Все части детектива здесь
Я хочу что-то еще сказать, но в этот момент в кабинет входит Даня.
– Ребята, у меня для вас есть кое-что. И это кое-что связано с другими пропавшими девушками, по которым ты, Марго, просила меня найти информацию. Можно твой компьютер? Смотрите...
Он входит в программку, куда из архива отсортировал всю информацию по другим пропавшим девушкам. Глядя на их фото, мы переглядываемся с Климом. Сказать, что я удивлена – это ничего не сказать.
Часть 4
Я успеваю сделать всего одно движение – повернуться боком. Нож вонзается мне в предплечье и падает на пол. Из руки тут же начинает бежать кровь. Зажимаю рану, оперативник выпихивает меня в подъезд, а сам, как медведь, ломится в ту комнату, откуда прилетело.
Через несколько минут мы уже едем в комитет, из имеющегося в аптечке в машине мне кое-как удалось перетянуть руку и наложить повязку.
– Вот же... – ругается оперативник – я ему мозги прочищу в ИВС, он у меня будет знать, как ножами швыряться!
– Да какие там мозги, Степ! – говорю я ему – он же абсолютно пьян, что с него взять. Пусть проспится сначала, а там посмотрим, что с ним делать.
У комитета оперативник вытаскивает из машины ничего не понимающего Малышева, и тащит его в ИВС. Мне же нужно, чтобы он как можно быстрее пришел в себя, потому я сначала иду к Робу. Нужно перевязать свою рану и договориться насчет капельницы этому любителю пометать ножи. Да уж, тут тоже впору вспомнить озерского маньяка и его нож, воткнутый в мое тело. Нет, пора отбросить эти мысли. Этот кошмар посещал меня в течение многих месяцев, сейчас все совсем по-другому, да и сам маньяк уже в могиле.
Я слышу, как на входе в комитет оперативник возмущается:
– Прикиньте, ребята, этот упырь в Маргариту Николаевну нож швырнул! Тварина! Я сейчас его самого в камере расшвыряю так, что он маму свою забудет.
– Начальник! – пьяно бубнит Малышев – я не знал... не знал... Прости, начальник...
В голосе его даже слезы слышно. Вот он пьяно всхлипывает и клянется, что «больше никогда»... Ну, да, свежо предание, да верится с трудом.
Роб, видя мою рану, качает головой.
– Марго, почему ты вечно попадаешь в какие-то... ситуации? Что скажет Рус? Единственную женщину мужики защитить не смогли... Почему ты всегда первая несешься в опасные места и не даешь сначала войти опытным оперативникам? Вот скажи, ты ведь знала, что этот Малышев сидел, верно? Зачем же поперлась туда сама? Пусть бы Степка сначала вошел...
– Робик, ну, не ворчи... Рана-то пустяковая...
– А тебе надо, чтобы полруки оттяпали, тогда ты будешь осторожна?
– Роб, ну все, ну пожалуйста... Я понимаю, что ты переживаешь, но не отчитывай меня, как школьницу!
– Ладно, дай, еще раз перевяжу, вот так... Обещай, что больше не полезешь в подозрительные места первой.
– Хорошо! Клянусь! – шутливо говорю я, чмокаю его в лысую макушку и собираюсь уходить, напомнив, что он обещал капельницу Малышеву.
Приходит, нет, прибегает Даня. У него обеспокоенное выражение лица.
– Марго, это правда?
– Что именно?
– По комитету идет слух, что тебя порезали. Уже дошло до шефа, и он на всех парах летит сюда.
Не проходит и минуты, как в кабинет входит Евгений Романович.
– Это что такое? – грохочет он, глядя на меня возмущенно – Маргарита, за столько лет работы ты так и не научилась посылать бойцов вперед? Если так будет продолжаться, я не разрешу тебе ходить дальше своего кабинета! Нет, вы посмотрите на нее! Она сидит и смотрит на меня невинными глазами! А если бы тебе не в руку попали, а в шею или грудь? Да меня бы «там» – он тычет пальцем вверх – на британский флаг порвали бы!
– Евгений Романович – мягко говорю я – но все же обошлось. Чего бушевать просто так?
– Маргарита! – грохочет он – я надеюсь, ты меня услышала?
– Да, шеф – кротко говорю я – а теперь разрешите, мы поговорим с Даней. Он наверняка с новостями пришел.
– Нет, она мне еще и рот затыкает!
– Я не затыкаю, шеф. Но вам же надо, чтобы мы раскрыли дело?
– Ладно – остывает он – работайте... Надеюсь вот это, Марго – он тычет мне в руку – абсолютно не зря...
Он уходит, мы переглядываемся с Даней и эксперт говорит:
– Шеф в своем репертуаре. Ладно, Маргарита, слушай. Квартира, в которой жили бабка и Карина, принадлежала государству. Соответственно, когда старуха померла, туда заехали новые жильцы по договору социального найма. Но впоследствии они ее приватизировали, и стали собственниками. Это семья, ничего необычного, трое человек: родители и сын. Это что касается квартиры. Еще я нашел людей, которые занимались розыском пропавшей девушки. Вот их фамилии. Стариков уже умер, а вот Пинягин жив, я вызвал его к нам повесткой на завтра. Одноклассники Карины - нашел почти всех, многие разъехались по другим городам и даже странам, а четверых я также вызвал повестками.
– Молодец, Даня – говорю я – спасибо тебе.
– Слушай, Марго, я вот все думаю – а может, это не маньяк? Может быть, нас пытаются грамотно водить за нос? И просто хотят подвести к мысли, что это маньяк?
– Дань, да ты что? А школьная форма эта? А постоянный секс? А следы побоев, в том числе от плетки-семихвостки? Нет, тут и речи быть не может – это какой-то чокнутый, помешанный на пятнадцатилетних девочках. Кстати, что там со списками пропавших?
– Пока отрабатываем. Думаю, завтра смогу предоставить тебе уже отфильтрованную информацию. Слушай, ты как вообще?
– Да нормально. Рана-то пустяковая...
– От Руслана тебе еще попадет. Он же переживает...
– Да знаю – я морщусь – Руслан – это самое болезненное в данном случае. Хоть домой не иди.
Наконец приводят проспавшегося после капельницы Малышева. Вид у него, как у побитого молью и жизнью, но еще пыжащегося, кота. Какие-то обтрепанные прокуренные усы, немытая грива седых волос, прилипших к черепу и заплывшие глаза.
– Ну, что, Кондратий Егорович, здравствуйте наконец! – говорю я – скажите, вы всех визитеров ножами встречаете?
Он машет рукой и молчит.
– Малышев, вы хоть понимаете, что ранили сотрудника при исполнении?
– Ну, с тобой же все в порядке, начальница – бубнит он.
– Со мной-то все в порядке, а вот с тобой нет, Малышев. Ты, видимо, опять захотел туда, куда ходил всю жизнь с некоторой периодичностью.
– Мы вчера, начальница, выпили немного, с Васькой Копыловым, ну и... поругались... аж до рукоприкладства дошло. Он потом домой ушел, а перед этим сказал, что сегодня придет «со своими», и они все вместе, дружно, начистят мне морду. Ну, вот я и думал, что это они... Потому и нож швырнул. С пьяну-то не стал разбираться.
– Ладно, Малышев, давайте, ответьте на мои вопросы, а там посмотрим, что будем делать с вами.
– Да вы, начальница, зачем меня искали-то? Я с полицейскими не сильно-то дружу. На какие вопросы ответить должен? А если откажусь отвечать?
– Откажешься, Малышев, я постараюсь сделать так, чтобы тебе за мое ранение по максимуму впаяли. Так что лучше отвечай нормально, а там посмотрим, как нам с тобой быть.
– Ладно – сникает он – спрашивайте. Что уж теперь.
– Скажите, вы помните своих соседей, которые проживали несколько лет назад в квартире рядом? Карина Дроздова и ее прабабушка.
– А, Зиновьевну-то? Ну, как же не помнить, помню, само собой. И Каринку эту помню. Справная была девка, ничего не скажешь.
– Малышев, а вы знаете, как Карина попала к прабабке?
– Отчего же не знать. Знаю. Не все, конечно, но кое-что слышал. Стенки-то у нас в квартирах тонкие, че у соседей происходит – все слыхать. Так вот, Каринку к Зиновьевне привезла ее дочка, бабка, значит, Каринкина. Та еще совсем маленькая была. Дочку ту звали то ли Валя, то ли Галя. А у ей, значит, у этой Вали-Гали, тожеть дочка. Вот она Каринку народила, и слышал я, что не от простого человека. От какого-то богача. А тот богач ее признать не захотел, вот и осталась девчонка с матерью. Только ненадолго той хватило-то – гулять да развлекаться кто будет. Ну, и перекинула она девчонку на мать свою, Валю-Галю, значит. А той это зачем? У нее работа, перспективы. Вот она и привезла девчонку к матери своей. Обещалась, значит, забрать через месяц-два. Да так и пропала – ни ответа, ни привета. Зиновьевна пыталась ей звонить, но, видать, она телефон сменила, то ли что. Так и не добилась бабка ничего, да и оставила у себя девчонку. Неласкова с ней была, конечно. Зачем ей эти проблемы? У самой уже возраст, а тут девчонка. Пенсия маленькая, а ее кормить-одевать надо.
– Понятно – насторожилась я – то есть про то, что Карина – дочь какого-то богатого человека – это вы точно слышали, да, Малышев.
– Век воли не видать! – говорит он и тут же осекается – прости, начальница... Точно тебе говорю, инфа – сотка...
Подозреваю, что Малышеву нечего было делать, потому он в то время развлекался тем, что подслушивал разговоры соседей. В квартирах стены действительно тонкие, все слышно, а если еще взять стакан или банку, так вообще все узнаешь, что в чужой семье творится.
– Когда Карина пропала, ей было пятнадцать лет. Что вы помните из того времени, Малышев? К вам милиция наведывалась по этому делу?
– А то! Ко мне к первому и пришли, еще и подозревали меня, гады!
Ну, хоть кого-то эти горе-сыщики опросили...
– Ты, говорят, девчонку похитил, ты ведь сиделец! Ничего, что я не похититель какой, а вор просто! Зачем мне это? Да и годов уже тогда было... Какая мне девчонка? Да, справная она, эта Каринка была, но ведь дите совсем!
– Ну, а при каких обстоятельствах она пропала-то?
– Да кто его знает? Зиновьевна говорит, ушла утром в школу – и все. Нет ее. Вечером не вернулась, бабка панику подняла. Как-никак, не одной помирать-то, лет-то ей уже порядочно было, Каринка хоть как-то ей помогала...
– Малышев, но ведь вы наверняка и тогда слышали, что там, за соседскими стенами, происходит? О чем там говорили те же, например, милиционеры с прабабушкой Карины?
– Да а что они говорили... Говорили, что следов исчезновения никаких нет... Любой мог подъехать... Там дорога такая... безлюдная, все кусты, да деревья. А потом вообще сказали, что девчонка могла сбежать. Сбежать – ага, без вещей, без денег. Мол, может мать поехала искать, а деньги может накопила, да где припрятала, чтобы бабка не нашла. Ну, в общем, не было у них большого желания девчонку искать.
– Понятно, Малышев. А сами вы Карину хорошо знали? Видели что-то подозрительное, может быть, накануне ее исчезновения?
– Да какое там! Так, здоровалась она со мной и все, по-соседски, так сказать. Высокомерная девка была, однако. А может, нелюдимая просто.
– Вы видели с ней когда-нибудь подруг или может быть, парень у нее был?
– Нет вроде. Не помню я уже, начальница. Ведь сколько годов минуло. Как будто раз была она с каким-то парнем... Но что за парень – я не знаю, так что не пытай ты меня понапрасну.
– Скажите, а мог Карину похитить кто-то, ну, из тех, кто в доме проживал... Может, мужчина какой засматривался на нее.
– Да нет. У нас все мужики простые, у всех семьи, дети, жены. Ну, выпивают. Но чтоб девчонку похитить – это вряд ли.
Он задумывается, а потом вдруг выдает:
– Хотя, знаете, было кое-что странное незадолго до ее исчезновения. Правда, не знаю я, имеет ли это отношение к Каринке, там же не один наш дом стоит, может, к кому другому приезжали. В общем, за пару месяцев до пропажи девчонки недалеко от дома стала появляться незнакомая машина. Мы-то своих соседей все машины знаем, а тут... Ну, мы решили, что кто-то, может, из соседнего дома купил тачку. Но вот точно помню, что после того, как Каринка исчезла, эта машина больше не появлялась.
Ого! А вот это уже информация! Только вот... Как мы будем машину эту искать?
– Номер вы, конечно, не запомнили? – спрашиваю я у Малышева.
– Ну нет, конечно, мне зачем?
– А марка машины какая?
– Да Тойота, что ли... Белая.
Да, ценная информация... Белых Тойот пруд пруди. Прошло пятнадцать лет – эта машина уже может спокойно почивать где-нибудь на свалке. Что-то я все больше начинаю убеждаться в том, что дело придется отправить в архив до лучших времен. Зацепиться здесь абсолютно не за что. Роб исследовал каждый сантиметр тела – ни малейших следов хоть чего-то, что навело бы на мысль о преступнике. Даня прошерстил почти всю подноготную девушки – тоже глухо, как в танке. Само собой, что Карину кто-то похитил и держал пятнадцать лет в заточении, но нет ни малейших соображений относительно того, кто ко всему этому причастен.
– Уведите – прошу я оперативника и остаюсь одна.
Бросаю взгляд на часы – пора домой, вечер. От Руса, по-моему, действительно попадет. Он всегда просит меня быть осторожной и не лезть на рожон. А тут такое. Наверняка рассердится на меня, что опять полезла куда-то там первая, ну, и получила, соответственно. Хотя порез на самом деле легкий. Ладно, надо будет что-то придумать, сказать ему, чтобы не переживал сильно.
Дома муж сразу обращает внимание на мою руку.
– Марго? – смотрит на меня вопросительно.
Со вздохом объясняю ему, что произошло.
– Марго, я же просил...
– Рус, ну, не сердись. Там легкий порез.
– В больницу надо, наверное. В легкий порез я не верю, ты всегда приуменьшаешь реальную опасность.
– Ничего я не приуменьшаю, Рус! Там правда не так ужасно. Думаешь, Роб или шеф, если бы там было что-то страшное, не отправили бы меня в больницу?
– Ладно, но прошу тебя – не лезь в следующий раз самой первой в квартиру незнакомых забулдыг. Сегодня тебе повезло, а завтра уже может и не повезти так.
– Хорошо, Руслан, я обещаю, что не буду больше. Просто честно говоря, я не ожидала. Этому сидельцу семьдесят лет, вот уж никак не думала, что он станет ножи метать.
На следующий день в контору является Клим. Он мрачен и задумчив, видимо, ничего существенного обнаружить ему не удалось. Первым делом спрашивает меня о том, как так получилось, что я оказалась ранена. Рассказываю ему про Малышева.
– И из него наши ребята еще не сделали отбивную? – интересуется он и добавляет – пойти, исправить, что ли, это упущение?
– Да из чего там отбивную делать, Рус? Он старик, ему семьдесят. Вообще удивляюсь, в чем там душа держится. Ладно, какие новости у тебя?
– Я разговаривал сначала с ее учителем географии и алгебры. Это те, кто остались живы и учили девочку. Они с трудом ее помнят и сказать смогли только то, что она хорошо училась, никогда не пропускала уроки и была нелюдимой – все, больше ничего. Потом я поговорил с ее классным руководителем. Елена Иннокентьевна поведала мне, что девочка действительно была замкнутой и не имела друзей в классе, да и подруг тоже. Несколько раз она ловила девчонок на том, что они дразнили и оскорбляли Карину, после этого вызывала к себе их родителей и проводила беседу.
– Это помогало?
– Ненадолго. Еще классная разговаривала с прабабкой о том, чтобы определить Карину в детдом, мол, там ей лучше будет, но бабка воспротивилась, сказала, что Каринка помогает ей...
– А вот интересно, как опека разрешила Карине остаться с пожилым человеком? По идее, ее действительно должны были забрать...
– Этого я не знаю. Но по документам, по словам классной, прабабка была опекуном Карины, соответственно, получала за это деньги. Потому и не хотела, чтобы девчонку забирали. Классная сказала, что девочка была старательной, хорошо училась, занятия не пропускала. Но видно было, что питалась скудно. Она состояла в школе на бесплатном питании, в столовой ела жадно, иногда просила добавки. Классная говорила, что вещи в основном доставались ей от бесплатных складов, ну, знаешь, есть такие, вроде гуманитарной помощи, туда люди свои старые вещи приносят, потом те, кто этими складами заведует, звонят малоимущим, они приходят и для себя выбирают. Классная постоянно спрашивала у прабабки, чем помочь их семье, но та все время просила оставить их в покое, мол, ниче им не нужно...
– Она не пыталась узнать, кто родители Карины?
– Спрашивала у старухи, та сказала, что это не их дело. Ну и конечно, рассказывать ничего не стала.
– А когда Карина пропала, милиция приходила к ней?
– Да. Но классная мало что могла им рассказать.
– Да уж... Дело ясное, что дело темное. Клим, боюсь, дело уйдет в архив. Мы абсолютно ничего не нарыли...
– А мне кажется, что ты, Марго, рано сдаешься. Мы еще можем что-то узнать об этой девочке, и возможно, выйдем на преступника. Рыть надо тщательнее и рыть надо в прошлом.
– Знаешь, Клим, а ведь Карина идеальная жертва. Смотри – у нее есть старая прабабка, которая держит девчонку в черном теле, и которой она не особо-то и нужна. У нее нет друзей, подруг, она нелюдима. Она никому не нужна и ее никто не будет искать. Понимаешь, о чем я?
– Понимаю. То есть похититель так или иначе присутствовал в жизни девочки, ты это хочешь сказать?
– Именно так. Он должен был выбрать ее именно по этим критериям – чтобы никто потом не стал дорываться до правды и искать исчезнувшую... Ты прав – надо искать в прошлом. И меня по-прежнему волнует мысль о том, что Карина – не последняя жертва.
Я хочу что-то еще сказать, но в этот момент в кабинет входит Даня.
– Ребята, у меня для вас есть кое-что. И это кое-что связано с другими пропавшими девушками, по которым ты, Марго, просила меня найти информацию. Можно твой компьютер? Смотрите...
Он входит в программку, куда из архива отсортировал всю информацию по другим пропавшим девушкам. Глядя на их фото, мы переглядываемся с Климом. Сказать, что я удивлена – это ничего не сказать.
Продолжение здесь
Спасибо за то, что Вы рядом со мной и моими героями! Остаюсь всегда Ваша. Муза на Парнасе.