному миру сулило встречу с могущественным союзником, либо же с врагом, который стал бы достойным вызовом любому легиону Астартес. Так или иначе, кампания должна была привести к триумфу и неудивительно, что ей руководил Хорус, который, как обычно, перестраховался, взяв с собой двух братьев – Мортариона и Хана.
Имперская армада беспрепятственно вошла в систему, высадилась на мире-прим и подошла к воротам столицы. Никто их не встретил, никто не дал ответ на официальные обращения. Кулек Сенн, грозовой пророк Пятого легиона, произнёс смутное пророчество, призывая Хоруса остерегаться. Но Мортарион лишь презрительно фыркнул и убедил брата, что нужно сокрушить врата и дальше действовать по обстоятельствам.
Луперкаль превратил врата столицы в щепу своей булавой и братья вошли в город. Там их встретили толпы людей с пустыми взглядами, облачённых в лохмотья и, судя по запаху, забывших о гигиене многие годы назад. Когда грозовой пророк повторил своё предостережение, Мортарион грубо высмеял его, но в беседу вступил Хан. Джагатай почтительно обратился к Хорусу с просьбой прислушаться к словам Кулека Сенна, однако это уже было неважно. Над городом образовался вихрь зловещей энергии, а людские массы пришли в движение.
С трудом пробившись обратно к воротам и воссоединившись со своими легионами, примархи провели оперативный совет. Собранные разведданные позволили сделать вывод о том, что цивилизация Друна находилась под контролем неких ксеносов, пришедших из-за пределов материальной вселенной. Грозовые пророки сообщили примархам, что ксеносы поработили разумы людей благодаря энергии, которую они черпают через пространственные разрывы. В каждом мегаполисе Друна находилось по одному такому разрыву и нужно было закрыть каждый из них, чтобы освободить планету.
Учитывая, что грозовые пророки Хана оказались самым эффективным оружием в руках Хоруса, Луперкаль сделал Джагатая главнокомандующим имперских сил на время кампании. Разумеется, Мортарион не мог согласиться с этим решением. Он понимал ценность грозовых пророков в бою, но слишком хорошо знал, что псайкерам, как и колдунам, нельзя доверять. Кроме того, Гвардия Смерти имела опыт противостояния врагу, использовавшему магию. Поэтому Бледный Король получил от Луперкаля гарантии полной независимости и Четырнадцатый легион лишь номинально сражался под руководством Боевого Ястреба.
По всей видимости, это было первое столкновение с Поработителями в период Великого крестового похода. Тогда никто ничего не знал о природе этого врага. Тогда мало кто знал об истинной природе варпа. Судя по хроникам, описывающим Освобождение Друна, Поработители держали в психическом плену не только людей этого мира. Элиту их армии составляли демоны самых разнообразных видов и форм, которые едва ли действовали по собственной воле.
Так или иначе, кампания затянулась на шесть месяцев. Объединённая группировка Джагатая и Хоруса действовала сравнительно успешно благодаря гибкой тактике Пятого легиона и грозовым пророкам. Но Гвардия Смерти, сражавшаяся в одиночку, не уступала своим союзникам. Как и обещал, Мортарион смог без помощи псайкеров найти все разломы в своём секторе планеты и закрыть их. Впрочем, до нас не дошли подробности и мы не знаем, как именно Гвардейцам Смерти это удалось.
Всё закончилось там же, где и началось, в столице Друна. Хорус, Хан и Мортарион двигались на острие фронта, прикрываемые грозовыми пророками Пятого. Здесь Жнец был вынужден терпеть присутствие псайкеров, потому что иначе примархи просто не смогли бы подойти к главному разлому. Впрочем, их хватило ненадолго и вскоре наступление остановилось.
Не в силах преодолеть рвущиеся им навстречу психические потоки, примархи замерли перед колоссальной аркой, сотворённой нечеловеческим разумом из людской плоти. А потом из арки появилось существо, которое попросту невозможно было описать. В хрониках упоминается лишь масса подрагивающей плоти и десятки глаз, «светящихся иным разумом».
Хан произнёс древнее чогорийское проклятье и озвучил клятву момента, сказав, что неведомый монстр несомненно падёт от его клинка. Он встал на шаг впереди братьев, Хорус занял позицию слева от него, тогда как Мортарион прикрывал Ястреба справа. Оставшиеся в живых грозовые пророки сформировали защитный круг, из последних сил прикрывая своих лидеров от губительного не-света.
Чудовище атаковало многочисленными щупальцами с бритвенно-острыми кромками, но куда опаснее оказались его психические хлысты, которые в одно мгновение сокрушили разумы десяти грозовых пророков. Воля примархов подверглась испытанию, о котором они не могли даже помыслить.
Хорус устоял, не отдав своё сознание во власть Поработителя, из его глаз и ушей пошла кровь и он едва мог сражаться. Мортарион с холодной яростью рассекал плоть монстра своей косой, он тоже не поддался чуждой воле, но был вынужден опуститься на колено. Луперкаль и Бледный Король сделали главное – они отвлекли на себя всё внимание чудовища. В это время грозовые пророки скрыли Кагана от взора противника, он подобрался к монстру вплотную и интуитивно отыскал на его теле единственную уязвимую точку.
Хан сдержал клятву – зло погибло на острие его клинка, но вслед за этим пространственный разрыв стал закрываться и Джагатая начало затягивать в варп. Его спас Хорус, который схватил брата за руку и вырвал его из имматериального водоворота.
Примархи могли праздновать победу, вот только население Друна не имело возможности порадоваться своему освобождению – с уничтожением Поработителя сотни миллионов человеческих тел тут же лишились того, что удерживало их в этом мире. Друн превратился в мёртвую планету и его истинным освобождением стала милосердная смерть.
В песках Кальдеры
После кампании на Друне Мортарион ещё 57 лет сражался подле Хоруса. Неудивительно, что Жнец сильно привязался к своему брату. Тем не менее, Гвардейцы Смерти не обрели боевых братьев среди Сынов Хоруса. Скажем честно, им было плевать, кто сражается рядом с ними. Воинов интересовало только то, как эффективнее выполнить боевую задачу. Ни больше, ни меньше.
Потом был Галаспар, датируемый 938.М30, но о нём мы уже подробно поговорили. Очевидно, Гвардия Смерти в дальнейшем участвовала во множестве сражений, как сама по себе, так и в союзе с другими легионами. Но у нас почти нет подробностей.
Например, нам известно, что в какой-то момент Гвардия Смерти и Тысяча Сынов вместе провели некую Колгренскую кампанию, в ходе которой воины Четырнадцатого сражались рядом с сыновьями Магнуса, но даже не разговаривали с ними, так что всё взаимодействие между двумя легионами происходило через сервиторов.
В некоторых источниках говорится, что Колгрен датируется периодом до 819.М30, то есть до открытия Барбаруса, когда Четырнадцатый ещё назывался Сумеречными Рейдерами. Если это правда, то презрение Рейдеров к Тысячи Сынов не вполне понятно, ведь мы знаем, что именно Жнец привил своему легиону почти инстинктивную ненависть к псайкерам и колдунам.
Куда больше мы знаем о Покорении Один-Пять-Четыре-Четыре. В некоторых источниках этот мир называется Ибсен, но на имперских астрокартах он отмечен как Кальдера. Эта кампания хорошо известна с позиции Железноруких и Саламандр. Феррус Манус тогда попал в психический лабиринт Ультрана, пытавшегося предупредить его о Ереси Хоруса. А Вулкан столкнулся с тёмными эльдарами, которые в прошлом терроризировали его родной Ноктюрн.
Десятый и Восемнадцатый тогда прошли через суровые испытания, однако в кампании также участвовал ещё один легион – Четырнадцатый, под руководством своего примарха. На этот счёт мы обладаем обрывочными сведениями, которые, тем не менее, позволяют сделать вполне однозначный вывод о том, что у Гвардии Смерти в ходе покорения Ибсена не возникло проблем. Воины Жнеца опережали другие легионы по графику, они легко сломили сопротивление эльдар и уничтожили Врата в Паутину. В каком-то смысле отсутствие подробностей о действиях Гвардии Смерти само по себе является демонстрацией их результативности на поле боя.
В заключении этой части отмечу, что когда Железнорукие на Ибсене столкнулись с некоторыми сложностями, Саламандры дипломатично предложили им помощь. Мортарион же довольно грубо заявил Феррусу, что «если он слишком слаб для этого», тогда Гвардия Смерти закончит работу вместо Железного Десятого. Разумеется, Мануса такое обращение привело в ярость. Ему было трудно координировать свои действия с Бледным Королём, которого он называл «своевольным ублюдком».
Очевидно, натянутые отношения между Горгоном и Жнецом проистекали из того, что братья были похожи куда больше, чем могли бы признать. Оба являлись непреклонными, суровыми, даже жестокими лидерами. Оба требовали от сыновей немыслимого, но и сами соответствовали выставленной ими же запредельной планке. Ни Феррус, ни Мортарион не могли довольствоваться меньшим, они всегда шли до конца, отдавали всё, что имели, ради победы. Даже их изъяны были схожи. Разница в том, что мозг Горгона разрушался под воздействием древней технологии, а сознание Жнеца отравлял Нургл. В обоих случаях страдала душа примарха, а от неё хворь подхватил весь легион.
Параллель между Феррусом и Мортарионом кажется слишком прозрачной, чтобы её игнорировать. И ведь их обоих Луперкаль высоко оценил. Однако если Жнец был его союзником, то Маннуса Хорус называл своим генералом. Тем не менее, оба являлись не более чем орудиями в руках Воителя. Но оказался ли Феррус сильнее Мортариона? Ведь Хаос не нашёл пути к его сердцу. По правде, Хаос Горгоном вообще не интересовался. Вероятно, по той же причине, по которой он не интересовался, например, Руссом или Дорном. Их преданность просто не могла быть подвергнута сомнению.
Что до Мортариона, не он был виноват в своём изъяне. Метка Нургла лежала на душе Жнеца ещё до того, как он выбрался из своей гестационной капсулы на проклятом Барбарусе и предстал перед взором Некаре. Как я уже говорил, ему просто не оставили выбора. Так же, как Магнусу и Фулгриму. Хотя, надо признать, и Алый Король и Фениксиец в итоге добровольно шагнули в объятья тьмы. Но Жнец… Жнец сопротивлялся до конца.
Во время прошлого разговора мы подробно рассмотрели два переломных момента, определивших судьбу Сыновей Мортариона. Первый момент – это обман Императора на Барбарусе, второй – проваленное испытание на Галаспаре. Причём именно на Галаспаре, как вы помните, усилиями Каласа Тифона (а точнее – Нургла) высшее командование Четырнадцатого легиона пережило внезапную, кровавую и кардинальную ротацию. Да и в самом Тифоне всколыхнулось давнее проклятье, обусловленное его происхождением. Каласа фактически тоже решили выбора, но о нём в другой раз. Сейчас мы плавно подошли к третьей вехе, после которой падение Гвардии Смерти стало лишь вопросом времени.
Откровение Темниса
В 939.М30 Гвардии Смерти было поручено привести к Согласию планету Абсиртус. Население мира тысячи лет находилось в подчинении у деспотичных колдунов и только слепец не увидел бы в Абсиртусе Барбарус. Разумеется, Мортарион ринулся исполнять повеление отца, как только получил разведданные, и его можно понять – воспоминания о порицании после Галаспара были ещё свежи (прошёл всего один терранский год). С другой стороны, в ретроспективе всё это напоминает очередную проверку. Иррациональную, жестокую и непредсказуемую. Как все проверки, которые Император устраивал Жнецу.
К тому моменту Бледный Король получил право действовать самостоятельно, он вёл собственные кампании, единолично принимая все стратегические решения. Впрочем, нет, не единолично. Ведь Калас Тифон уже стал Первым капитаном и советником примарха. Что не может не удивлять, весь всего год назад, на Галаспаре, он получил сержанта.
Кроме того, Калас вёл себя, как типичный Гвардеец Смерти. В том смысле, что люто ненавидел колдовство и всё с ним связанное. Делали ли он вид или действительно следовал галаспарской клятве – это мы ещё увидим. Для Мортариона же ничего не изменилось со времён Барбаруса – он называл колдовство «великой мукой человечества» и говорил, что «галактика не обретёт истинной свободы, пока последние следы магии не будут уничтожены».
Весьма показателен короткий диалог между Каласом и Мортарионом на борту «Четвёртого Всадника», который в этот самый момент движется через атмосферу Абсиртуса к его столице – Темнису:
– Неужели они думают, что артиллерия замедлит нас? – удивился стоявший рядом Калас Тифон.
– Это жест неповиновения, а не тактики, – ответил Мортарион. – Они задействуют своё основное оружие после нашей высадки.
– Колдовство, – тихо сказал Тифон.
– Их преступление и смертный приговор.
Обратите внимание, здесь Жнец не только демонстрирует своё отношение к колдунам. Он хорошо понимает их мотивы и предсказывает тактику противника. Это в очередной раз доказывает, что Бледный Король являлся умелым военачальником. Как и в случае со своим собственным легионом на момент интеграции, здесь, на Абсиртусе, примарх придерживался простого принципа «работает – не трогай».
На Галаспаре он победил благодаря тому, что его таранный линкор вошёл в атмосферу планеты и приземлился почти в самом центре её столицы. Изучив диспозицию и иерархию вражеской армии, Мортарион решил, что на Абсиртусе эта тактика тоже сработает, и оказался прав. Противокосмическая оборона не смогла нанести значимого урона ни линкору, ни штурмовым кораблям и капсулам, которые приземлились вокруг «Четвёртого всадника».
Важно отметить, что Мортарион сразу и прямо заявил о своём намерении. Он пришёл в этот сектор, чтобы освободить его, а не предать огню. Примарх видел, что колдовством отравлена лишь правящая элита, а значит – только её нужно наказать и очистить смертью. Обычные люди не виноваты в предательстве своих лидеров, их надлежит освободить и предложить им лучший мир. Мир под суровой, но справедливой дланью Терры. По крайней мере, в этом Жнец согласился с отцом – он всецело признал Имперские Истины, в которых не было места колдовству, религии и даже мифологии.
Вероятно, Жнец полагал, что когда Великий крестовый поход закончится, Человечество сможет наконец отказаться от псайкеров. И хотя Император не говорил ему об этом (он не говорил об этом никому из своих сыновей, кроме одного), Бледный Король предположил верно – Повелитель Человечества, который отлично знал потенциальную опасность псайканы, намеревался в будущем полностью прервать контакты людей с варпом. Будь проект «Паутина» реализован, псайкеры были бы просто не нужны, включая астропатов и навигаторов.
Это важная стратегическая цель, и гражданского населения там будет немного.
Так рассудил Жнец, выбрав космопорт в качестве места для посадки «Четвёртого всадника». Любопытно, не правда ли – примарх, который заботится о смертных, получил прозвище Жнец. Изначально его так называли на Барбарусе, но подтекст тогда был совсем другим. Мортариона прозвали Жнецом потому, что он впервые завоевал доверие смертных, когда встал рядом с ними в поле и начал жать местные злаковые.
Но к моменту кампании на Абсиртусе это прозвище не было известно за пределами легиона, и даже ветераны с Барбаруса из уважения перестали так называть примарха, который теперь был не просто их лидером, но генетическим отцом. Мортариона вновь назовут Жнецом много позже и смысл прозвища кардинально изменится. Мы не знаем точно, кто впервые использовал его в новом контексте. Могу предположить, что идея принадлежала кому-то из других примархов, возможно это был Дорн или Коракс, ведь они неоднократно «ябедничали» отцу на Мортариона.
Но сейчас важно то, что примарх, штурмующий Абсиртус, не был жнецом в том смысле, который это слово обретёт позже. Мортарионом, Сыном Смерти – да. Бледным Королём – несомненно, так его прозвали люди освобождённого Галаспара. Но не жнецом. И ведь его Гвардия Смерти носила своё имя вовсе не потому, что воспевала погибель и возводила её в абсолют, не потому что подчёркивала то, что ждёт колдунов и врагов Империума. Во-первых, это была память о барбарусцах, впервые вставших с Мортарионом плечом к плечу против некромантов. Во-вторых, это название было исполнено поистине диалектического символизма – воины Четырнадцатого буквально служили смерти, готовые приять её в любую секунду, и вместе с тем проявлявшие запредельное упорство в борьбе с ней.
Так или иначе, Гвардия Смерти начала штурм Темниса с высадки в космопорту, где пехотные части противника были уничтожены в первые же минуты, а средства противовоздушной обороны подавили без лишних проблем. Когда на стенах Темниса появились колдуны, Четырнадцатый легион знал, что им противопоставить. По приказу Мортариона в авангарде двигался недавно сформированный Саван Смерти – терминаторская элита примарха. Как только катафракты достигли оптимальной дистанции сближения, они открыли миномётный огонь, залив стены города фосфексом.
Колдовской потенциал не имеет значения, когда мир вокруг захлёстывает химическое пламя, способное гореть даже в пустоте и легко пожирающее адамантий. Вскоре маги Абсиртуса тоже об этом узнали, когда их плоть и кости начали испаряться в зелёном огне, от которого нет спасения. Прошли считанные минуты, но прежде, чем Мортарион спустился с десантной рампы «Четвёртого всадника», правители Абсиртуса запросили прекращение огня. На Галаспаре Жнец не позволил врагу капитулировать, истребив Орден до последнего Контроллёра.
И всё же… и всё же… Взгляд отца…
Бледный Король изначально намеревался поступить с Абсиртусом так же – без раздумий и переговоров уничтожить его правителей, погрязших в колдовстве. Но он не мог выбросить из головы тот факт, что Император был разочарован кампанией на Галаспаре. Не результатом, но методами Гвардии Смерти. Жнец по-прежнему ненавидел отца, однако на прошлом стриме, а также в нашем давнем разговоре про Бледного Короля, я неоднократно приводил цитаты, подтверждающие, что больше всего Мортариону не хватало… семьи. Именно поэтому он так привязался к Хорусу. Именно поэтому он так искал одобрения безразличного создателя.
Именно поэтому он хотел, но не решался дать Абсиртусу шанс. А потом слова Королевы Циркаскеи, верховного лидера Абсиртуса, неожиданно укрепили Жнеца в его намерении. Ведь Циркаскея сказала, что правители планеты готовы на любые условия, лишь бы имперцы пощадили людей. Людей.
На Галаспаре было иначе. Когда Орден просил мира, его целью было самосохранение. Но Циркаскея молила о своём народе. Ситуация отличалась. Полностью.
Он инстинктивно желал продолжать битву до последнего врага. Этот режим использовал колдовство. Его необходимо стереть. Но теперь, похоже, власти добровольно пойдут на это.
Перед Мортарионом открылся новый путь. Который он никогда не рассматривал. Вполне подходящий для Робаута. Наверняка для Вулкана. Хотя не для Конрада. И никогда для себя. Но здесь именно такой случай. В сражении не было смысла. Враг молил о капитуляции. Если он продолжит боевые действия, кем станет?
Любопытные размышления. Вдвойне любопытные, учитывая, что ни один другой примарх не рассуждал в подобном ключе. Хотя, надо признать, Кёрза Хэйли тоже раскрыл неплохо, как и Гаймер – Ферруса. Сюжет Сангвиния, описанный Аннандейлом и Дембски-Боуденом, а также история Коракса, от и до принадлежащая перу Торпа, тоже глубоки и трагичны. Но только в двух случаях сверхконфликт персонажа завязан на его заботе о человечестве. И похоже, что параллель между Жнецом и Горгоном, которую я обозначил выше, становится всё очевиднее.
О том, что умирающий Манус хотел стать Воителем лишь для того, чтобы как можно скорее закончить Великий крестовый поход и подарить людям звёзды, я подробно рассказывал на нескольких стримах (больше всего времени этому вопросу уделено в разговоре «Как Феррус встретил Азирнота, снова»). С Мортарионом всё кажется столь же прозрачным – Аннандейл рисует его гуманистом, заботящемся даже о тех осколках человечества, которые пока не примкнули к Империуму. Вот только если Медузиец воплощал архетип Завоевателя (который буквально завоёвывает мирное будущее для своего народа), то в случае с Бледным Королём всё несколько сложнее.
Хотя Жнец был не единственным из примархов, кому жестокая судьба так и не позволила обрести настоящую семью, он переживал это куда острее большинства братьев. Что, вероятно, было связано с двумя застарелыми травмами – предательство Некаре (который лгал ему всё жизнь) и предательство Императора (который нарушил собственный договор на Барбарусе, обманом вынудив Мортариона склониться перед своей властью). Вспомните, как на предыдущем стриме я анализировал «Свет Лампиона» Сваллоу. Там Мортарион всерьёз раздумывал над тем, чтобы пристрелить отца. Но не стал этого делать из-за сыновьей привязанности, которую не понимал и не хотел признавать (не после того, что сделал Император).
На Барбарусе, когда Жнец впервые увидел обычных людей, он был поражён тем, как они относятся друг к другу. Его восхитили отношения внутри семьи, которые были ему непонятны, но к которым он инстинктивно тянулся. Полагаю, именно в тот момент в его душе окончательно сформировалось безотчётное стремление обрести близких. Среди примархов таким мог стать только Хорус. Но Хорус был Первым, Воителем и – Мортарион хорошо это понимал – они никогда не смогли бы стать равными. Об отце и говорить нечего, его Жнец любил и ненавидел в равной степени.
На мой взгляд, это и легло в основу гуманистической натуры Бледного Короля, которая, на первый взгляд, так не вяжется с его образом жизни, навязанным обстоятельствами, каковые в свою очередь сформированными не без участия Нургла и Императора. Строго говоря, эти двое как раз и не оставили Четырнадцатому ни единого шанса (кто постарался больше – вопрос открытый).
Я хочу подвести вас к мысли о том, что Мортарион, не имея возможности обрести семью в кругу примархов, решил обрести её в кругу всего человечества. Стало ли это его ошибкой? В случае с любым другим примархом и при любых других обстоятельствах я бы ответил отрицательно. Но Жнец был проклят во всех возможных смыслах и именно его гуманизм, попытка увидеть в окружающем мире нечто большее, чем грязь, кровь и пепел – это подвело Жнеца, стало его главным и, по сути, единственным изъяном.
Если вы по какой-то причине сомневаетесь в моих словах и вам лень пересматривать мой стрим «Закланный Бог», вот единственная цитата из «Погребённого кинжала» Джеймса Сваллоу, которая всё расставит для вас на свои места. Это момент, когда будущий Бледный Король сбежал от Некаре и впервые спустился с гор. Вместе с Каласом он освободил пленников Владыки и вернул их семьям.
До сих пор он вспоминал события той ночи и размышлял над реакцией людей на неожиданное возвращение своих близких. Многие из них плакали от радости и проявляли друг к другу такую сильную привязанность, что у Мортариона заныло в груди. Он ощутил эхо чувства, которое его юный разум не мог осознать, чувства, которое он никогда не испытывал, но отчаянно хотел испытать.
Вот и причина. Единственная причина, по которой Мортарион пал. Хотя до этого ещё далеко, пусть даже путь уже предрешён. Ведь мы сейчас говорим о кампании на Абсиртусе, которая произошла за 64 года до начала Ереси Хоруса. И тем не менее, именно эта кампания окончательно сломила Жнеца, давшего шанс правителям колдовского мира. Да, он принял капитуляцию Циркаскеи и приказал легиону прекратить огонь.
Интересно отметить, что Тифон был против мирного решения. По всей видимости, на тот момент он либо подавлял своё тёмное начало, либо виртуозно скрывался. Так или иначе, Калас был уверен, что этот мир можно освободить только огнём. Мортарион тоже сомневался и Тифон видел это. Но Первый капитан не стал спорить, а Жнец сказал себе, что «должен поверить» в альтернативный вариант. Хотя уже в самом начале он по мельчайшим деталям должен был понять, что ничего не получится. Он и понимал, просто очень хотел угодить отцу.
В её манерах не было ничего, кроме почтения, но благоговейного страха, который Мортарион привык видеть в других смертных, было совсем немного, как будто способность королевы испытывать трепет была уже отдана чему-то другому.
Внимательно прочитайте эти строки. Бледный Король не может знать, что Циркаскея служит Нурглу, но он это понимает на каком-то глубинном уровне, поэтому легко улавливает внешние проявления.
Он взглянул на тысячи лиц. Они смотрели на королеву с обожанием, а затем, прислушавшись к ней, обратились с надеждой к нему. Никто и никогда не смотрел на примарха так. Он почувствовал неловкость, словно являлся самозванцем. И при этом не был уверен, притворялся ли перед народом Абсиртуса или самим собой.
Ещё одна великолепная цитата, демонстрирующая мотивы Жнеца, которые примарх скрывает даже от себя. Разумеется, он хотел быть таким – освобождать, не проливая крови. Бледный Король мечтал о мире, но жизнь раз за разом учила его тому, что в этой вселенной есть только война. Так что да, всё-таки он претворялся перед собой, но – вынужденно, ведь его истинной натуре здесь просто не было место.
И если в этот момент в вашу голову закралась мысль о том, что Император, возможно, видел это в Мортарионе, знайте – вы не одиноки. Ведь это объясняет, почему Повелитель Человечества держал Жнеца при себе так долго. Почему подвергал его суровым испытаниям раз за разом. Я не оправдываю Повелителя Человечества и всё, что было сказано о нём на прошлом стриме, остаётся в силе. Но это не отрицает факта, который становится очевиден только теперь, – Император хотел, чтобы настоящий Мортарион явился на свет. Другой вопрос заключается в том, что он не подумал о том, а каково будет настоящему Мортариону на этом свете?..
Но пока вернёмся на Абсиртус. Бледный Король дал этому миру шанс и истребление прекратилось. Дальше был большой приём, в ходе которого Циркаскея представила Мортариона и Империум своему народу. Казалось – планета действительно готова принять Согласие и отказаться от своего грязного прошлого.
Но Тифон продолжал сомневаться. Как и Жнец. На приёме, который Мортарион вытерпел с большим трудом, между примархом и его старым другом происходит великолепный разговор, вот его основная часть:
– И вот это мы спасли, – сказал Тифон достаточно тихо, чтобы услышал только примарх.
– Ты бы предпочёл Согласие за более высокую цену?
Тифон пожал плечами.
– А вы считаете, что мы такие? – спросил он.
– Нас должна определять наша цель, а не наоборот, – констатировал Мортарион. Слова отдавали фальшью. Он следовал по пути, который многие из его братьев охотно бы приняли и который бы вызвал одобрение у его отца. Но повелитель Барбаруса не был уверен в том, что эта дорога уготована ему.
– Наша цель – освобождение человечества, – закончил мысль примарх.
По крайней мере, в этом он был уверен.
– Смерть – не единственная форма освобождения.
– Не единственная, – согласился Тифон. – Но что если она единственная, подходящая нам?
Удивительно, как чётко Калас предсказывает будущее легиона. Опять же, Мортарион тоже чувствует это, но всеми силами противиться. Наконец, он принимает решение. Примарх уходит с приёма и в одиночестве бродит по улицам Темниса. Он хочет увидеть всё своими глазами. Хочет убедиться.
И он убеждается. В какой-то момент, углубившись в лабиринты столицы, Мортарион слышит крик ребёнка. Оцените иронию – примарх безотчётно идёт на детский плач, потому что он сам – ребёнок, пусть не во всех, но во многих смыслах. Что, в общем-то, справедливо для каждого из примархов, вот только Жнец – ребёнок-сирота, потерявшийся и желающий лишь одного – отыскать выход. Но вместо этого он находит алтарь с имматериальным пламенем и жрицу Нургла, которая намеренно привлекла его внимание.
– Я пришёл, чтобы узнать правду, – сказал он.
– Тогда, ты нашел её.
– Что ты такое?
– Та, кто не прячется.
– Есть подобные тебе, которые прячутся.
– Все прочие, – она захихикала. – Ты веришь в капитуляцию, великий лорд?
– Нет, – ответил он. Это была самая легкая истина, сказанная им за много часов.
– Как и Абсиртус. Он верит в выживание.
– Которое ты обрекаешь своими словами.
Женщина провела когтистым пальцем по алтарю, и камень потёк, словно вода, закручиваясь в манящие узоры.
– Здесь нет ничего, с чем ты мог бы покончить, – сказала она.
Жрица знала о нём всё, ибо Четвёрка уже давно начала воплощать свои планы и не сомневалась в финале, ибо всё повторялось уже не в первый раз. Бледный Король молча двинулся в обратный путь и теперь он смотрел на Темнис другими глазами. Пелена спала с его глаз. Абсиртус не собирался отказываться от своей веры, конечно нет.
Когда Жнец подошёл к Тифону и Савану Смерти, те не нуждались в приказах, прочитав всё в глазах своего повелителя. Легион погрузился на корабли и вернулся на орбиту.
– Что вы увидели? Мы отказываемся от завоевания?
– Я увидел правду. Увидел, что ты был прав, Калас. Освобождение, которое мы несём – это смерть. Здесь нечего завоевывать. Этот мир ни в чём не нуждается, кроме смерти.
– Согласие было притворным?
– Да. Колдовство здесь – не инструмент его тиранов. Оно отравило общество сверху донизу. Тут некого спасать. – Он замолчал и повернулся к оружейным офицерам. – Приготовить циклонные торпеды.
– Есть, лорд-примарх.
– Люди должны быть свободны от колдовства, – сказал Мортарион Тифону. – Но если их нельзя убедить в этом, мы должны очистить человечество любыми доступными средствами. То, что невозможно спасти, должно стать примером.
– А примера будет достаточно? – спросил Тифон.
– Нет. Сила, создающая примеры, должна быть известной. И в ней не может быть милосердия.
«Четвёртый всадник» вышел на орбиту. Перед Мортарионом медленно вращалась сфера Абсиртуса. Его облака больше ничего не скрывали от примарха. Он видел отчётливо. Свой путь. Путь, который всегда принадлежал ему.
– Циклонные торпеды готовы, лорд-примарх, – доложил офицер.
Мортарион остановил взмах косы. Теперь ему необходимо завершить удар и больше никогда сомневаться.
«Ты должен стать Смертью».
Если ему суждено быть ужасом, чтобы спасти человечество от самого себя, тогда он возьмёт это бремя.
– Выпустить торпеды, – сказал Мортарион. – Превратить планету в пепел.
Он смотрел на огненные следы в атмосфере, и они тоже были его рукой. Он тянулся к Абсиртусу. Своей косой он принёс приговор. Теперь он знал, что это единственный приговор, который он всегда будет выносить.
Финал этой истории нельзя понять двояко, но не будьте категоричны. Процитированный выше эпизод вовсе не говорит о том, что в дальнейшем Гвардия Смерти просто стирала с лица галактики все цивилизации, с которыми сталкивалась. Речь идёт только о непокорных мирах, отравленных колдовством.
Несомненно, после Абсиртуса Четырнадцатый легион стал ещё непреклоннее в насаждении Имперских Истин. Потому что Жнец приказал себе забыть о том, какой он есть на самом деле. Примарх расценил это как слабость и похоронил свою гуманистическую натуру в песках жестокой необходимости.
Гвардия Смерти по-прежнему не наносила ущерба больше, чем было нужно для того, чтобы враг капитулировал. Сыновья Мортариона ни на миг не забывали о том, что их цель – освобождение человечества, а не его отбраковка. Они старались сохранять жизни смертных и инфраструктуру миров, которые покоряли. Но это не распространялось на ксеносов, колдунов и предателей – их Четырнадцатый действительно обращал в пепел, используя все виды вооружения, включая технологии класса «Экстерминатус». С таким врагом Бледный Король больше никогда даже не пытался вести переговоры.
Не поймите меня неправильно, я не идеализирую Гвардию Смерти. Ближе к Ереси она начала сильно меняться, и не в лучшую сторону. Но не только потому, что изменился примарх. Многие процессы к тому моменту уже были запущены. Например, Эреб по указке Лоргара начал работать с Четырнадцатым задолго до его «официального» падения», да и проклятая кровь Каласа Тифона не могла не сыграть свою роль. Но об этом мы поговорим позже. Сейчас важно отметить, что после Абсиртуса Гвардия Смерти, о стойкости и упорстве которой давно уже слагали мрачные легенды, стала действовать на грани фанатизма.
Генетические потомки Жнеца сменили холодный расчёт на безжалостность, поднявший на них оружие больше не мог рассчитывать на милосердие. Но эти качества имели и оборотную сторону – неся ужас и террор, Гвардейцы Смерти сами подвергались тлетворному влиянию ужесточённой боевой доктрины. Слабость, выраженная в неисполнении приказа, стала невозможным развитием событий. Воины готовы были умереть, но не вернуться к своим командирам с признанием поражения. Легион стал нести большие потери. По этому показателю с Четырнадцатым того периода могли сравниться лишь Четвёртый и Двенадцатый.
Незабытые битвы
Мы практически ничего не знаем о кампаниях, в которых Гвардия Смерти участвовала после Абсиртуса. Но то, что известно, говорит лишь об одном – бывшие Сумеречные Рейдеры не потеряли в эффективности, и уж точно не уступали в результативности таким прославленным легионам, как Лунные Волки или Имперские Кулаки.
Кстати, эти три легиона – Седьмой, Четырнадцатый и Шестнадцатый однажды сражались плечом к плечу в схватке невероятного масштаба. У нас нет данных о том, к какому периоду времени относится это событие. В хрониках есть лишь размытые обороты вроде «на закате Великого крестового похода».
Названия самой кампании история не сохранила, но генеральное сражение обозначено хроникёрами как Битва при Гирос-Травиане. Немного контекста: в некоем секторе Империум столкнулся с орочьей ордой, которой руководил вождь по имени Гаркул Чёрный Клык. В хрониках говорится, что это был один из самых могущественных орочьих лидеров за всю историю расы зеленокожих. Что примечательно – у самого Гаркула кожа была угольно-чёрной. Чтобы сокрушить его, были призваны три легиона во главе со своими примархами – Хорусом, Дорном и Мортарионом.
Астартес сумели пробиться к сердцу империи Гаркула, но на планете Гирос-Травиан они увязли в битве с зелёным приливом. Это кажется невозможным, но три легиона оказались на грани поражения. Ситуацию спасло прибытие «Буцефала», флагмана Императора.
Повелитель Человечества высадился на планету и повёл в бой тысячу Кустодиев. До Ереси Хоруса это было единственное сражение, где Золотое Воинство участвовало в таком количестве. Император смог прорваться к Чёрному Клыку и лично убил его, после чего победа имперских сил стала вопросом ближайшего времени. Тогда погибло лишь три кустодия, их имена Император приказал выгравировать на своих доспехах.
Теперь, прежде чем мы перейдём к событиям, непосредственно предваряющим Ересь для Гвардии Смерти, упомяну о том, о чём забыл сказать в ходе предыдущего разговора. Думаю, уже не осталось тех, кто не слышал о Рангданских Ксеноцидах. Мы говорили о них в прошлом и вскоре поговорим ещё раз, так как с тех пор появилось немало любопытных источников. Что касается Гвардии Смерти, то в рамках нашей сегодняшней беседы несомненного упоминания заслуживает Вторая Рангданская кампания, которая началась в 862.М30.
Во время первой фазы противостояния Рангда быстро продвинулась до мира-кузницы Ксана, где Пятый и Девятнадцатый легионы восемь месяцев оборонялись против превосходящих сил противника. Они удержали планету, но потеряли три тысячи Астартес и не имели возможности перегруппироваться, так как рангданцы продолжали оказывать на них давление.
К счастью, вскоре прибыл объединённый контингент Первого и Четырнадцатого. Совместная контратака четырёх легионов отогнала Рангду от Ксаны и за этим последовало двадцать лет непрекращающихся боёв, в ходе которых были опустошены девятнадцать систем, а Империум потерял более трёхсот тысяч Астартес.
В переломный период кампании, когда легионы ещё не имели полного преимущества над рангданцами, произошло событие, которое в хрониках именуют Злодеянием на Маджинд-Торк. Каким-то образом вражеский барк-автоматон «Басмеканика» смог прорвать имперскую линию фронта и атаковал планету Маджинд. Ограниченный контингент Гвардии Смерти бесстрашно двинулся на перехват, но воины не знали, что в глубине барка дремлет Макрозверь, тёмное наследие эпохи, когда звёзды ещё были молодыми.
Сыновья Мортариона сразились с древним чудовищем и погибли все до одного, так как у них не имелось достаточной численности и огневой мощи для победы. Макрозверя сумели остановить прибывшие к Маджинду Космические Волки и все данные о тех событиях до сих пор засекречены.
Мы не знаем, что на самом деле произошло на Маджинде, но можно не сомневаться, что если бы оборона планеты пала под ударами «Басмеканики», Рангда обязательно воспользовался бы прорывом, зайдя в тыл имперским силам. Кто знает, как развивались бы события в таком случае. Поэтому мы не имеем права забыть о жертве Гвардии Смерти, равно как и о доблести Космических Волков.
Кстати, Макрозверь будет случайно реанимирован Ключами Хель в годы Ереси, во время Битвы за Гамму-Инканабулар. Это ожесточённое сражение между Железнорукими и Детьми Императора будет прервано, когда древнее чудовище неожиданно восстанет от смертного сна. Хроники не дают точных сведений, но, по всей видимости, все лоялисты и предатели погибли. Что стало с Макрозверем в дальнейшем – неизвестно.
На пороге ада
Последняя известная кампания Гвардии Смерти, предшествовавшая событиям в системе Исстван, – это противостояние с йоргаллами. Вероломные ксеносы внезапно вторглись в имперское пространство и Четырнадцатый легион среагировал на угрозу. Сыновья Мортариона легко выиграл два крупных сражения – на Тасак-Бете и Фаллоне. Но победы в планетарных битвах не имели стратегического значения, так как йоргаллы путешествовали на мирах-кораблях, описание которых напоминает Цилиндры О’Нилла. Долгое время Империуму не удавалось выследить ни одного такого корабля, а ксеносы беспрепятственно атаковали людские системы.
Йоргаллы были радиально симметричны, имели три руки, три ноги и одну голову. Их тела высотой в четыре с половиной метра покрывала прочная чешуя. Однако Гвардейцы Смерти никогда не сталкивались с ксеносами в их изначальном облике. Дело в том, что эти существа с юности глубоко модифицировали себя аугметикой и направленными мутациями. Некоторые взрослые особи представляли собой киборгов, другие больше напоминали машины, чем живых созданий.
Более того – молодые йоргаллы демонстрировали высокий психический потенциал. Именно поэтому для генерального сражения Мортарион призвал себе в помощь контингент Сестёр Безмолвия. Как вы помните из предыдущего разговора, гордость никогда не мешала Жнецу в принятии решений. Он хорошо понимал, когда может справиться с задачей в одиночку, а когда – нет.
Ещё одна сложность заключалась в том, что смертные не могли атаковать колониальные суда йоргаллов, потому что чужие дышали смесью кислорода, азота и хлора. А значит, малейшая разгерметизация скафандра сулила мучительную смерть. Но Сыновья Мортариона даже не кривились, вдыхая ядовитый воздух кораблей-цилиндров.
Апофеозом этого противостояния стала Битва при Йоте Хорологи, где имперцы наконец настигли мир-корабль йоргаллов, который защищал многочисленный эскорт. Флот Четырнадцатого легиона без лишних сложностей прорвал оборонительное кольцо йоргалльских заградительных кораблей и открыл себе путь к колониальному судну.
Во время штурма Бледный Король намеревался действовать следующим образом. Первая группировка, возглавляемая им самим, отвлекает йоргаллов, пока вторая группировка под руководством капитана Игнация Грульгора пробивается к энергетическому ядру корабля и отключает его. Одновременно третья группировка, которой командует капитан Натаниэль Гарро, находит и уничтожает инкубаторы ксеносов. Именно группировку Натаниэля по очевидным причинам усилили Сёстрами Безмолвия.
Операция прошла в точности так, как и задумывалось – йоргалльский флот был испепелён в пустоте, а их мир-корабль направили в местное солнце. Механикус, прикреплённые к Гвардии Смерти, умоляли Мортариона дать им хоть пару дней для изучения корабля-цилиндра йоргаллов, но Жнец не позволил, ибо, как он свято верил, ничто ксеносское и тем более ничто, связанное с варпом, не может и не должно служить Империуму Человечества (Лев тихо посмеивается в тёмном углу). Это была абсолютная победа, чистая и закономерная, призванная раз и навсегда показать чужим, какое будущее ждёт их всех.
Кстати, о будущем. Один из молодых йоргаллов психически связался с Натаниэлем Гарро, когда тот со своей группировкой уничтожал инкубатор. Существо знало о надвигающемся предательстве и в смутных формулировках поведало об этом боевому капитану. Но Гарро не понял, что хотел сказать ксенос, точнее – не поверил. Потому что в тот момент для Натаниэля ни одно будущее не казалось возможным, кроме того, где Терра объединяет под своей дланью всю галактику. Так грядущее видела Гвардия Смерти, так его видел Бледный Король.
Кампания против йоргаллов не далась Четырнадцатому легко. Сотни легионеров пали, ещё сотни получили тяжёлые раны, после которых уже не смогли вернуться на службу. Но времени на перегруппировку не было, так как до Гвардии Смерти дошли вести о предательстве в системе Исстван. Законный правитель системы Вард Праал поднял восстание, которое, как оказалось, шло уже целых шесть лет. Разумеется, столь дерзкий акт неповиновения Воитель не мог оставить без внимания, тем более, что в прошлом именно Лунные Волки привели цивилизацию Исствана к Согласию…
Но об этом мы поговорим на следующем стриме, который будет посвящён Гвардии Смерти периода Ереси Хоруса. Разумеется, мы рассмотрим некоторые предшествующие события, которые сегодня я намеренно опустил. В первую очередь это распространение воинских лож в Четырнадцатом легионе, первые Дары Нургла, которые некоторые воины к тому моменту уже довольно давно носили в себе, а также клятвы верности, которые Мортарион принёс Луперкалю, всецело поддержав его в братоубийственной войне, погрузившей галактику в тёмное пламя на тысячи лет.
В заключении сегодняшнего разговора рассмотрим боевую доктрину Четырнадцатого легиона к началу Ереси. Дело в том, что если Сумеречные Рейдеры в целом придерживались стандартов «Принципиа Белликоза», то Гвардейцы Смерти под командованием Мортариона с течением времени довольно сильно изменили свои основополагающие стратагемы.
Жнец делал ставку на пехоту, которая в зависимости от обстоятельств могла решать абсолютно любые задачи на поле боя. Именно поэтому каждый легионер Четырнадцатого являлся в буквальном смысле универсальным солдатом. В одном сражении он был частью тактического подразделения, в другом оказывал огневую поддержку, в третьем садился за штурвал «Ксифона». Исключение составляли только технодесантники и апотекарии, сохранившие явную специализацию.
Боевая доктрина определяла в том числе экипировку воинов. Сыновья Мортариона предпочитали болтеры, мельты и огнемёты, а также гранаты – легион использовал десятки типов граната, многие из которых нигде больше не встречались. При этом ближний бой вёлся достаточно типично, в основном Гвардия Смерти использовала печально известные барбарусские кукри.
Логистика в легионе была нацелена на снабжение каждого воина в отдельности, а не целых подразделений, как предписывала уже упомянутая «Принципиа Белликоза». Таким образом, у каждого легионера в Четырнадцатом было больше разнотипных боеприпасов и оружия, чем у Астартес из любого другого легиона.
Безусловно, такая логистическая схема не могла быть простой. Но Мортариону удалось выстроить снабжение таким образом, что ему, вероятно, позавидовал бы даже Жиллиман. При том, что кроме рот в Четырнадцатом не было других постоянных формирований. Подразделения, соединения и группировки создавались, исходя из целей конкретной миссии, а потом распускались. Это позволяло легко адаптироваться, давать противнику быстрый и релевантный ответ. Кстати, перед нами очередная параллель с Железным Десятым, который действовал аналогичным образом.
Бронетанковые соединения в легионе имелись, но они никогда не играли на поле боя приоритетную роль. Чего нельзя было сказать про осадные орудия, например, в Четырнадцатом было непропорционально много «Поборников» (тяжёлый осадный танк на шасси «Носорога»). Тут интересно отметить, что большая часть легионеров, служивших в танковых и артиллерийских частях, происходила с Терры, тогда как среди многочисленных штурмовиков и терминаторов насчитывалось куда больше барбарусцев. Этот факт сыграет свою роль во время Битвы на Исстване III.
Что касается воинской иерархии, с ней не было проблем ни у Сумеречных Рейдеров, ни у Гвардейцев Смерти, так как и те и те славились безупречной дисциплиной. Когда офицер любого эшелона погибал, его место почти мгновенно переходило к заместителю.
Военная карьера в Четырнадцатом строилась прозрачно и справедливо – командовали те воины, которые имели соответствующие навыки и предрасположенности. Чтобы получить сержанта, нужно было помимо боевого опыта обладать быстрым умом, заточенным под гибкие тактические решения. А ротными капитанами становились только наиболее умелые стратеги из легионной элиты.
Под руководством Мортариона Гвардия Смерти была поделёна на семь Великих рот. Заметки Жнеца говорят о том, что он планировал довести численность каждой роты до семидесяти тысяч воинов. То есть в Гвардии Смерти должно было служить почти полмиллиона воинов. Но это стало единственной целью, к которой Бледный Король не смог даже приблизиться. Ведь его легион сражался постоянно, абсолютная преданность и хладнокровная жертвенность воинов выливались в большие потери. Таким образом, к началу Ереси Хоруса в распоряжении Жнеца находилось не более девяноста пяти тысяч легионеров. Флот насчитывал семьдесят кораблей капитального класса и около двухсот эскортников.
Гвардия Смерти вступала в новое тысячелетие, значительно уступая большинству других легионов в численности. Но никто не посмел бы сказать, что Четырнадцатый слабее, чем, например, Шестнадцатый или Тринадцатый. Стойкость и дисциплинированность этих воинов вошли в легенды. Адаптивность Сыновей Мортариона, их универсальность и выдающееся воинское мастерство, помноженные на полную преданность своему лидеру, превратили бывших Сумеречных Рейдеров в единый организм, неумолимую и смертоносную машину войны.
Вот только тьма в сердце примарха уже начала отравлять его легион. Отринутый отцом и целым миром, Бледный Король, подсознательно всё ещё стремящийся обрести семью, нашёл её суррогат в виде Хоруса Луперкаля и Каласа Тифона. Обоих он считал братьями и друзьями, обоим доверял, хотя отлично знал, что у обоих есть тайный изъян. Но Мортарион при всём желании не мог изменить прошлое Тифона и вытравить из его вен проклятую кровь Владыки. Что касается Хоруса, на предыдущем стриме я подробно разъяснял этот момент: Жнец видел лживую натуру брата, но надеялся, что Луперкаль не врёт хотя бы ему.
Так надежда сломленного примарха открыла перед ним Врата Хаоса. Так легион, преданность которого в прошлом не могла быть поставлена под сомнение, вошёл в костяк армады предателей. Так свершилось то, что не могло не свершиться. Ибо никто – ни Нургл, ни Император, ни Луперкаль – не дали Жнецу выбора. Каждый из них играл против него и каждый впоследствии проиграл. Но об этом в следующий раз…
На сегодня все. С лоялиста – лайк, с хаосита – коммент, с обоих – подписка. Император защищает, Аве Доминус Нокс и Славьте Солнце!
Еще статьи по вселенной Вархаммера:
«Отголоски Вечности»: Вулкан и Магнус – кто стоит за кулисами?
Волчья стезя – все поединки Русса
Кархародон Астра: Сердце пустоты
True Aurelian – Part Two. Как Лоргар спас Императора… снова.
Лотара Саррин: Наша убийца
Схизма Марса: предтечи и последствия
Тутеларии Тысячи Сынов: бойся своего ангела-хранителя
Лоргар и Ингефель, Часть 1 – Нефилимы
Трилистник Императора: Служить Человечеству
Севатар: Обрученный с Безумием, Вскормленный Смертью
Рунные жрецы не используют варп
Трудно быть богом: деконструкция целей и мотивов Императора Человечества
Последний иллюминат, или Как Малкадор Империум застраховал
Магнус Красный: ибо умножающий знание умножает печаль
Протопримарх: Ангел Смерти Императора
Феррус Манус: откровение железа
Конрад Кёрз – В начале был страх
Мечтаем о сериале по Ереси Хоруса: идеальный голливудский каст
Корпус Смерти Крига: закаленные в атомном огне
Ангрон Тхал’Кр – мертвые не предают
Робаут Жиллиман – Цезарь гримдарка, который знает, как надо
Леман, мать его, Русс – блиц-обзор Волка Шрёдингера
Хорус Луперкаль: лучшие уходят первыми…
Полистайте ленту канала - там ещё много интересного;)
