В унынье, с пасмурным челом,
За шумным, свадебным столом
Сидят три витязя младые;
Безмолвны, за ковшом пустым,
Забыты кубки круговые,
И брашна неприятны им;
Не слышат вещего Баяна;
Потупили смущённый взгляд:
То три соперника Руслана;
В душе несчастные таят
Любви и ненависти яд.
Так впервые появятся в поэме соперники главного героя, которые вместе с ним отправятся на поиски похищенной княжны и найдут… каждый свою судьбу.
После исчезновения Людмилы князь Владимир обратится с призывом:
О, сжальтесь вы над стариком!
Скажите, кто из вас согласен
Скакать за дочерью моей? - обещая отдать её в жёны спасителю.
И откликнутся все сразу:
«Я!» — молвил горестный жених.
«Я! я!» — воскликнули с Рогдаем
Фарлаф и радостный Ратмир.
Меньше всего места в поэме занимает упомянутый первым Рогдай,
воитель смелый,
Мечом раздвинувший пределы
Богатых киевских полей.
Меньше всего внимания уделено ему и в интерпретациях поэмы. Глинка его из сюжета своей оперы попросту убрал. Иллюстраторы тоже Рогдая не жалуют. Но давайте всё-таки присмотримся к нему.
Имя его Пушкин «позаимствовал» у реально жившего человека. Энциклопедический словарь Ф.А.Брокгауза и И.А.Ефрона сообщает, что Рогдай – «один из богатырей русских, упоминаемый в Никоновской летописи». Вот это упоминание о нём, датированное 6508 годом (примерно 1000-й год по современному летоисчислению – время, как видите, совпадает!): «Преставися Рагдай Удалой, яко наезжаше сей на триста воин [Преставился Рагдай Удалой, бившийся против 300 воинов]». Мне кажется, что пушкинская характеристика вполне соответствует летописному упоминанию. Кое-кто из исследователей находит в имени персонажа скандинавские корни и считает, что был «воитель смелый» варягом. Спорить не буду. Гораздо, по-моему, важнее посмотреть на характер героя.
Если в самом начале поэмы все три отвергнутых жениха сидят «в унынье, с пасмурным челом», что вполне объяснимо, раз в душе у каждого «любви и ненависти ад», то даже в самом начале пути они выглядят по-разному. В отличие от бахвалящегося Фарлафа и мечтательного Ратмира,
Рогдай угрюм, молчит — ни слова...
Страшась неведомой судьбы
И мучась ревностью напрасной,
Всех больше беспокоен он,
И часто взор его ужасный
На князя мрачно устремлён.
И когда всадники решат разъехаться и «безвестной ввериться судьбе», мы увидим, что именно Рогдай готов ради достижения своей цели уничтожить соперников. Недаром же Пушкин скажет, что «злой дух тревожил и смущал его тоскующую душу», и в первую очередь он стремится расправиться с Русланом:
Убью!.. преграды все разрушу...
Руслан!.. узнаешь ты меня...
Теперь-то девица поплачет…
Конечно, можно было бы понять влюблённого, но вот последняя фраза никак не вяжется с представлением о благородном витязе. Очевидно, горе Людмилы, её переживания ничуть его не волнуют.
Он будет преследовать Фарлафа, не узнав его (к этой достаточно комичной сцене погони я ещё, конечно, обращусь). И снова посмотрите на его угрозы:
«Остановись, беглец бесчестный! —
Кричит Фарлафу неизвестный. —
Презренный, дай себя догнать!
Дай голову с тебя сорвать!»
Да, он не станет расправляться с поверженным врагом, так как не видит в нём опасного соперника, а испытывает при виде его только «досаду, изумленье, гнев», а поэтому,
Скорей отъехав ото рва,
Бесился... но едва, едва
Сам не смеялся над собою.
Но мы (я, по крайней мере) не слишком сочувствуем Рогдаю, когда после встречи с Наиной, указавшей ему путь к Руслану («Ты там найдёшь его»), он «весельем закипел и к верной смерти полетел».
И когда происходит, наконец, вожделенная схватка, она жестока, но совершенно справедливо заканчивается победой Руслана:
вдруг витязь мой,
Вскипев, железною рукой
С седла наездника срывает,
Подъемлет, держит над собой
И в волны с берега бросает.
И, наверное, не случаен финал Рогдая. Действие поэмы происходит в правление равноапостольного князя Владимира, крестителя Руси, но до или после крещения? Напомню, что произошло оно, согласно летописи, в 988 году, Владимир же стал киевским князем лет за десять до этого, а прожил после крещения ещё почти тридцать лет. Полагаю, судя по упоминаниям о «русских витязей молитвах», слышащихся на поле битвы, и именованию врагов «басурманами», что всё же после крещения.
Однако погибшего Рогдая ждёт вовсе не христианский конец (хотя автор нигде не указывает, какой он веры)
И слышно было, что Рогдая
Тех вод русалка молодая
На хладны перси приняла
И, жадно витязя лобзая,
На дно со смехом увлекла,
И долго после, ночью тёмной
Бродя близ тихих берегов,
Богатыря призра́к огромный
Пугал пустынных рыбаков.
Два других соперника Руслана выписаны более подробно. Но о них – в следующий раз.
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Уведомления о новых публикациях, вы можете получать, если активизируете "колокольчик" на моём канале
Навигатор по всему каналу здесь
«Путеводитель» по всем моим публикациям о Пушкине вы можете найти здесь