Все части детектива здесь
Ничего не добившись от старушки, идем в соседний подъезд. Тут, по соседству от Карины, жил Малышев. Бывший вoр-сидeлeц, любитель легких денег и развлечений. Хотя какое там ему, в семьдесят-то лет. Стучим в квартиру. Почему-то у меня ощущение, что дома кто-то есть. По словам Дани, Малышев живет один...
– Малышев, откройте! – кричу я, а оперативник вдруг просто толкает дверь, и она открывается.
Мы входим в крохотную прихожую и останавливаемся на месте, чтобы сориентироваться. Я мгновенно поворачиваюсь на какой-то звук и вдруг вижу, как прямо на меня летит нож...
Часть 3
– Ну? – нетерпеливо говорим мы чуть ли не хором – и кто она? Даня, ну не томи же!
– Карина Дроздова. Марго, разреши твой компьютер. Спасибо. Итак, Карина Дроздова, одна тысяча девятьсот девяностого года рождения, пятнадцать лет назад бесследно исчезла по дороге в школу.
– Дань – спрашиваю я – а чего ты сразу о ней информацию не нашел?
– Ну, во-первых, та школа, в которой училась Карина, давно снесена из-за аварийного состояния, а все ученики этой школы были переведены в соседнюю, которую расширили.
– Да уж – вставляет Клим – ломать – не строить... Решили на месте новой школы чего-нибудь такое влепить, под типа новомодной высотки, и при этом другую школу, чтобы она смогла принять учеников этой, растянуть, как резиновое изделие, до невероятных размеров.
Роб, который сидит с нами в кабинете, задумчиво говорит:
– Кстати, ребят, вы в курсе, да, что, например, в презерватив входит цельное ведро воды.
– Да ладно! – удивляется Клим.
– Сам попробуй – парирует Роб.
– А скольки литровое ведро-то должно быть? – ржет Клим – может, ты детское имеешь ввиду?
– Так, хватит! – стучу я ладошкой по столу – что за пошлые шутки юнцов среднего школьного возраста? Давайте серьезнее! Даня, продолжай!
– Так вот – невозмутимо, словно и не останавливался, говорит Даня – Карина пропала в две тысячи пятом году по дороге в школу. Тогда девушке было пятнадцать лет. Никто не видел, где это произошло и как. Училась она тогда в первую смену. Девушка была немного нелюдимой и стеснялась общения.
– Почему?
– Дело в том, что у нее была только старая прабабка, она воспитывала ее, и из-за маленькой пенсии держала девочку в черном теле, выделяя самый минимум на одежду и обувь. Карина стыдилась своего простецкого вида, и скорее всего, еще и в школе над ней смеялись, вот она и не общалась ни с кем.
– Ее искали?
– Да, прабабушка подала заявление. Но дело в том, что через два месяца после исчезновения девочки, она умерла. Больше родных у них не было, дело забросили в долгий ящик, некоторое время перед этим поизображав бурную деятельность, ну, а потом вообще отправили в архив с пометкой «до обнаружения иных обстоятельств по делу».
– Короче, дело превратилось в «висяк»?
– Вот именно. Но знаете, друзья, что я думаю... Скорее всего, наши друзья милиционеры, на тот момент, сильно и не искали. Ну кому нужна пятнадцатилетняя девчонка, у которой и родных-то нет?
– Даня, а что в материалах дела есть вообще, какие-то факты присутствуют?
– Есть только фото местности, Марго, путь, по которому девушка шла из дома в школу. Я запросил из архива саму папку с делом, чтобы посмотреть эти фото. Но больше ничего примечательного нет.
– Слушайте – говорит Клим – ну... Не одна же она ходила в школу, в смысле, в это время этим же путем мог идти кто-то еще, и этот кто-то мог что-то видеть.
– Клим, все это замечательно, конечно, но как мы будем выяснять, пятнадцать лет спустя, кто именно это был и где этот кто-то, спустя пятнадцать лет, находится? Даня, а как хватились, что девушка пропала?
– Ну... по показаниям бабки она ни после уроков, ни вечером домой не вернулась. Та на следующий день подала заявление. Его приняли, хотя всего сутки прошли, потому что девушка несовершеннолетняя и бабка очень просила принять, она старая, пошли навстречу.
– Ну, а в каких направлениях искали-то?
– Да в каких могли искать, Марго? Ну, опросили одноклассников, бабку, школьников, которые жили в том же доме – может, они чего видели по дороге в школу. Но... Безрезультатно.
– Кстати, а где она жила, эта Карина, вместе с бабулей-то?
– Вот адрес. Это деревянный барак.
– А про родителей ее что-то известно?
– Абсолютно никакой информации.
Я задумываюсь. Глухо по всем фронтам. Впрочем, ничего удивительного – пятнадцать лет прошло, шутка ли?! И что же предпримем мы? Какие шаги? Со времени похищения девушки – да, прошло пятнадцать лет, но убили-то ее пару дней назад.
– Так – говорю я – значит, версия такова. Пятнадцать лет назад некий неизвестный похитил по дороге в школу Карину Дроздову. Интересно, этот весь реквизит – я имею ввиду форму – ее личный или похититель специально одевал ее в другое? Ладно, дальше. Пятнадцать лет ее держат в подвале с черной плесенью, ну, или, блин, в каком-то старом доме, не знаю, и периодически занимаются с ней сексом. Но через пятнадцать лет она вдруг почему -то надоедает педофилу, и он убивает ее...
– Слушайте, может, она пыталась бежать, потому он ее убил? – говорит Даня.
– Нет-нет, стойте – это уже Клим – он не педофил. Если он до стольки лет продержал ее рядом с собой... он не педофил. Но вот вопрос – почему убил?
– А мне кажется, все проще – она ему просто надоела.
– Ну тогда...
Мы переглядываемся между собой...
– Тогда должен быть кто-то еще, кто ему не надоел. Либо он выйдет охотиться в ближайшее время, чтобы найти замену Карине.
Да, перспективы впереди складываются одна печальнее другой.
– Что будем делать, господа сыщики?
Все замолкают, напряженно думая.
– Даня – говорю я эксперту – нужно из архива изъять все «висяки» по пропавшим и ненайденным пятнадцатилетним девушкам. После две тысячи пятого года, разумеется. Если это то, о чем мы думаем, то Карина – первая жертва этой цепочки.
– Ты все-таки склоняешься к тому, что она не единственная.
– Будем надеяться, что я ошибаюсь.
– Клим – смотрю я на помощника – завтра берешь оперативника, Даня предоставит тебе информацию по всем учителям той школы, в которой училась девушка. Нужно будет отсеять тех, кто именно учил Карину, найти их и поговорить – вдруг у них найдется какая-то зацепка. Роб – на тебе белье, как и раньше и еще, слушай, проведи более тщательный анализ, нужно выяснить, били ли ее. Даня, еще, узнай, кому досталась квартира после смерти бабки Карины, и остались ли в этом доме прежние жители, хоть один-два, те, кто могут помнить эту семью. Также мне нужны данные тех, кто занимался поиском девушки. Честно, ребята, я не знаю, с какой стороны искать. Но мы должны попробовать найти того, кто это сделал, тем более, я очень боюсь, что Карина – не единственная, учитывая то, в каком виде мы ее нашли. Кстати, форма, конечно, не ее – в две тысячи пятом году такое уже не носили, да и вообще, вряд ли даже у той же бабки будет такое хранится. Я вот думаю, что надо прошерстить интернет – вдруг кто-то что-то подобное продавал когда-нибудь. Все, друзья, за работу или по коням, как любит говорить наш шеф.
Почему задание Климу было отдано на завтра, вполне объяснимо – сегодня совещание в Управлении, и мы все должны быть там. Опять пустая бюрократическая болтовня, от которой у меня закрываются глаза, и рот сам по себе растягивается в смачный зевок. Но ничего не поделаешь – иногда мы обязаны посещать подобные мероприятия, нравится нам это или нет.
Вечером за ужином, который мы проводим вдвоем – Юрчик поел чего-то там из холодильника и сбежал с друзьями играть в боулинг в торговый центр – я спрашиваю мужа:
– Дорогой, как ты относишься к школьницам?
– Что? – Рус удивленно поднимает темные брови – нормально отношусь. А что, я должен к ним как-то по-особому относиться?
– Да нет, просто спросила...
– Странные вопросы – он подозрительно смотрит на меня – хотя знаешь, если бы у нас была маленькая куколка-дочь... Представь, Марго, твоя девочка идет в первый класс... Огромный букет цветов, который закрывает ее личико, темные волосы собраны в длинные завитые хвостики, и на голове у нее пышные белые банты. На ней темное платьице с белым фартуком и белые нарядные лаковые туфельки...
– Рус, прекрати! – не выдерживаю я – меня сейчас вырвет от этой маслянисто-сладкой, как крем на торте, картины, что ты обрисовал!
– Что за реакция?
Рассказываю ему о нашем новом деле. Он свистит удивленно, потом говорит:
– Да уж! Марго, ты делаешь успехи – каждое новое дело запутаннее предыдущего. Ну, и где вы собираетесь искать этого любителя насладится юным телом?
– Фу, как ты циничен – с презрением говорю я.
– Юристы все таковы, ты должна к этому уже привыкнуть.
– Лучше подскажи что-нибудь, Рус! Чем ерничать!
– Даже не знаю, Марго. В голову ничего не приходит. В первый раз с тех пор, как я ушел из этой структуры, а ты начала рассказывать мне про ваши очередные дела.
– Ты просто не хочешь мне помочь – я надуваю губы, словно обиженный ребенок.
– Ладно – говорит он – хорошо. Я попробую. Смотри, Марго, что нужно девушке в пятнадцать лет?
– Не знаю – говорю я.
– Ну, вот тебе что было нужно?
– Мне? – я задумываюсь – любовь нужна была, наверное... Не мужчины, нет... Родителей, например...
– Ладно – Рус закатывает глаза – попробую объяснить... Да и росла ты не в то время. Девушке в пятнадцать, да еще когда проблемы в семье, нужно признание сверстников. А получить его зачастую можно, если ты им хотя бы немного равен. Например, есть хорошие шмотки, какие-то вещи вроде плеера, телефона хорошего...
– То есть по-твоему, ей не хватало материальных благ?
– Ну, и любви тоже, конечно, учитывая, что ее какая-то там прабабка воспитала. Вряд ли она дала ей много любви...
– То есть ты хочешь сказать, что девушка искала материальные средства и чье-то сильное покровительство?
– Ну, вот видишь, как все просто! Ройте в этом направлении!
– Спасибо, Русик! Вот видишь, а то – «не знаю! В голову ничего не приходит!».
Итак, с ее одноклассниками, учителями, соседями нужно поговорить и на эту тему тоже. Но я кое-что забыла, а потому с утра поручаю Дане плюсом ко всему заняться еще и вопросами родства девушки. Родителей ее необходимо отыскать. И вообще – как девушка оказалась с прабабкой? Даже не с бабушкой, а с прабабушкой! Уму непостижимо! Хотя чему тут удивляться – в наше время возможно все, что угодно.
Клим с оперативником с утра уезжают, получив от Дани информацию. У меня же нет покоя с самого начала дня. Звонит Роб.
– Марго, что касается белья. Это белье торговой марки «Авеню», которая два года назад приказала долго жить. Изделия продавались не только у нас, но и по всей России и имели средний ценовой диапазон.
– Так – констатирую я – белье двухгодичной, а то и больше, давности. Дальше?
– Я провел более тщательный анализ крови жертвы, и нашел остатки вещества, которое ей кололи, чтобы сделать вялой и безвольной.
– Это редкое вещество?
– Нет, в аптеке в свободном доступе в качестве успокоительного и снотворного. Низкий ценовой диапазон, поэтому довольно распространенное. Конечно, на него нужен рецепт, но сама подумай – в городе будет множество тысяч человек, кому это лекарство выписывается, и не только, кстати, старикам.
– Понятно. С этой стороны тоже не подъедешь.
– Да, к сожалению. Теперь про побои. Следы старых побоев есть, в большинстве своем застарелые следы синяков обнаружены на ягодицах, спине, груди. Тот, кто ее бил, был чем-то раздосадован...
– И я даже знаю, чем – говорю я.
– Ну да. Возможно, наши мысли здесь сходятся. Еще на спине я обнаружил старые следы, они уже практически слились с цветом кожи, от избиения плеткой-семихвосткой, такие продаются в магазинах для всяких там... плотских утех...
– В секс-шопах – подсказываю я.
– Тебе виднее – парирует Роб – но это тоже так себе вариант, Марго. Сейчас эти штуки не только оффлайн, но и онлайн купить можно, всяких маркетплейсов – как собак нерезанных, и там эта дрянь продается.
Благодарю Роба за информацию, кладу трубку. Почему все мои убийцы-преступники – это прошаренные, продуманные люди? Почему у меня ни разу не было такого, чтобы вот прокололся хоть один из них на какой-нибудь глупости? Обязательно же очередное преступление – это умный преступник, умеющий прятать себя, улики, порой даже жертв!
Смотрю иногда криминальные передачи – некоторые следователи на раз-два щелкают делишки. У меня же это обязательно занимает какое-то нужное количество драгоценного времени! Может быть, я просто плохой следователь?
Ладно, некогда рассуждать, нужно ковать железо, пока горячо. Открываю справочник хозяйственных магазинов и начинаю звонить. С удивлением обнаруживаю, что крысиный яд того состава, старого, между прочим, о котором говорил Роб, продается в четырех магазинах города, причем, небольших. То есть купить его можно... Только вот... не факт, что он вообще приобретен в наше время. Форма вон, с конца восьмидесятых годов. Вполне себе может быть, что и яд откуда-то оттуда...
Так я и думала, что это мало, что даст. Даже если и покупал преступник его в одном из этих магазинов, то вряд ли он ему был нужен в промышленных масштабах. Так любого невинного дедка можно под маньяка подписать...
Что дальше? Мне звонит Даня и сообщает, что в том доме, где жила раньше Карина, осталось только трое человек с того времени, один из них проживает по соседству с той квартирой, в которой жила Карина. Двое других – в соседнем подъезде.
Решаем с оперативником начать именно с этих двох, а соседа оставить на самое «вкусное». В первой квартире на стук и звонки в дверь никто не отзывается, зато прямо напротив открывается дверь, и в щель просовывается длинный любопытный старушечий носик. А это ведь именно то, что нам нужно!
– Валентина Захаровна? – спрашиваю я любопытную старушонку – я полковник Жданова. И вы нам тоже нужны, как и ваша соседка.
– А Катька в деревню уехала, к сестре – заявляет старушка, выходя на площадку – я у ей цветы поливаю.
Она невысокая, худенькая, в платочке и цветастом платье. А нос и вправду длинный, как у Буратино. Вероятно, бабуля действительно любопытна. Это может быть нам на пользу.
– А от меня чего надоть? – спрашивает она.
– Валентина Захаровна, вы ведь знали семью, которая проживала в соседнем подъезде в третьей квартире? Карина Дроздова с прабабушкой.
– Я, конечно, больше-то Зиновьевну знала, чем ее правнучку... Да вы заходите...
В ее квартире пахнет нафталином, и я ловлю себя на мысли, что мы с оперативником попали в какой-то старый сундук с залежью очень старых, но при этом очень нужных, вещей.
– А чего это вы заинтересовались, Каринкой-то? Пропала она, горемышная, уж как годов пятнадцать тому назад. Мы все, в оконцовке, думали, что она сбежала с кем-то.
– А что, были причины так думать?
– Особых-то причин не было. Просто что еще думать – девка молодая и вот так, без следов, исчезнуть...
Я решаю пока не говорить старушке о том, что Карина найдена мертвой – мало ли куда ее понесет с этими новостями...
– Скажите пожалуйста, Валентина Захаровна, а вы что-нибудь знаете о родителях Карины?
– Нет – решительно заявляет та – Зиновьевна, как ее спросишь, отбрехивалась, будто не хотела говорить на эту тему. Знамо только одно – дочь ее, Каринки-то бабка, девчонку откуда-то привезла.
– И оставила?
– Сказала – заберу. Да так за ней и не верталась. В общем, никому та девчонка не была нужна.
– Скажите, а она после вообще не появлялась? Ну, дочь эта, бабушка Карины?
– Нет. Так и не приехала.
– А Зиновьевна говорила вам, где она живет?
– Вроде один раз проболталась, что в М-е, но конкретного адреса – нет, не знаю.
– А какие отношения были у Карины с прабабушкой?
– А какие тут могут быть отношения, когда на старости лет такое добро? Ну, одевала ее кое-как, кормила. Пенсия-то скудновата... Попрекала, конечно... Навязалась, мол, на мою голову. А девчонка так ничего была – училась хорошо... Только нелюдимая, как зверек...
– А вы знали тех, с кем Карина общалась?
– Да навроде только с соседями, и то так... через раз.
- В ее поведении было что-то подозрительное накануне исчезновения?
– Милая моя, да я ж откуда буду помнить – ведь ни много ни мало, пятнадцать лет уж минуло!
– А с мальчиками она встречалась?
– Не, точнее, я не видела. Она ведь, я говорю, нелюдимая была. Мы ее с подругами-то не видели, а вы про мальчиков.
– Скажите, а кого-то подозревали в ее исчезновении? Вас вообще, милиция тогда допрашивала?
– Не – она мотает головой – меня нет, и насколько известно, остальных соседей тоже. А Зиновьевна говорила, что они вообще болтают, что Каринка просто от нее свинтила.
– Кто это – «они»? – спрашиваю я.
– Ну, кто-кто... Милиция, само собой.
Мы с оперативником понимающе переглядываемся – оно и понятно, милиция не удосужилась даже соседей опросить. Или опросили, но не всех. Видимо, для них это был самый простой вариант – сделать вид, что Карина сбежала.
– Скажите, а что прабабушка Карины говорила – вещи все ее на месте остались, или что-то пропало?
– Только ее портфель с учебниками, который она в школу взяла и все. На ей какая-то одежа была, и только это и пропало, все остальное на месте. Да чему там было пропадать? Голь перекатная!
Ничего не добившись от старушки, идем в соседний подъезд. Тут, по соседству от Карины, жил Малышев. Бывший вор-сиделец, любитель легких денег и развлечений. Хотя какое там ему, в семьдесят-то лет. Стучим в квартиру. Почему-то у меня ощущение, что дома кто-то есть. По словам Дани, Малышев живет один...
– Малышев, откройте! – кричу я, а оперативник вдруг просто толкает дверь, и она открывается.
Мы входим в крохотную прихожую и останавливаемся на месте, чтобы сориентироваться. Я мгновенно поворачиваюсь на какой-то звук и вдруг вижу, как прямо на меня летит нож...
Продолжение здесь
Спасибо за то, что Вы рядом со мной и моими героями! Остаюсь всегда Ваша. Муза на Парнасе.