Пишет Сергей Николаéвич, литератор, журналист:
Ее тоже звали Лена. Маленькая щуплая девочка с косичками. Мама приходила за ней в школу N5 на Кутузовском проспекте в большой песцовой шапке и каракулевой шубе. Стояла вместе с другими мамашами в гардеробе. Ждала свое чадо. О чем-то шепталась с классной руководительницей. Говорила тихо, берегла голос, потому что вечером у нее спектакль.
Елена Васильевна Образцова мне запомнилась этим своим драматическим шепотом в школьном гардеробе и мешком со сменной обувью, на котором было написано "Лена Макарова, 2А", который она держала в руках.
Что-то было безумно трогательное в этой ее немного сутулой, но все равно величественной фигуре, которой так не подходили эти казенные стены, орущие дети, выводок мамочек с такими же мешками, как у нее.
Елена Образцова - это всегда сцена, рампа, оркестр, огромный зрительный зал… Ее босоногая Кармен. Каким затхлым казался и этот момент, и хор Большого, и миманс, и все его солисты, и стилизованная Севилья. Ее Кармен пела, танцевала, гадала, ворожила. Она так страшно вскрикивала, когда ее убивал Хосе… До нее никто так не играл у нас на оперной сцене. Может, только Галина Павловна Вишневская. Но та, казалось, готова всех испепелить. Столько в ней было сердитости и презрения.
А Елена Васильевна никого не презирала. Она была добрая женщина. И всех готова была простить и любить. Эти тайные обертона доброты и любви всегда слышны в голосе. У нее был голос-лавина, который обрушивался как Ниагарский водопад. Она честно старалась его укрощать. Пыталась петь тише, особенно в камерном репертуаре, и вести себя скромно, как полагается артистке Большого театра СССР. Не выделяться на общем фоне.
Иногда в ней вдруг проглядывала женщина в номенклатурном каракуле, которую я встречал своем школьном гардеробе. Но дар не спрячешь, не закамуфлируешь. И вся эта ее ненасытность, и чувственность, и безудержность обрели совершенно новое звучание, когда в ее жизнь вошел Альгис Жюрайтис, дирижер, литовец, вегетарианец. Человек меры и вкуса. Полюса притягивается.
Ей многим пришлось пожертвовать ради этой любви. И прежде всего — доверием своей дочери, которая долго не могла простить ее уход из семьи. Но потом, кажется, поняла, какая у нее необыкновенная мама. И простила. Сама Елена Васильевна об этом часто рассказывала как о главной своей победе («Моя Ленка, моя Ленка…»).
То, что когда-то я закончил «ленкину» школу, нас странным образом сближало.
А еще я помню, как Е.В. невероятно похудела и постройнела, когда Роман Виктюк позвал ее сыграть главную роль в спектакле «Антониа фон Альба».
- Ну как я могла не похудеть! Меня там молоденький мальчик должен таскать всю дорогу по сцене. Я не хотела, чтобы он надорвался.
Она любила смеяться. Любила рассказывать анекдоты. И, кажется, даже пыталась шутить на смертном одре. Невероятная Елена Васильевна! Сегодня у нее день рождения.
