Найти тему
Ирина Павлович

Все ради тебя - Глава 10

Я веду себя как идиотка, знаю. Будто, несмотря на возраст, так и не смогла повзрослеть и стать умной женщиной, а все еще тот обиженный волчонок, которого все бросили…

Нет, это совершенно точно немыслимо. Ему достаточно было всего лишь вернуться и надавить посильнее, чтобы я уже перестала злиться…то есть я настолько не могу держаться одной позиции? Меня настолько болтает? Или дело в том, что я…давно его простила и просто ждала, чтобы он вернулся и попытался исправить. Сделал хоть что-то? Этого я ждала? Поступков?

Ох, ладно. Слишком сложно.

Я срываюсь с места и попадаю на эту самую, главную улицу. Вообще, можно было бы поехать и другим путем, но я намеренно этого не делаю. Хочу поздороваться.

Вдоль дороги посажены шикарные кусты сирени, и я хорошо помню, как мама всегда выходила обедать на улицу в теплую погоду и долго смотрела вдаль. О чем она думала? Я так ни разу и не спросила, а сейчас жалею.

Может быть, хотела уехать? Может быть, ждала его? А может быть, она просто очень любила эти цветы и наслаждалась, а я опять все усложняю. Этого мы уже не узнаем, и мне остается лишь слегка улыбнуться и прошептать тихо…

— Здравствуй, мама…

И я как будто чувствую ее ответную улыбку…

***

Где работает эта сучка я, конечно же, знаю. Выяснить не так сложно, особенно учитывая все мои ресурсы, но вот что для меня стало новостью — это то, что салон красоты «Гортензия» (да-да, вы не ослышались) не просто место ее ссылки, а полноправная собственность.

Не удивлюсь, если на мои, блядь, деньги. Условно на Салмановские, но все же за мои, согласитесь!

Не сказала бы, конечно, что я высылала ей миллионы, но последние три года брака (не считая тринадцати месяцев где-то между) я отправляла ей достаточно. Адам никогда не спрашивал у меня про мои траты, ну а мне не составляло труда где-то себе что-то не купить, но дать деньги своей племяннице.

Стыдно было дико!

Каждый раз глядя Адаму в глаза, я испытывала безграничные муки совести — это правда; но рассказать? Мне казалось, что это еще хуже. Мне и так особо похвастаться нечем было в плане семейных связей, а тут уж совсем пиши «пропало». Особенно если учитывать тот факт, как они относились к детям и к мужчинам, которые их бросают. Притом все Салмановы поголовно.

А история вон как выкручивается. Скажите, достаточно забавно? Как Сансара — ты обманул; тебя в ответ. Наверно, где есть ложь, места для чего-то светлого никогда не будет? Даже несмотря на любые, положительные мотивы…

Ну что ж. Ладно…

Я уже здесь. Стою прямо перед входом и понятия не имею, что делать дальше. Что говорить, что делать, даже причину своего нахождения в этом городе до конца все так же не понимаю, но упорно пру вперед.

Выхожу из машины, закрываю ее и медлю еще, потом поправляю кожаную куртку и высоко задираю голову. Скажем так, это я делаю в любой ситуации, потому что мне кажется, что какую бы херню ты ни задумала — главное, делай ее уверено, и все получится.

Примерно как с моим «толстым» костюмом.

Отец не мог поверить, что эта лажа прокатит, да никто не верил, даже Катя! Но посмотрите, где мы теперь? И утритесь! Главное, уверенность — это залог успеха в девяноста процентах случаев.

Итак.

Погнали.

Захожу в салон и невольно отгибаю уголки губ. Здесь, скажу я вам, вполне себе ничего. До московских, конечно же, далеко, но гораздо лучше, чем я ожидала.

Светлая, зеркальная плитка, стены цвета слоновой кости, огромная картина с гортензиями, чтобы никто случайно не забыл, куда он попал. Разглядываю дизайн помещения и подмечаю, что тут, скорее всего, работал дизайнер, а Настюша, видимо, раскошелилась. Что ж. Круто. Поздравляю.

— Здравствуйте, вам помочь? — спрашивает тоненьким голосом девочка с ресепшена, которая попутно подмечает все то, что я из себя представляю.

Конечно же, нет. Только то, что на мне одето, но мы же все хорошо знаем, что встречают нас по одежке, а провожают по уму? Отлично.

Слегка усмехаюсь и подхожу ближе, пряча брелок от машины в карман.

— Мне нужна Анастасия, здравствуйте.

— Анастасия…в смысле наш парикмахер? Да-да, я с удовольствием вас запишу на…

— Нет, ваш директор. Хозяйка. Или кто она у вас? Позовите, пожалуйста.

Девушка замирает, неуверенно косится куда-то вглубь салона, потом на меня смотрит.

— Эм…извините, а по какому вопросу?

— А она сильно занята?

— Ну…она же директор.

Сука она, а не директор.

— Скажите, что это ее хорошая подруга. Лиза.

— Просто Лиза?

— Она поймет. Позовите, пожалуйста.

Я жду совсем недолго, но к моменту, когда слышу тонкий стук шпилек, уже успела возненавидеть гортензии всей душой. Они здесь просто повсюду! И можно было бы не делать столь явный акцент, но кто их разберешь? Местных дизайнеров…

Вздыхаю и перевожу взгляд на Настю. Сразу подмечаю, что она изменилась. Я запомнила ее девчонкой с яркой помадой и тенями, которые не подходили к ее коже, а еще ее непомерно короткую юбку и большие амбиции, которая она мечтала воплотить через то, что прикрывала эта самая юбка. Точнее, едва ли прикрывала. Не знаю, добилась ли она тех высот, которых хотела, но сейчас она выглядит иначе.

Высокая, статная женщина с черными волосами в низком хвосте. Губы из тонких стали «теми самыми», а привычная помада (правда, уже нормально подобранная) подчеркивает их величину и явное назначение таких размеров.

Мама назвала бы ее «аксессуаром в тренде», а как по мне, она мерзкая, меркантильная сука и никакая юбка-карандаш вкупе с красивой, белой блузкой этого не изменит.

Ничто не может изменить нашу суть. Слышали о таком выражении? Что-то близкое к «рожденный ползать, летать не сможет» и наоборот. Ты просто тот, кто ты есть — здесь и сейчас, здесь и везде, здесь и всегда.

Я вот, судя по всему, брошенный ребенок, потому что незаметно для себя тушуюсь и немного сжимаюсь. Даю заднюю. Забавно, но даже с Адамом этого себе не позволяла, хотя…он-то меня любит, и я это знаю, поэтому никогда не навредит мне.

Ха! Это звучит как шутка, наверно, но что я могу сделать, если так чувствую? Здесь я ощущаю противоположное и жалею, что снова выбрала побег за непонятно чем, а не разбор того, что важно.

Не надо было сюда приезжать.

Почему-то я уверена, что это будет больно…

— Лиза? Какая неожиданная встреча...

От ее голоса меня тошнит, но я не позволяю всем призракам ожившего прошлого помешать мне или унизить. Ну уж дудки! Гордо задираю нос и улыбаюсь.

— Я привезла деньги. Решила, что на этот раз хочу отдать их лично.

— Хм… — Настя тянет с мерзкой усмешкой, потом пару раз кивает, — Ну хорошо. Давай лично.

— Но сначала…Я хочу увидеть Алису.

Замираем друг напротив друга. Я не пытаюсь скрыть сарказма, яда, злости, а она просчитывает, видимо, что мне известно? Или что? Что она пытается сделать?

— Ладно.

Так, я в тупике. Не успеваю скрыть этого, смотрю на нее и тупо хлопаю глазами, но потом себя одергиваю — вижу и в ней сарказм. Мы обе знаем, что Алисы с ней нет, только вот она играть решила до конца. Как говорится, наглость — второе счастье.

— Только вот понимаешь какое дело, Лизочка… Алиса сейчас не в городе.

— Правда? И где же она?

— С моей мамой во Франции. Хочешь, могу показать фото?

Нет, она откровенно надо мной насмехается! И это уже бесит…

— Я знаю, что Паша давно ее забрал, Настя, — цежу и надеюсь…что? Увидеть раскаяние? Серьезно?!

Потому что это глупо. Настя бросает взгляд на свою подчиненную и манерно дергает рукой:

— Иди-ка…попей кофе.

Девчонка сбегает сразу же. Хорошо оддрессировала, и это подсказывает мне, что передо мной уже давно не та идиотка, которая все вешалась на Пашу, почуяв перспективу. О нет. Она другая…она выросла и изменилась. В отличие от меня.

— С чего это вдруг ты захотела увидеть мою дочь? — спрашивает игриво, когда мы остаемся наедине, — Неужели тебя перестала мучить совесть?Первый удар ниже пояса, потому что это правда. Когда я покинула этот город, Алису больше не видела — мне действительно было дико стыдно перед ней. Так бывает, наверно? Когда ты перекладываешь ответственность за чужие ошибки на себя, особенно если тот, кто облажался — твой брат.

И она знает, куда бить. Знает!

Щурюсь.

— Ты меня слышала, Настя? Я все знаю.

— И дальше что?

Очередной тупик.

— А ты не хочешь ничего объяснить?! — зачем-то спрашиваю, на что получаю смех.

Мерзкий такой, издевательский. Такой, когда ты ощущаешь себя невольно изваленной в дерьме. Будто ты все еще ребенок, которого ни во что не ставят…

— Слушай, мне, честно, по хер. Ты серьезно проделала такой путь, чтобы обсудить это?!

— А ты серьезно собралась взять мои деньги?!

— Ну все эти годы же брала.

— Ты — сука.

— Ой, ранила в самое сердце. Долго придумывала этот спич? Какая у него цель, Лиза? Чего ты хочешь?

— Верни все, что у меня украла.

Смех повторяется, но становится еще громче. Настя откидывает голову назад, отвратительно махает руками и почти зарабатывает себе удар в нос, только я пошевелиться не могу. Смотрю, как завороженная, будто меня снова предали…

— А ты шутница. Что я у тебя украла?

— Деньги, которые я тебе все эти годы отсылала!

— В этом-то и главная загвоздка, малышка. Ты сама их отсылала.

— На ребенка! А не на твои салоны!

— Ебанулась? Этот салон стоит миллионы, а не те гроши, которые ты швыряла мне с барского стола!

— Ах гроши?! Что-то ты их не стеснялась брать!

— И сейчас бы не постеснялась, малыш. Я не виновата, что ты не общаешься со своим братом и не знаешь ничего о его жизни. Это же ты предпочла не слушать, забыла?

Второй удар ниже пояса, потому что…блядь, кого мне винить в собственной тупости?! Я же все сама…я сама! Отказывалась его слушать, говорить с ним, облажалась, а теперь…чего я требую теперь?!

Чувствую себя дурой. Я и есть дура, наверно, поэтому и не знаю, что сказать, тем временем, как она выдувает свои губы и отгибает их уголки вниз, а потом подносит кулачок к глазам и театрально трет им, будто плачет.

Снова издевка…

— О, маленькая, бедная Лиза. Как жаль… Деньги понадобились, да? Но тут тебе не обломится.

— Мне не нужны деньги, мне нужна справедливость! Ты врала мне!

— И это снова не мои проблемы, а что касается остального — брось притворяться. Все знают, что он наконец-то бросил тебя.

Третий удар ниже пояса.

Нет, я сознательно шла на все это, но не думала, что буду делать, когда мне носом ткнут в мой развод. Точнее, я не думала, что меня им можно будет ткнуть так. Здесь и сейчас. При этих обстоятельствах.

— Следишь за моей жизнью? — тихо спрашиваю, пытаясь скрыть свои истинные чувства, на что получаю очередную ухмылку.

— Да, но не из-за тебя. Знаешь, я все эти годы спрашивала себя, как такая, как ты, смогла отхватить такого мужика?! Адам же успешный, влиятельный и чертовски сексуальный! А ты. Посмотри на себя, Лиза. Ты его недостойна. И никогда не была достойна.

— Господи, не говори, что ты мнишь себя достойной.

— У меня уже есть мужчина, конечно, но чем черт не шутит? Всякое может быть, земля-то круглая.

— Он на тебя никогда в жизни не посмотрит.

— На тебя же посмотрел. Странно вообще. Я видела всех его женщин до тебя, и…нет, ну серьезно. Как так вышло?! Ты?! Полторашка с непропорциональным телом и…вообще…ты?! Этот брак был изначально обречен, дорогая. Не тот уровень, знаешь ли.

— Пошла ты на хер.

— Охо-хо…как грубо. Аккуратней, малыш, за тобой больше никто не стоит, но ничего. Я спишу это на шок от внезапно вскрывшейся правды, а теперь развернулась и съебала из моего салона! Один звонок, Лиза, и ты из города не уедешь.

— Я…

— Вали, пока можешь, Миронова. Теперь я здесь и царь, и Бог, ясно?! А кто ты?! Без своего мужа?! Просто ничтожество. Как твоя мамаша.

Четвертый удар. Я чувствую, как начинает дрожать подбородок, как сильно я сжимаю свои пальцы, как не могу дышать, но не понимаю…за что она так? Нет, мы никогда не были подругами, даже больше скажу — она меня бесила, но! Когда Настя узнала, что забеременела, я была с ней рядом. И когда родила тоже. И с ребенком помогала и…да много чего было! За что сейчас такая агрессия?! Притом что я ничего не сделала, а ей все мало…

Пухлые губы искажает некрасивая гримаса, она осматривает меня с головы до ног, как что-то непотребное, кивает.

— Ничтожество. Жалкая, никому не нужная дворняга. Закончились твои пять минут счастья, и скоро о тебе все забудут. Как твой отец и брат забыл. Салманов. Не знаю, что ему в башке переклинило, но, наверно, то же что и когда-то попало в твоего отца. А потом все просто закончилось, ага? Помнишь? И кому нужна была твоя мамаша?! Знаешь, может, тебе тоже…не знаю, сходить и подцепить где-то рак? Сдохнешь и, быть может, тебя хоть кто-то вспомнит. Из жалости.

Больше я не могу слышать. Это слишком! Разворачиваюсь и позорно сбегаю с поля боя, ведь…это самое страшное для меня. У каждого брошенного ребенка-сироты есть такой триггер, наверно.

Быть забытой, ненужной…преданной. Брошенной.

И, мне кажется сейчас, что все ее слова — это правда, которую я так отчаянно старалась не замечать. Может быть, я на самом деле не заслуживаю быть любимой, поэтому от меня все уходят? Вдруг…это действительно так? И дело не в отце или Паше, даже не в Адаме, а во мне?

Дело всегда во мне...

«Сиреневая аллея»

Лиза; сейчас

Я чувствую себя выброшенной на берег рыбкой. Маленькой, одинокой. Точно волчонок, как в давно минувшие дни, сидящий там, где когда-то сидела мама. Смотрящий туда, куда она смотрела.

Не знаю точно, почему меня так подкосила эта встреча с Настей. Вообще, я стараюсь не обращать внимания на все то, что говорят вокруг люди — это пустое. Они всегда говорили, говорят и будут говорить, особенно не имея возможностей сделать что-то еще — только и остается, что пытаться принизить тебя, чтобы возвысить себя. Это аксиома человеческой натуры, ее не вычеркнешь и не перепишешь: чем душа твоя меньше, тем длиннее и грязнее твой язык. Точка.

Когда я вышла за Адама, только в этом укрепилась.

Конечно, с подобным я сталкивалась очень много раз. Нет, никто не позволял себе в открытую говорить все то, что вывалила на меня сука-Настя, но бывало, что я замечала их взгляды. С вопросом. Кричащим таким, мол, какого хрена?! И дело тут не в моей самооценке, а в реальности. Ты, так или иначе, задумываешься порой, а действительно, какого хрена?

Первое. Он богатый. Не просто богатый, а неприлично богатый. У его семьи очень много ресурсов, что, я думаю, ясно и без уточнения: нефтяной бизнес предполагает огромное количество ресурсов, а если этот бизнес развивали не одно поколение? Охо-хо, считай — империя.

Второе. Адам — охренительно красивый мужчина. На него обращают внимания все, начиная с совсем зеленых дурочек, заканчивая дамами преклонного возраста. Стоит ему улыбнуться, как подруги его матери тут же начинают краснеть и путаться в словах! Я часто хихикала, глядя на это, а потом шептала ему что-то вроде: да ты укротитель женских сердец! Повелитель милф и шугар деди в одном флаконе! Потому что это правда.

Третье. Он не тупой, то есть вообще. Обычно, когда мужчине дано столько, сколько дано Адаму, притом дано это природой, а не заработано лично — расслабляет. Действительно, зачем пытаться, развиваться, если тебе достаточно всего лишь улыбнуться, и весь мир у твоих ног? Это не про Адама. Он очень много читает, чтобы быть на равных с братом и отцом, въедливо вникает в суть любой проблемы, а еще постоянно развивает свой кругозор. Так что, если у вас были какие-то стереотипы о золотой молодежи, сотрите их на хрен — он не один из них. Умный, обаятельный, интересный — вот какой он на самом деле. Тот, кто может поддержать любой разговор и не выглядеть при этом глупо.

продолжение следует...

контент взят из интернета

Автор книги Тес Ария