Как это случилось?
Колючие глаза деда обжигали, презрительно щурились. Злые слова больно били, заставляя сжимать кулаки.
— Задохлик! Слюнтяй! Маменькин сынок! Был бы жив отец, мигом вышиб бы из тебя эту бабью мягкость.
— Если бы не ты, отец не погиб бы!
— Ах, ты, гаденыш! Это был несчастный случай, понял? Я уже отбыл свое наказание. Моя бы воля…
— И что? Меня тоже сунул бы в бочку?
Костя шел, не разбирая дороги, вспоминая до мелочей разговор с дедом. И принес же его черт в их город. После тюрьмы носило непонятно, где. Состарился, отыскал дочь: вот он, я! Ухаживайте теперь, обеспечивайте. Не смогла Юля выгнать из дома отца, сломавшего ее жизнь. Много лет назад суд не поверил словам вспыльчивого тестя, что зять сам нечаянно свалился пьяный в бочку с дождевой водой. Якобы не смог там развернуться и выбраться самостоятельно. Утонул. Как же, эксперты не дураки. Рана на голове, отсутствие воды в легких, спиртного в крови, сбитые костяшки пальцев у отца, что тут разбираться? Семь лет получил и отсидел от звонка до звонка. Не отпустили по УДО, уж слишком часто попадал в карцер из-за своего противного, склочного характера. Прошло всего два месяца, как объявился на пороге, а уже все нервы вымотал. Все ему не так. Еда, обстановка, сама дочь и, самое главное, внук, точная копия папаши. Ходит рядом как молчаливый укор: “Ты меня убил, а я вот рядом, живой, дрессировки не поддающийся”. Злило деда во внуке все. Стал советовать дочери:
— Отправь Костю в военное училище. Там полное содержание, тебе же легче будет. Денег-то не хватает. Мне лекарства покупать надо и пояс на спину дорогущий.
Юля смотрела на отца и боялась рот открыть. Так было с самого детства, как оставила ее мать в 3-х летнем возрасте. Сбежала от тирана, бросив ребенка. Часто приходили мысли, так ли это? Все жалели бедного мужа, оставшегося с дочкой на руках. А не он ли сам помог исчезнуть жене?
Судьба?
Загорелся светофор, редкие прохожие не спеша шли по пешеходному переходу. Время достаточно, дорога почти пустая, редкие машины терпеливо ждали. Костя обогнал старушку в беленьком платочке. Опираясь на палку, она семенила по зебре, опасливо поглядывая на транспорт.
— Ой!
Костя оглянулся, белые листы бумаги рассыпались под ноги старушки. Она остановилась и растерянно оглядывалась. Уже послышались первые нетерпеливые гудки.
— Черт! — Костя быстро подошел, подхватил ее под руку. — Давайте, быстрее, тут опасно!
— Документы… Да как же это?
— Я соберу, не волнуйтесь. Подождите здесь. — он отвел бабушку на безопасный тротуар. — Только никуда не двигайтесь! Повторяю, тут опасно!
Медицинские бумаги, направления, результаты анализов, понятно, идет к врачу в поликлинику напротив.
— Вот, испачкались, правда. Машины по ним проехались.
— Спасибо, Сашенька! Спасибо, сынок!
— Я Костя!
— По ступенькам поможешь?
Молча подал руку. Открыл тяжелую дверь, пропустил вперед:
— До свидания. Будьте осторожны, когда пойдете назад.
— Да храни тебя господь, Сашенька!
Как жить?
Посмотрел в благодарные глаза старушки и не стал спорить. Какая разница, как называет? Оглянулся, куда дальше? Оказывается, шел без цели, ноги сами принесли на этот переход. Видно свыше специально кто-то свел его с этой бабушкой. И почему называет чужим именем? Костя зашел в кафе, сел у окна, заказал молочный коктейль. Пил маленькими глотками, наслаждаясь вкусом детства. Хотя… а закончилось ли оно в четырнадцать лет? Однажды друзья случайно увидели его с коктейлем в руках и подняли на смех:
— Молоко! Через трубочку, может тебе лучше соску попросить?
Почему так тяжело на душе? Домой идти не хочется. Там дед. Злой, чужой человек. И мать, которая превратилась в тень. Как дальше жить? Кинул рассеянно взгляд на улицу. Знакомая уже старушка топталась возле светофора, который уже дважды гостеприимно включал зеленый свет: “Ну же, иди!” Но старушка все не решалась, опускала ногу на дорогу и отходила назад. Костя поднялся. Видно сегодня ему на роду написано быть “переводильщиком” бабушек через дорогу.
— Я тут! Держитесь! — он подставил локоть, в который мгновенно вцепились худенькие пальцы.
— Сашенька! Вот спасибо!
— Я Костя!
— Посидим? — старушка указала палкой на лавку.
— Можно, — сам не зная, зачем, согласился Костя.
— Как там наши ребята? Что слышно об Юлечке? Ты знаешь, что Валечки уже с нами нет? Жалко так, совсем молоденькая была. Трое детишек осталось.
Костя ничего не понимал. Какие еще Юля с Валей? Заговаривается старушка. Путает что-то.
— Почему вы меня Сашей называете?
Посмотрела удивленно:
— Что значит, почему? Я пока в своем уме. Помню своих учеников. Даже какая буква у класса была, помню. Вы все из 10 “Б”, выпуск 1998 года! Скажешь, не так? Ты Левченко Саша!
Костя удивленно уставился в добрые глаза старой учительницы.
— Я Левченко…
— Вот видишь!
— Но я Костя, Константин!
— Не может быть! — старушка явно обиделась.
— Все, я понял! Саша, это мой отец! Мы с ним очень похожи!
— Вот как? Надо же! Я же вижу — Сашенька! А что молодой совсем, даже не подумала. Конечно, ведь ему сейчас сколько? 44-45?
— Могло быть…
— Почему ты так говоришь?
История семьи.
Еще никому так откровенно Костя не рассказывал историю своей семьи. Вся боль выплеснулась наружу. Вспомнил все, как в детстве дразнили сыном суицидника. Как трудно было матери поднимать его одной, зная, что родной отец причастен к гибели мужа.
— Как зовут твою маму?
— Юля.
— Юлечка, я так и знала, что они поженятся! Ее отец, это же… Боже мой! Он тоже был моим учеником. Мой первый выпуск. Наглый, жестокий мальчишка. Постоянно сталкивал девочек с лестницы. После школы исчез, а потом привел ко мне свою дочь. Маленькую, испуганную Юлечку. Сашенька постоянно за нее заступался. Хороший у тебя был отец, Костя, очень хороший!
Косте хотелось плакать. Никто его так не понимал, как эта, случайно встреченная на переходе, старушка.
— Так, пошли! Хочу увидеть твоего деда.
— Зачем?
— В глаза его подлые посмотреть.
— Может, не надо? На маме потом отыграется.
— Это мы еще посмотрим! Купи-ка холодной водички, пить захотелось. — она протянула Косте деньги.
Подождала, когда отойдет подальше, достала телефон:
— Сынок? Нужна твоя помощь!
Подъехала машина. Взрослый мужчина с чуть седыми волосами и взрослый парень с накачанными бицепсами подошли к лавке.
— Знакомьтесь, это Костя! Сын Сашеньки и Юленьки, помнишь их? Те, что Ромео и Джульетта. Тут такая история…
Старший мужчина хмурил брови, младший смотрел спокойно, но, как-то очень убедительно. Спорить с ним ни о чем желания не возникало. Стальная сила во взгляде говорила лучше слов. Хорошая защита у старой учительницы.
По закону?
— Кого черти принесли?
Дед тяжелой поступью прошагал к двери.
— Ты? То есть, Вы? — отступил под суровым взглядом бывшей классной руководительницы.
Хоть и небольшая тогда разница в возрасте была между выпускницей института и ее учениками, но все же. Субординация. Да еще эти мужики с двух сторон, смотрят как прокурор в зале суда.
— Узнал? Это хорошо. У меня к тебе только один вопрос: Что ты делаешь в доме пострадавших? Кто дал тебе право приближаться к их дому ближе, чем на 1000 метров? Захотел вернуться в тюрьму?
Дед ошарашенно оглядывался. Что происходит? А учительница продолжала наступать:
— Быстро собрал свои вещи и уехал из города навсегда! Вот представители власти проследят! Я правильно говорю? — посмотрела на своих сына и внука. Которые из последних сил сдерживали улыбку. “Ну, ты, мать, даешь!” Кивнули, стараясь смотреть сурово, устрашающе.
— Я ничего такого не делаю. Какие пострадавшие? — дед бросил взгляд на Костю.
Сдал, гаденыш! — Я у дочки живу, никого не трогаю.
Стукнула дверь, с тяжелыми сумками вошла мать Кости, Юленька, та самая школьная Джульетта.
— Вера Ивановна! Какими судьбами?
— Нарушаешь закон, Юленька!
— Я? — более растерянного человека и представить невозможно было.
— Ты! Почему посторонний в доме? Законов не знаете? Пострадавшие под защитой государства. Костя не может находиться в одном доме с человеком, который погубил его отца. Нет времени долго объяснять. Собери ему вещи, он должен покинуть дом немедленно! Насколько я помню, в Ивановке живут его родственники. И их там много. Есть куда податься. Главное — подальше от вас. И никаких потом угроз или слезных просьб. Максимум, общение по телефону. Как дела, и все. Ты меня понял?
Дед не хотел верить в происходящее. Да кто она такая, эта старая учительница? И законы такие дурацкие? Что-то не припомнит он их. Куда уезжать? В родительский дом, десять раз перепроданный. К брату, у которого жену увел? Или к сестре, которой после продажи родительского дома не дал ни копейки? Единственное место, где была крыша над головой, это добротная, из дуба, баня, которую оставил себе. Из нее и перебрался к дочке, думая, что навсегда.
— Не стой, собирай отца! — мы не уйдем, пока он тут.
Костя не мог пошевелиться. Зло должно покинуть их дом! Еще утром это казалось невозможным. Ничего себе, перевел старушку через дорогу! Шагнул в кладовку, достал спортивную сумку, с которой дед пришел в дом. Посмотрел на испуганную мать:
— Я сам!
Стукнула, нет, грохнула входная дверь за спиной злого деда. Прыснули одновременно сын и внук Веры Ивановны:
— Ой, не могу! Именем закона повелеваем: пошел вон отсюда! Ну, ты даешь! Сама наверняка сейчас нарушила несколько статей.
— С ним по другому нельзя. Сашеньку загубил, Юленьку всю жизнь гнобил. До Кости добрался. И как только таких земля носит? — обняла свою бывшую ученицу. — И не стой у окна. Не пропадет твой отец, присосется к кому-нибудь.
— Знаете, что? А давайте пить чай! — сын Веры Ивановны смотрел на хозяйку дома. — Вы меня, конечно, не помните. Я Вадим, а это мой сын Алексей. Леша, сбегаешь за тортом?
— Давайте, я! — Костя был готов бежать хоть на край земли ради этих людей, снявших с их дома родовое проклятье.
Вера Ивановна улыбалась:
— Вот и славно!
Утро.
Гудели машины, шуршали колеса о бетон, мигал светофор, спешили прохожие.
— Я тут! Давайте, я вам помогу!
— Сашенька! Ой, Костенька! Ты откуда тут?
— Специально пришел. Знал, что вам надо к доктору.
— Да, еще три раза на магнитотерапию.
— Вот и замечательно. Я вас буду провожать. Мне несложно.
— Как там мама?
— В шоке.
— Почему?
— Ее дядя Вадим в театр пригласил.
— Да? Ой, как славненько! Не бойся, мой сын хороший человек, не обидит. Веришь?
— Верю!
Судьба.
По пешеходному переходу шли старушка и мальчик. Бабушка и внук. Старая учительница и просто хороший человек.
Другие мои истории: