Петров день выдался солнечным. Альдук в светлом холщовом сарафане и блузке с высоким воротом бодро катила тележку. Самое трудное время уже позади. Через пару недель можно будет подкапывать картофелины. Еля шла вприпрыжку рядом с мамой, тихо радовалась теплу, бабочкам, порхающим вокруг, а больше всего обилию земляники.
В воздухе стоял одурманивающий земляничный дух, Еля с жадностью набирала долгожданную ягоду. На пастбищных лугах и непаханых угодьях ягод было видимо- невидимо. По чувашским преданиям, матерям, у которых дети умерли во младенчестве, не разрешалось собирать землянику до Петрова дня. Иначе её ребёнку, попавшему в рай, не давали лакомиться ягодами. В деревне почти в каждой семье умирали малые дети. Альдук, потерявшая своих старшеньких дочек, поминала их обычно перед Пасхой. Она пекла жертвенные лепёшки, зажигала свечи и молилась как могла за умерших в младенчестве Фенечку и Зоеньку.
Я открыла канал на Телеграмм. Там кроме романов я публикую больше своего, личного. Добро пожаловать на Телеграмм канал https://t.me/dinagavrilovaofficial
Вдруг Альдук резко остановилась.
– Глянь, чё! – изумлённо сказала она. – Посреди белого дня на дороге валяется!
Еля нетерпеливо подскочила и легонько пихнула ногой здоровенный с виду куль.
– Интересно, что там внутри?
Альдук с любопытством крутилась вокруг находки, пытаясь пальцами прощупать содержимое.
– Набит под самую завязку! Должно быть, что-то ценное. Вон, какой увесистый, с места не сдвинуть! Почти на восемьдесят килограмм тянет. Дерюга толстенная, чисто брезент.
Она, завязав узлом мешающие косы за спиной, волоком потащила мешок к корявой иве, растущей у самой речки и старательно прикрыла трофей лопухами. Тяжело отдышавшись, расстегнула верхние пуговки на блузке и ослабила завязки на сарафане.
Открыть куль она опасалась. Вдруг кто-то уже ищет пропажу. И не дай бог её застукают рядом. Надо дождаться темноты.
Альдук катила тележку в ближайший лесок и гадала, что же могло быть в этом китайском мешке.
Она взволнованно рубила веточки позеленее да покудрявее, чтобы замаскировать находку. Дочь собирала сухие пеньки и хворост, а сама одним глазом следила за дорогой. У обеих думы были уже не о дровах, а о том, как это нежданно свалившееся богатство незаметно домой переправить. Они скорёхонько накидали зелёных веток и поспешили назад.
У приметной ивы Альдук будто невзначай опрокинула телегу.
– Доченька, ты потихоньку хворост нагружай да за дорогой поглядывай, не едет ли кто. А я проверю, что нам в праздник бог послал.
Трясущимися руками она с трудом развязала мудрённый узел.
– Пшеница! Отборная!- сердце запрыгало от радости. – Не может быть! Вот это чудо!
Я с комариком,
Ах, с комариком плясала,
С комариком плясала. – возбуждённо замурлыкала она.
Кряхтя и пыхтя, они вдвоём еле затащили мешок на тележку и тщательно прикрыли берёзовыми ветками. По ровной дороге докатили до кузницы, а дальше горка неподъёмная. Пока возились, уже и табун прошёл. Вечерело.
– Дочка, бегом зови на выручку брата и сестру, – остановилась у пригорка Альдук.
– Не осилить нам самим горку, уж больно крута.
Еля бежала домой, не чуя ног от радости. "Наконец-то, из нашей семьи нужда уйдёт! Голод уйдёт! Кухня наполнится запахом настоящего хлеба"! За всю дорогу девочка даже ни разу не передохнула. Ей до тошноты опротивели супы из свекольной ботвы и безвкусные лепёшки из конского щавеля, цвета коровьего говна, которые каждый день готовила мама. Наконец-то она отведает пшеничную кашу, какую намедни видела у Семёновых. У соседей водилось всё: и спички, и соль, и даже мука.
Как-то мама отправила Елю к ним за угольками. Близорукая, худощавая соседка возилась у печки. За столом сидели дядя Фёдор, худенький мужичонка с чёрными усиками, и хозяйская дочка лет десяти. В избе пахло так, что у девочки закружилась голова и свело судорогами живот. От голода у Ели, обычно, пропадал голос и начинали дрожать руки. Она старалась не смотреть на глиняную чашку с дымящейся кашей из полбы, которую с аппетитом наворачивал деревенский пимокат.
– Здравствуйте, тётя Ксения, мама просила уголёчков.
– На, бери, коль пришла, – ловко достала соседка щипцами несколько сверкающих угольков и насыпала в алюминиевую чашку.
– Спасибо, – еле слышно прошептала девочка и юрко выскользнула на крыльцо.
Тётя Ксения вышла следом и, громко крича: «Кет, кет, кет»! – выплюхнула остаток вчерашнего супа прямо в липовое корытце. Вкусный запах куриного супа мучительно беспокоил и раздражал голодной желудок. Еля замерла, не замечая, как алюминиевая чашка больно жжёт руки. Куры бессовестно растаскивали длинную, тонкую лапшу по пыльной траве.
«Такую драгоценную еду и курам?! – чуть не заплакала она, глотая слюни. – Вот бы мне пару ложек лапши. Куры могут и сами червей в навозе наковырять».
Девочка уже не помнила, когда её мама последний раз делала лапшу, в их семье давно забыли вкус картошки. Огорошенная увиденным, девочка осторожно подступилась к маме:
– Мама, а мы посадим полбу, как соседи?
– Посадим. Обязательно посадим.
– Полбяная каша так вкусно пахнет. Мама, а почему дядя Фёдор на войну не пошёл, как наш папа?
– У него глаза слабые, да и старый он уже.
– А как же он валенки валяет, если плохо видит? – недоумевала тогда Еля…
... Девочка с удивлением замечала, что не все в деревне голодают, как они. Хлеб имеют на столе и даже мясо. Но своими наблюдениями и мыслями она ни с кем не делилась.
Альдук была скрытной, и дети росли такими же. Никто из соседей не знал, что у них на столе, обедали ли они сегодня или весь день впроголодь пробегали. В это голодное страшное лето некоторые отчаявшиеся мамаши выгоняли своих детей просить милостыню по ближайшим деревням. Альдук же выкручивалась даже в самые гиблые месяцы. Бедные её девочки пропадали на горе или на речке, собирали дикий лук, конский щавель. Позже в лесу Кум-Косяк поспевал борщовник. Трава эта была нежнейшего вкуса, но быстро отходила. К тому времени в огороде подрастала лебеда краснокоренка для супа, а на поле созревала кислятка. Чтобы заглушить постоянное чувство голода, дети жевали кислятку, а макушку, цветы и семена припасали для супа, вместо крупы…
Пантелей и Полина хозяйничали во дворе. Десятилетнюю девочку распирало от радости:
– Мама вас срочно зовёт. Она у речки. Тележку надо в горку поднять.
Поклажу прикатили во двор уже затемно, драгоценную добычу запрятали в клеть. Тележка с хворостом одиноко стояла посреди двора. За поздним ужином только и было разговоров, что о найденной пшенице.
Альдук ещё некоторое время осторожничала, прислушивалась к соседским разговорам. О пропаже никто не судачил, обронённый мешок никто не искал. Она потихоньку успокоилась, подумала, что может, щелкановские, а может, и карлаганские мужики ехали на мельницу пьяные и уронили мешок. Одолжив у Марии ручную мельницу, намолола крупы. Этот божий дар на Петров день помог им выжить в самую голодную пору. Она готовила то суп, то затируху, растягивая найденную пшеницу до нового урожая.
Альдук склоняла голову перед иконой Богородицы Девы Марии, незаметно утирала фартуком влажные глаза и благодарила за хлеб для детей, посланный в самый голодный год. Тогда она поверила, что и бог есть, и чудеса в жизни случаются.
читать книгу "Цвета холодных лет" с начала
роман "Ты лучше всех" начало
роман "Мачеха" начало
повесть "Поленька, или Христова невеста" начало