В центре зала, как обычно, крутилась змейка из пёстрых кофточек и мини юбок, кое-кто щеголял и в джинсах. Пышнокудрые красотки 80-х бодро притопывали каблучками в такт синтезаторам, томно покачивали выпуклостями, загадочно улыбались перламутровыми губами. Сильная половина, расположившись группками у стен как бы занималась своими мужскими вопросами, то бишь зубоскалила, но исподтишка бросала жадные взоры на девиц.
Софочка с животом мастерски упрятанным под широченный свитер-платье робко притулилась в уголке, с завистью поглядывая на холостых подруг. Всего лишь полгода назад она была такой же лёгкой и упругой и ловила озорные искорки в глазах парней. Теперь же ощущала себя неуклюжей бегемотихой.
Её явление не осталось незамеченным. Бывшие подруги стали перешёптываться, кивая в её сторону. А бывшие ухажёры, даже близнецы Пашка с Петькой, которые подрались как-то за право первого медляка с ней, стыдливо, как ей показалось, отводили глаза.
Софочка почувствовала себя чужой и жалкой, словно заняла не своё место в театре. Да уж, теперь этот спектакль под названием "Беззаботная юность" не для неё.
И ладно бы, пусть. Ясное дело: все когда-то взрослеют. Но почему в её случае всё так внезапно?
Почему её не спросили: а готова ли она взрослеть, становиться матерью и женой?
Примерно то же самое ощущал и будущий отец - простоватый с виду малый, студент-медик. Вся любовь заняла у них пол часика в его общаге. Ну, справедливости ради таких "пол часика" было не один и не два, конечно.
Про роды Софочка читала в книгах, знала, что это больно, но чтоб та-ак!
Два месяца потом она сесть не могла. Да ещё и младенец достался капризный, спал по пятнадцать минут всего даже ночью.
К третьему месяцу от кромешного недосыпу у Софочки дрожали руки и ноги, дёргался глаз и она превратилась в истеричку, по словам молодого мужа и отца.
Этот самый, так называемый муж и отец, (даже теперь по прошествии без малого пятидесяти лет она не хотела упоминать его имени) норовил улизнуть из дому при всяком удобном случае. И даже святая святых - процедуру купания младенца и то частенько пропускал.
Родители старались не лезть к молодым с "умными советами", но само собой как тут не полезешь, когда к единственной дочери и внучке такое отношение? Сначала намёками, а потом и прямо принялись учить зятя основам семейной жизни.
То, что у него диссертация горит в расчёт не принималось. В итоге, когда защита накрылась, (позже оказалось - на счастье, так как очень скоро накрылась и вся экономика, а следом и наука и бывший муж, зять, отец подался в Америку и там уже устроился работать на Скорой) Софочка осталась матерью-одиночкой.
Вскоре у отца случился инсульт и он умер. Мать вышла на пенсию, которую задерживали постоянно и взялась няньчить годовалую Катьку.
Софочка наконец-то вырвалась на свободу, правда изрядно потрёпанной.
Тем не менее она закончила свой ВУЗ и быстро нашла работу.
Жизнь стала налаживаться. Домой после рабочего дня Софочка не торопилась, предоставив бабушке "помогать" с внучкой. Ей поручили новый проект и она из кожи вон лезла ради дела.
Не то, чтобы ей хотелось выслужиться перед начальством - вовсе нет. Ей нравился сам процесс, который она контролировала и где от неё многое зависело. Общественная деятельность к тому же виделась ей в то время смыслом жизни, действительно достойным человека.
Дочь появившаяся в жизни вне плана существовала сама по себе, почти ничего не требуя от матери.
Но идилия оборвалась, когда бабушка сильно заболела и стала чахнуть на глазах. Спустя полгода Софочка с Катькой смотрели как могильщики ловко орудуют лопатами.
- Мам, а ты не умлёшь? - спросила испуганно Катька, округляя и без того круглые глаза.
- Типун тебе на язык, - нервно отмахнулась Софочка, - накаркаешь ещё.
Они остались вдвоём и Софочке пришлось выполнять все родительские обязанности, которые подразумевают, как известно, две стороны.
Первая - чисто материальная получалась у неё отлично. Катька была одета не хуже других детей, сыта, и посещала кружки по рисованию, фехтованию, танцы и шахматы. То есть постоянно ребёнок был занят и под ногами не путался.
Что касается другой стороны, а именно живой любви, тут Софочка понимала всю свою несостоятельность. Но понимая, поделать с собой ничего не могла. Ведь нельзя же любить по приказу даже собственного детёныша. Как нельзя рожать по приказу и умирать. Потом она прочла в каком-то журнале, что причиной может быть недостаток окситоцина либо избыток тестостерона.
Ну и что теперь?
Катька поначалу льнула к ней как к матери, обнимашки-целовашки, но её это лишь раздражало и потому Софочка всё время спешила, суетилась, пряталась от дочерних чувств в бурной деятельности с утра и до поздней ночи.
Постепенно Катька приняла правила игры. К тому же мать её была ещё молода и имела право на личную жизнь. В их квартире появился Мужчина средних лет. Он хотел, чтоб Катька звала его папой, а Софочке это сразу не понравилось. К чему такие вольности? На всякий пожарный она стала чаще отсылать дочь в её комнату. Пусть и ужинает там.
Новый муж оказался не намного лучше предыдущего зато всё время твердил, что хочет ребёнка. Как ни странно, но Софочка вдруг почувствовала, что тоже хочет.
Что-то переключилось в голове ли? В гормонах?
Только теперь Софочка мечтала о беременности, носилась по врачам, пила витамины и даже в церковь захаживала.
Однако, несмотря на все должные усилия беременность не наступала целый год.
Когда же всё получилось Софочка буквально летала от счастья до самых родов. И потом, когда появился Лёшенька испытала наконец то дивное состояние - вдыхая запах младенческой головки и даже какашек.
Сын! Такой крохотный и серьёзный. Подумать только она произвела на свет мужчину.
Окончание рассказа в следующей публикации
Начало - Здесь!
Спасибо за внимание, уважаемый читатель!